А, это она про леопардицу. Это всегда шокирует.

Но в этот раз цинизм шокировал даже меня. Она же сама оборотень, как так можно? Если сначала я не поняла, зачем ее привели, то сейчас все стало очевидно. Маленькая самка, леопард – она не противник парням. Ее привели в животной форме по одной причине. Это плохо, когда пропадает человек, которого видели в последний раз именно с вами. Привлекает внимание. Если часто так делать, вопросов к вам появится много.

Если водить с собой леопарда в ошейнике, это тоже заинтересует, да. Но можно сказать, что он ручной. И если он потом пропадет, всегда можно что-нибудь соврать. Женщину искать будут, а животное – не факт. Плюс еще надо доказать, что женщина и леопард – это одно и то же лицо.

В общем, ее туда привели, чтобы съесть. Добро пожаловать в «Авалон». У нас такое часто. Разрази меня гром, если я скажу сестре об этом.

– Слушай, – начала я, прикидывая, как бы все грамотно разрулить. – Э-э-э… Прости, а как тебя зовут?

– Лера, – напомнила она.

– Спасибо, – скованно поблагодарила я. Немного стыдно, что я не помню, как зовут кузину. – Слушай, Лера. Давай, все случившееся в клубе останется между нами? Особенно про Зверя, ладно?

– Ясное дело, – сухо ответила она.

А ничего такая у меня сестра.

Я ожидала худшего. Другая начала бы орать сразу. Я одобрительно покосилась на нее. Крепкая. Из тех людей, что скорее злятся, чем пугаются. Хотя ей, конечно, многое пришлось увидеть… Но намного меньше, чем мне.

Про то, как она наорала на Руслана, вообще молчу. Не такое не каждая отважится.

Она расстегнула джинсовку на груди и с облегчением выдохнула – одежда у меня тесная, да и размером я поменьше. Лера упокоилась и начала приводить себя в порядок. Придирчиво перебрала обрывки ткани на груди, думая, как спасти сарафан.

– Булавка есть?

– В бардачке посмотри, – пожала я плечами, хотя точно знала, что вряд ли. Лера покопалась там, вздохнула и попыталась приладить обрывки как-то иначе. Крутила их туда-сюда, пытаясь связать их или обмотать вокруг бретелек лифчика.

– Скотч возьми, – посоветовала я.

Лера снова полезла в бардачок и нашла рулон. Салон наполнился треском скотча, она отыскала канцелярский нож и занялась платьем. Я вспомнила, как я ее гоняли вокруг шеста. Об этом напоминали хрустящие баксы в заднем кармане. Бедняга…

Но Лера вела себя естественно, из чего я сделала вывод, что к психологу после сегодняшней ночи она ходить не начнет. А она и так не начнет. Где найти психолога, который выслушает про оборотней?

Даже если посвященный – испугается до зеленых соплей, когда узнает, кто похититель. С мальчиками лучше не ссориться. Психолог бы посоветовал Лерке порадоваться неслыханной удаче знакомства с ножом Зверя – и не только с ножом, если на то пошло, похлопал бы по плечу и выпроводил.

Откуда я знаю? Я ходила.

Дура, что поделать. Хотелось выплеснуть душу, слишком тяжело было. Вылить всё, что мучило – и делайте с этим, что хотите. Я пошла к человеку, который знает, что происходит в городе, когда садится солнце.

Как раз на закате пришла. До сих пор помню вид города в окне за его спиной. Красивый закат был… На приеме я не выдержала и разрыдалась. А он испугался. Испугался того, что у меня в душе, с чем я живу каждый день. Трус.

Он смотрел на меня так, словно в кабинет вползла многоголовая гидра и решила поделиться наболевшим: как бурчат в животе все те, кого она съела. Психотерапевт, в общем, меня не понял.

С тех пор я их не люблю.

Я снова покосилась на сестру. Даже жаль, что раньше мы не общались. Они жили на другом конце города. Пока жива была мама мы пересекались, но так давно это было… Потом отчим всех от нее отвадил. Подруг, родню. Мы с сестрой разлетелись и выросли чужими людьми. А ведь мы слегка похожи – немного, но все же. Форма глаз, носа. Цвет волос одинаковый.

Я вновь сосредоточилась на дороге. Вымоталась я сильно, не хватало еще попасть в аварию по невнимательности.

