- Пренебрежимо редкое явление!
- Тогда кирпич с крыши... Ну, пусть просто поскользнулся и сломал ногу.
- Или случайно стал астронавтом, о чем мечтал с детства, случайно построил дом, вылечил больного, прочитал лекцию? Случайно шагнул в пламя, чтобы спасти ребенка? И это, как вы полагаете, цепь флуктуаций?
- Браво, Луи! Примите мою капитуляцию, - торжественно произнес Милютин. - Честно говоря, я просто хотел немного вас подразнить, однако перестарался. Но не станете же вы отрицать, что человеческая жизнь проходит на фоне флуктуаций и что судьба человека во многом зависит от них?
- Не стану, - великодушно подтвердил Леверрье. - И вы считаете этот тривиальный вывод своим открытием, творческой удачей? Увы, ничего нового в философские категории необходимости и случайности уже не внести.
- Даже случайно? - пошутил Милютин.
- Помните классическое определение: "Где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы"?
- У вас завидная память, Луи, - отметил Милютин. - Так вот, я как раз и открыл их. Более того, мне удалось избавить необходимость от ее непременной спутницы - случайности.
- Вы здоровы, Милютин? - заботливо спросил Леверрье. - Разве вам не известно, что необходимость и случайность - это диалектические противоположности, взаимосвязанные, взаимопроникающие и неспособные существовать друг без друга? Диалектический материализм...
- Не упоминайте его имени всуе, - строго сказал Милютин.
- Тогда в чем же дело?
- Вы прямолинейны, Луи. Категоричность во всем, таков уж ваш характер. Черное для вас всегда черное, а белое...
- Всегда белое, хотите сказать? Да, я не признаю компромиссов!
- А в науке очень многое, если не все, зиждется на компромиссах. Мы принципиально не можем постичь абсолютную истину и все же, зная это, стремимся приблизиться к ней. Компромисс? Вот именно! Корпускулярная теория света, созданная Ньютоном, и волновая теория Френеля смертельно враждовали. Но возникла еще одна, квантовая, теория и примирила кровных врагов. Что такое квант света? И частица и волна, говорим мы. Но ведь это типичный компромисс, потому что на самом деле квант не частица и не волна. Просто мы тяготеем к зримым аналогиям и навязываем их кванту. А он аналогий не имеет...
Леверрье заломил пухлые руки.
- Пощадите, Милютин! С вами спорить бесполезно. У вас наготове арсенал аргументов. Расскажите лучше конкретно, что вы открыли на этот раз.
- Мое научное кредо, Луи, заключается в решении задач типа "что было бы, если бы...". Лишь затем встают вопросы: как, каким образом...
- А вопрос "ради чего" вы себе задаете? - в голосе Леверрье прозвучали ехидные нотки.
- Увы, в последнюю очередь, подобно многим ученым. Когда-то это называли "чистой наукой". Кстати, именно "чистая наука" облагодетельствовала человечество атомной бомбой!
- Вы беспощадны к себе подобным, Милютин. Но почему бы вам не перейти на практические рельсы? Удовлетворение текущих потребностей общества...
- Тогда бы я не был собой. Но хватит. Вы интересовались моим последним открытием? Так вот, я задал себе вопрос: что было бы, если бы в жизни человека не существовало случайностей?
- Вопрос, на который в принципе нельзя ответить, - проронил Леверрье.
- Вот как? Однако мне удалось сделать это. Из Центра генной инженерии я получил безукоризненный со всех точек зрения генетический код и, обработав в виде программы, ввел в компьютер.
- Вы смоделировали...
- Человеческую жизнь. В ней реальному году соответствовал час машинного времени. Из этой жизни были исключены случайности.
- А болезни, срывы, тупики, блуждание в потемках, неудачная любовь, наконец?
- Я постарался сделать моего человека счастливым. Он шел по жизни на зеленый свет, был огражден от зла. Ведь зло, убежден в этом, тоже нелепая случайность.
- Желал бы оказаться на его месте... - задумчиво проговорил Леверрье. - У него было все для счастья.
- Да, - сказал Милютин. - Иначе он бы не покончил с собой.
ПАРАДОКС
На Таганке они въехали под "кирпич". Заслышав трель милицейского свистка, Плотников подрулил к тротуару, выключил зажигание и - точно по инструкции - затянул ручной тормоз.
- Ваши права, - сказал подошедший регулировщик.
- Я еще учусь, - с достоинством пояснил нарушитель правил движения. Но рядом водитель с правами, так ведь разрешается?
- Леша, - зашипел спутник, - разве ты не знаешь, что у меня отобрали права за пьянку? Спросил бы, прежде чем ехать!
- Ну вот что, - скомандовал регулировщик. - Через квартал отделение милиции. Поезжайте туда и ждите. Талон техпаспорта я с кем-нибудь передам, не покидать же из-за вас перекресток!
Плотников, разволновавшись, позабыл отпустить ручной тормоз. При попытке тронуться машина делала рывок на несколько метров и останавливалась с заглохшим двигателем.
Мотор у первых "Москвичей" был чувствителен к перегреву и как раз на трамвайных путях не пожелал более заводиться. К счастью, Алексей Федорович обнаружил промашку и освободил тормоз. Под негодующий трезвон скопившихся с обеих сторон трамваев добровольцы во главе с автоинспектором откатили автомобиль в сторону. Тут наконец завелся двигатель.
- Вы же совершенно не умеете ездить! - сказал рассерженный регулировщик. - Поезжайте в отделение!
В отделении пообещали наложить на машину арест или же вообще ее конфисковать. Часа через два их все же отпустили, оштрафовав Плотникова по максимуму - на двадцать пять рублей (в нынешнем масштабе денег - на два с полтиной). Алексей Федорович стал обладателем пяти чистеньких, без даты, пятирублевых квитанций, которые на месяц заменили ему "права".
Когда его останавливали, он предъявлял квитанцию о взыскании штрафа. Поскольку дважды за одно и то же не наказывают, его отпускали с миром, надорвав квитанцию, как надрывает троллейбусный билет контролер.
Исчерпав запас квитанций, Плотников поднаторел в вождении настолько, что легко сдал шоферские экзамены с первого раза, правда, не в Подкопаевском переулке, а в Мытищах (у него была областная прописка).
