— И что дальше? — слышу голос Беса, который медленно идет за мной.

— Я не знаю, — говорю правду, потому что теперь я не знаю Игоря.

Он изменился и перестал быть ссыкуном, который растрепает все и всем и станет делать так, как указал кто-то, а не его хозяин. Сажусь в машину и роняю руки на колени. Хрена с два я знаю, что дальше. Потому что выхода два: оставить его в живых, уехать и зажить новой жизнью и убить.

— Поехали, — говорю Бесу. — Оставляем его. Завтра я куплю билеты и мы уедем.

Бес садится в машину, и мы уезжаем.

Утром я пытаюсь поговорить с Леной, сказать, что билеты куплены и нам нужно собираться, но… не получается. Нихрена из этого не получается. Я просто брожу по дому и жалею, что не спустил курок вчера или не прострелил ему яйца и не оставил умирать в лесу. Я долбанный идиот, потому что не смог лишить человека жизни, пусть и такого мерзкого, как Игорь.

Я иду на кухню, чтобы попросить Лену собираться, но слышу новости в гостиной и просто залипаю.

“Сегодня утром найдено тело мужчины. При нем найдены документы на имя…”

На весь экран показывают паспорт Игоря, и я медленно оседаю на диван. Какого хуя?

“Мужчина был убит выстрелом в голову из огнестрельного оружия. По данным правоохранительных органов он был наркоторговцем и…”

Убит выстрелом в голову. Что за хуйня?

Набираю номер Беса, но абонент вне зоны. Отшвыриваю телефон и чертыхаюсь. Сука. Бес.

Я понимаю все почти сразу. Бес убил Игоря, потому что знал, что тот ни перед чем не остановится. Просто застрелил и съебался.

Я вспоминаю, что мы были в перчатках.

— Простая мера предосторожности, — спокойно сказал Бес.

Только теперь я понимаю, что никакая это не мера, просто он спланировал все заранее. Настолько, что обыграл мою бдительность и сделал так, чтобы я жил нормально. Мы никогда не были близки, не пили пиво вместе и не тусовали по клубам. Я не мог сказать, что он мой лучший друг, но его поступок доказывает, то только он им и был всегда.



Лена

Начинать жизнь с чистого листа очень сложно и часто слишком нереально. Я знаю, что мое прошлое оставило меня. Больше нет никого, кто хотел бы мне навредить, отобрать детей или Даню. Я люблю его так сильно, что, кажется, мир рассыпется, если его не будет рядом.

Я не знаю, причастен ли он к убийству Игоря, но отчетливо помню сбитые костяшки на его руках в ночь перед новостями. И вряд ли я рискну спрашивать, потому что даже если и причастен — это позади. Давно позади.

Прошло полгода, дело закрыли, виновных посадили и точно не мне решать, действительно ли они это сделали.

Мне не жаль Игоря. Он не принимал участия в жизни сына, не интересовался его судьбой и делал все, чтобы окружающие его люди страдали. Мишка знает только одного папу — Даню. И я рада, что он не знает Игоря, что мне не пришлось рассказывать ему о том, почему мы не вместе.

— Волнуешься? — в комнату забегает Вика, а следом за ней Артур.

Вот уж кто действительно остался с нами.

— Я не знаю, — отвечаю честно и поворачиваюсь к зеркалу, где на меня смотрит умопомрачительно красивая невеста.

Я не хотела свадьбу и просила обычной росписи, но Даня наотрез отказался. Мы пригласили всех, кого можно было. Разослали приглашения, выбрали автомобиль, задекорировали собственный ресторан. Я впервые выхожу замуж за мужчину, в котором уверена на все сто процентов. Выхожу не потому, что мне нужна защита, а потому что люблю его. Потому что не представляю без него своей жизни и потому, что я просто не могу жить без его глаз, губ и рук.

— Ты красивая, — делает комплимент Артур, так что сразу получает локтем в бок от Вики.

— Она безумно красивая, дурачок, — смеется она и тянется, чтобы обнять меня.

Я выхожу из комнаты, и мы едем в ЗАГС. Вхожу в помещение для бракосочетания и не могу поверить, что все действительно так хорошо. Этого просто не может быть. Вокруг собрались гости. Мои две принцессы стоят у стойки администратора, а сын с видом важнейшего гостя ведет меня за руку к будущему мужу.

