Подойдя к двум наиболее ярким, наиболее новым плитам, Майкл остановился, прикладывая ладонь к холодному белому мрамору. Ледяной камень болезненно отозвался в кончиках его пальцев, однако, Майкл не стал одергивать ладонь, лишь коротко пробежался по углублениям гравировки. “Дженнифер Джанет Сондер”.
— Привет, мам, — легкая улыбка тронула губы Майкла. — Давно я не был здесь, прости. Хотелось бы мне, чтобы это была обычная беседа матери и сына, но обстоятельства не те. Мне нужны ответы. Почему все так? Почему ты связана с этим безумием? Я честно не понимаю.
Лишь свистящий ветер отозвался на его молитвы, завывая вокруг дома, проникая в узкие щели между кирпичами и легко поднимая пыль в углах. Однако, на подсознательном уровне, Майкл почувствовал присутствие своей матери — в голове, в душе, в сердце. Тепло словно разлилось по телу, перетекая в конечности и заканчиваясь на кончиках пальцев. Словно его мама, та самая, что приносила ему тёплое молоко с мёдом, когда он заболевал, и обрабатывала разбитые на футболе коленки, сейчас была рядом с ним, обнимая и целуя в макушку. Он легко улыбнулся, убирая ладонь с плиты и выпрямляясь.
— Ты всегда наставляла меня, чтобы со мной ни происходило. Ты, Джессика, Элизабет. Теперь и Джек с Дейзи. Они стали моей семьёй, мам, и всегда помогали мне найти выход, найти правильный путь из всего того дерьма, в которое нас затягивало.
Светильник в центре склепа колыхнулся от порыва ветра, мигнув, отбрасывая рваную тень на стены.
— Но сейчас… Со всеми этими аугментами, с твоими исследованиями, с их неимоверной силой и способностью убеждать простых людей… Я не уверен, что мы сможем их остановить. И я уже не уверен, что мы сможем вернуть мою дочь, мам. Мою маленькую дочурку.
Тяжёлая входная дверь в склеп с тихим скрежетом поплыла наружу, открываясь под усилием кого-то снаружи. Обернувшись, Майкл с удивлением поднял брови — на пороге, держась обеими руками за дверную ручку, стояла практически сносимая потоками ветра Джессика. Ее лёгкая непромокаемая накидка каким-то чудом обернулась вокруг шеи, волосы, что в недавнем времени отросли чуть выше плеч, превратились в птичье гнездо, а лицо было все в опавших листьях и каплях дождя. Но, несмотря на весь этот хэллоуинский прикид, Джесс широко улыбалась, светясь от счастья.
— Возвращайся, блудный сын, мы нашли выход.
========== Часть 10 ==========
Ритмичные звуки струнных инструментов плавно разливались по округлому помещению, эхом отдаваясь под идеальным куполом. Разносясь в самые дальние углы помещения, они возвращались обратно, создавая усладу для ушей присутствующих.
Живой струнный оркестр в парадных смокингах вовсю старался, играя великолепную классическую музыку, которую их наниматель считал “победной”, “королевской”, и “божественной”, а именно Антонио Вивальди — “Времена Года: Зима”.
Сидя в центре огромной сферической комнаты, развалившись в тяжёлом дубовом троне, он играл пальцами по подлокотнику, наслаждаясь мелодией, что разливалась по всей зале. Сидящая рядом с ним девушка не то, чтобы одобряла его выбор, однако активная ритмичная музыка так и затекала в жилы, заставляя взбодриться.
Резко открывшиеся парадные двери, находящиеся напротив обеих тронов, не помешала оркестру, что продолжал игру, снова и снова играя одну и ту же мелодию. В тронный зал вошли двое людей в темной военной форме без опознавательных знаков, держа руки за спиной.
— Ваше Величество, прибыла новая партия последователей, — доложил один из пришедших.
— Превосходно, приведите их ко мне, — довольно ухмыльнулся Буря, — я желаю услышать их молитвы.
Услышав приказ, оба солдата послушно кинули, беззвучно покидая зал, оставляя двери открытыми. Как только они скрылись, им на смену вошла группа из двадцати человек. Все они были в предвкушении — светящиеся от счастья лица озаряли зал не хуже мощных светильников, что были вмонтированы в стены. Потирая руки, люди оглядывались по сторонам, несмело проходя внутрь.
