Сон был таков: мне показалось, что я дома, в своей спальне; я видел жену, склонившуюся над кроваткой, где лежал мой мальчик. Его лицо было красным, и он явно находился в состоянии лихорадки. Я с тревогой спросил жену: "Что с ним такое?" - "Я не знаю, - ответила она, - но что бы это ни было, не волнуйся. Я сделаю для него все, что в моих силах".
Таков был мой сон. Очень яркий и реалистичный во всех деталях. Все знакомые предметы в моей спальне дома выглядели именно так, как я их знал: кровать, колыбель, украшения на каминной полке и туалетном столике, даже газовая горелка, в которой горел свет.
Я проснулся в состоянии сильного возбуждения и через некоторое время снова заснул, но только для того, чтобы снова увидеть тот же сон. Утром за завтраком я рассказал В. свой сон, сказав: "Я очень встревожен, должно быть, что-то не так. Я прежде никогда не видел такого сна. Жаль, что я не могу вернуться домой и узнать, как там".
- Конечно, теперь ты уже не можешь вернуться -- ведь мы только что приехали! - ответил В.
Я подумал и написал жене письмо, в котором кратко описал свой сон, опустив выражение, использованное ею во сне, и указал ей адрес в Кесвике, по которому, скорее всего, ее письмо сможет найти меня через два-три дня. Тогда было воскресенье, и никакой почтовой депеши из Скейл-Хилла отправить было нельзя, но я нашел одного соотечественника, направлявшегося в Кокермут (в десяти милях отсюда), который предложил отправить мое письмо.
Ответ моей жены пришел в Кесвик примерно в середине недели. Она писала: "Это очень странно, но то, что тебе снилось, действительно происходило в то время". Она добавила слова, не совсем те, что я слышал во сне, но удивительно похожие, и в сущности одинаковые: "Я не знаю, что случилось с Джеком, но не волнуйся, я сделаю для него все, что в моих силах".
В свете последующих событий мне показалось, что причиной болезни моего сына был легкий приступ мозговой лихорадки.
Я говорил по этому поводу с В. не так давно. Он отчетливо помнит мое беспокойство за завтраком и мое очевидное желание вернуться домой, чтобы узнать, имеются ли у моего сна какие-то основания на самом деле".
<p>
* * * *</p>
Мистер Дж. С. Стеннинг из Саффронс-Роуд, Истборн, любезно прислал мне следующий рассказ о повторяющемся сне.
"Около пятнадцати лет мне постоянно снился один и тот же сон, иногда дважды за ночь; он всегда был очень ярким и отчетливым. (Я должен сказать, что мои дела в Лондоне часто приводили меня из Сент-Мэри-Экса на Бишопсгейт-стрит по переулку, ведущему мимо большой церкви Святой Елены.)
Мне снилось, что в восточной части церкви есть стена, в которой имеется дверь. Эта дверь часто была открыта, и я заглядывал в нее; за ней виднелись развалины какого-то церковного здания, арки, колонны, стены и остатки башен. Сон был настолько четким, что, проходя мимо, я часто удивлялся, почему там нет ни стены, ни двери. На самом деле здания располагались так близко к церкви, что для такой стены просто не оставалось места. Однажды вечером мой старший сын попросил меня взглянуть на гравюру, название которой он тщательно скрыл. Я тотчас же увидел, что на ней были изображены развалины, которые я так часто видел во сне; затем он отодвинул бумагу, скрывавшую название: "Развалины монастыря Святой Елены в..." (дату я не помню).
С тех пор, как он показал мне эту гравюру много лет назад, я ни разу не видел этого сна. В мае 1910 года я был представлен профессору Барретту и рассказал ему этот сон. Он посчитал, что это должно быть исследовано, и попросил через меня моего сына написать ему об этом. Профессор Барретт спросил также, были ли у меня предки, связанные с монастырем Святой Елены, но я таких не знаю, и не думаю, что есть какие-либо основания для идеи о "передаче видения по наследству". Я никогда раньше не видел гравюру с изображением развалин монастыря. Я считаю, что нынешняя церковь св. Елены теперь частично или полностью занимает место монастыря".
<p>
* * *</p>
Следующее сновидение было рассказано мне мисс Уинифред Холл, которой я также обязана любопытной историей о "Старой леди в черном" (см.).
"У меня была тетя, умевшая предсказывать смерть с абсолютной точностью. Она часто слышала звук, который, по ее словам, был в точности похож на свист косы в ее комнате ночью. Она вдруг просыпалась и слышала этот свист, и всегда знала, что это была "молодая" смерть, так как коса располагалась близко к земле, словно срезала молодую траву. И в каждом случае дурное предзнаменование оправдывалось. У нас имелось самое полное доказательство ее жуткого дара, потому что она часто рассказывала нам, когда слышала звук косы и на кого она указывала.
Однажды она услышала ровный свист косы, пошла и сказала моей матери, что в семье умрет ребенок, а это значит, что ей не нужно бояться за моего отца. Это было в воскресенье, и в то время мы все были здоровы; но во вторник одна из моих сестер заболела. Она умерла в четверг.
В ту ночь мне приснился необыкновенный сон. Мне снилось, что я вымыла голову и сушила ее у зеркала в своей спальне, но когда обернулась, то увидела, что моя младшая сестра в ночной рубашке смотрит на меня; я заметила, что ее прекрасные золотистые кудри были подстрижены, и что на ней была маленькая кружевная голландская шляпка. Я сказал ей: "Ты выглядишь очень забавно; представь себе, - на тебе шляпка! Но где же твои кудри?" Она просто улыбнулась мне в ответ, и я тут же проснулась.
Этот сон произвел на меня большое впечатление. На следующее утро я стала рассказывать обо всем сестре, с которой спала, как вдруг вошла наша няня и сообщила нам печальную новость, что наша младшая сестра умерла ночью. Позже пришла другая няня и сказала: "Пойдемте со мной к вашей сестре". Мы пошли с ней, и там лежала моя сестра, точно такая, какой я видела ее во сне. Ей срезали волосы, и надели на голову маленький кружевной голландский чепчик.
Едва ли мне нужно говорить вам, что, хотя все это случилось, когда я была ребенком, я никогда не забывала ни одной детали этого сна - или, скорее, видения, потому что это было именно видение".