Мы тащились за грузовиком. Над горизонтом светлело медленно, но верно – уже ближе к утру. Я вела машину и смотрела перед собой. Только на дорогу. Только вперед.

Лера молчала, но здоровая психика сделала свое дело – она то и дело начала зевать. Я бы не смогла спать после такой ночи.

– Повезло, что Зверь ничего тебе не сделал, – в пустоту заметила я. – Он иногда бывает… Психованным.

Это нервы заставляют меня болтать. Обычно я не болтливая.

– А тебя как похитили? – Лера обернулась. – Так же?

Я усмехнулась, наверное, она ждала слез или хотя бы плохого настроения. А моя улыбка была похожа на неожиданную вспышку света.

– Почти, – улыбка медленно угасла. – Кстати, мне тоже восемнадцать было. Меня Зверь уволок с улицы. В машину сунул, а там Рус… Как я перепугалась! Плакала, умоляла не насиловать и не убивать…

Я вновь начала улыбаться. Не люблю об этом рассказывать, но сейчас меня прорвало. Не люблю, чтобы никого не шокировать: воспоминания об этом у меня остались светлые. Самые лучшие в жизни.

Лера меня не поймет.

Меня вообще никто не понимает. Никогда. Видно, такая карта выпала.

– Как вы с ним жили, – пробормотала она. – Он же… Блин, он сумасшедший.

– Мы втроем жили, – поправила я. – Зверь, Руслан и я. Ты не думай, он хороший…

Прозвучало глупо.

Очень хороший. Только людей жрет и врагов пытает.

Лера промолчала. Знаю, что она обо мне думает. Я сверилась с зеркалом заднего вида и включила поворотник – шла на обгон грузовика.

Знаю, что все они думают, но не говорят вслух.

Лишь по одной причине в меня не кидают камни. Я жила с мужчинами, с которыми лучше не ссориться, если хочешь остаться в нашем городе.

Не я это выбрала. Не я.

– А знаешь, – из вредности продолжила я, хотя было больно говорить – буквально, физически. – Хорошо жили. Я не жаловалась. Знаешь, они такие всегда… Нервные, как бы. Я их успокаивала. Гладила, чесала… Руслан на кого-нибудь вызверится, шипит, а я ему лицо глажу, шепчу – не злись, чтобы он половину клуба не пережрал. И Зверь если распсихуется… Гладила, нежности говорила. Он любил. Успокаивался.

Боже, когда я заткнусь? В душе пульсировал стыд, я делилась слишком личным. Но почему-то не могла замолчать.

– Извини, я хотела спросить…

Сейчас спросит, спали ли мы вместе.

Это любопытство я видела в глазах окружающих, словно у них другого дела нет, кроме как в постель ко мне лезть. Всем интересно, в каких позах мальчики пообщались со мной после похищения.

– Хотела спросить… Почему ты вернулась домой? Если тебе хорошо там было?

– Почему? – от неожиданности я усмехнулась. – Я поумнела. Поняла, что так жить нельзя.

Потому что любви на троих не бывает. Вот почему.

Не может быть счастья втроем. Втроем – это ни с кем.

А еще, потому что… Впрочем, не стоит об этом. Не хочу рыдать в машине, у сестрицы на глазах.

Да и дрались они, чего скрывать. Однажды Зверь слишком откровенно приласкал меня на глазах у брата, а мне так хорошо стало, что я как кошка попросила еще. Это вызвало агрессию в Руслане – мгновенную, яростную.

После этого они друг на друга кидались, хотя оба меня не покинули.

Ладно, какая разница. Скоро будем в городе. Мы уже были у поворота к забегаловкам, на обочине стояли несколько «феечек» – мало одетых девушек, худых и замерзших. Они курили и ждали, пока подберут.

– Оливия…

Ну вот, опять.

Чтобы прервать разговор, я включила музыку. В салоне загрохотал рок. Кажется, о любви пели. Забавно, столько тем на свете, а поют об одном и том же. Наверное, потому что любовь всех волнует: панков, готов, рокеров. Даже «бабочек» с ночных дорог. Просто врут, что нет.

А во мне после смерти мамы любви осталось так много, что хватило ее на двух мужчин.

И их легко было любить. Тогда и я была другой, такой наивно-злобной одновременно, что просто прелесть. Я влюбилась в них, как звереныш, которого подобрали с улицы. От души, преданно и сладко.