Они оказались в просторном помещении в форме круга, чей сферический купол был обложен белоснежными круглыми панелями. Несколько из них были не простым белым пластиком, а вмонтированными светильниками, чей сильный свет отражался от каждой поверхности в этой комнате — из-за избытка белого создавалось впечатление, что весь тронный зал светится изнутри. На этом фоне тёмные дубовые троны и чёрная одежда обоих сидящих придавала ещё большее ощущение величественности.
Вдоль стен, практически впритык к ним, находилось несколько черных, впитывающих в себя всю белизну, подножий, на которых стояли неподвижно, словно статуи, четыре человека. Темно-синие непроницаемые костюмы без швов обтягивали их тела, позволяя видеть сквозь ткань рельефные мышцы, что даже без напряжения имели впечатляющий вид. Это были Генералы, помощники и приближенные Богов, имевшие такие же способности, что и они сами. Их напряженные лица, взгляд, полный серьезности и в то же время надменности, заставлял отвести от них глаза. Острые черты лиц и напряженные брови показывали всю решительность, с которой они сделали бы все, что им прикажут их Боги.
Дойдя до подножья тронов, люди остановились, медленно поднимая взгляд на возвышение, на которых находились оба трона. Узрев лица их Новых Богов, все, как один, рухнули на одно колено, выражая почтение и повиновение. Никто не осмелился более поднять взгляд на своих повелителей без разрешения.
— Встаньте, дети мои, — громким, глубоким голосом, чье эхо перебивало музыку, произнёс Буря, протягивая руку, обтянутую синей тканью. — Добро пожаловать в наш Новый Мир.
Несмело, словно опасаясь гнева, пришедшие стали медленно подниматься на ноги, все ещё не решаясь поднять взгляд вверх.
— Чего вы желаете в вашей новой жизни? Поведайте нам, — Буря чуть улыбнулся.
— Я просто хочу счастья для моего сына, — тихим, дрожащим голосом, еле пробивающимся сквозь музыку, произнёс молодой мужчина, которому от силы было двадцать пять лет. — Он только родился, и он уже болен. Я боюсь, что он не проживёт и года, Мой Повелитель. Я хочу, чтобы у него была долгая и хорошая жизнь, которую я не могу ему дать.
— Согласен ли ты присягнуть нам на верность? — более суровым, жестоким голосом спросил Буря, хмуря брови. — Согласен ли ты посвятить нам свою жизнь, и жизнь твоего сына?
— Да, Мой Повелитель, — дрожащим, прерывающимся голосом ответил мужчина, опускаясь на одно колено и преклоняя голову. — Я посвящаю вам свою жизнь, и жизнь моего сына, если это поможет его спасти. Я готов сделать все, что вы попросите.
— Тогда встань, Воин Нового Мира, — молчавшая до этого момента Молния, Богиня Нового Мира и жена Бога, поднялась со своего трона, протягивая вперёд правую руку.
Подскочив на ноги, мужчина принялся лобызать протянутую ему руку, обливаясь счастливыми слезами. Жизнь его сына была спасена, и теперь он был готов на всё, о чем его попросят, лишь бы этот дар не отнимали. Закончив любезности, он был мягко выведен из тронной залы под руки вежливым охранником в чёрной форме и пистолетом на бедре.
Обернувшись напоследок, мужчина увидел, как уже следующий человек из их группы подошёл к подножию возвышения, опускаясь на колено и что-то тихо вопрошая. Его самого тем временем провели обратно через длинный белый коридор, выводя на улицу, откуда они все пришли.
Холодный соленый ветер спокойно гулял меж невысоких двухэтажных зданий, что окружали центральную постройку — бывшую телескопическую обсерваторию. Сейчас же это сферическое здание стало тронным залом для Богов Нового Мира, что владели этим местом целиком и полностью. Следуя за охранником, мужчина постоянно вертел головой, осматриваясь вокруг. Если до этого он видел лишь сам тронный зал и асфальтированную дорогу от пристани до входа, то сейчас взыгравшее в нем любопытство вынуждало осматривать окружающее его пространство.
— Мы на отдельном острове, да? — смело спросил он в спину охранника, который даже не повернулся. — Это великолепно, я люблю острова. Здесь у вас немноголюдно, верно?