— Готова путешествовать? — спрашивает Даня, едва мы сходим с самолета в Доминикане.

— Ага, — я еще не знаю, куда мы приехали и почему среди всех курортов Даня выбрал именно этот — самый дорогой.

Мы оставили детей дома, потому что у нас медовый месяц. С ними Данина мама и Тамара Юрьевна, ставшая нам шестым членом семьи. Она подарила квартиру Мишке. Просто взяла и написала на него дарственную. Вручила ее ему на день рождения и сказала, что надеется — ее не выгонят.

Я помню, как мы плакали, потому что я не представляла, что может быть такой человек в жизни, что есть еще те люди, которые могут оставить имущество ребенку просто потому, что прикипели к нему. Я не верила, плакала и обнимала Тамару Юрьевну.

Первые три дня в Доминикане проходят как в раю. Я не спрашиваю, почему именно этот отдых. Я влюбилась в него едва попала в отель, а затем на пляж и в воду. Здесь чисто, убрано, хороший персонал и куча мест, где можно сделать кучу фотографий.

— Я хочу сюда с детьми, — говорю на третий день, потому что впереди еще четыре дня, и я понимаю, что соскучилась.

— Мы приедем через пару месяцев, — обещает Даня и прижимает меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. — Не могу поверить, что ты правда моя. Может, я уже в раю и ты просто хорошее воспоминание?

— Не льсти себе, ты не попадешь в рай, — отшучиваюсь я.

— Собирайся, мы навестим одного человека, — спокойно говорит он.

— Какого?

Теперь я понимаю, почему именно этот отдых. Он приехал к кому-то, совместил приятное с полезным. Мы собираемся и уже через полчаса выходим из отеля. Прибываем к небольшой вилле, и я спрашиваю во второй раз:

— К кому мы приехали?

— Не имею ни малейшего понятия, — спокойно отвечает он.

Даня

Через две недели после убийства Игоря по телевизору передают новости с взрывом машины. Я не знаю, что именно привлекает меня, но безошибочно узнаю автомобиль Беса. Я, блядь, не могу поверить, что это он, но когда говорят, что он подозревается в убийстве Игоря, все встает на свои места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я хожу на его могилку до сих пор. Просто прихожу, сажусь и разговариваю. Не знаю, слышит ли он меня, но я хочу, чтобы он знал — я не просто благодарен ему за жизнь моей семьи, я не задумываясь сделал бы то же самое.

Теперь сделал бы. Потому что нет ничего важнее улыбки жены, которую ты видишь по утрам, смеха твоих детей, которые растут не по дням, а по часам.

Я выработал своеобразный ритуал — два раза в месяц прихожу на его могилку, приношу цветы и просто вспоминаю время, когда мы были напарниками. Когда он подыскивал мне бои, говорил о выгоде и помогал. Он, черт возьми, всегда мне помогал.

Я не рассказывал Лене о нем. Не говорил, что нас связывает, но, думаю, она и сама это знает. Видела по моему лицу в тот день, когда я узнал о его гибели. Я напился тогда в синьку. Так, чтобы ни о чем не думать и не вспоминать. Не тусил в клубе, а просто сидел в парке, где мы часто зависали, и пил водку. Пил, чтобы заглушить боль потери.

Именно поэтому когда в очередной раз я прихожу на его могилу и вижу небольшой клочок бумаги, немного опешиваю и беру его.

Там только адрес и кодовое слово. То, которое мы всегда использовали для боев. В душе загорается надежда, а потом я вспоминаю, что он здесь, в могиле, и понимаю, что это просто кто-то, кто хорошо его знает.

Я решаю поезать туда в свадебное путешествие, к тому же Лена не против. Мы быстро собираем чемоданы, летим отдыхать, и я честно держусь три дня, после чего меня нахрен срывает, и я тащу Лену к дому. Хрена с два я знаю, кого увижу там, поэтому именно так и отвечаю Лене. Я не знаю куда мы приехали.

— То есть? — тут же спрашивает она. — Как это… не знаешь?