– Подожди, – Мирна схватила меня за руку. – Извини, я сначала не поверила тебе. То, что ты говоришь, слишком неправдоподобно. Но, похоже, ты говоришь правду. Расскажи подробнее, может, я смогу помочь тебе.

– Да я все уже рассказала, – снова насторожилась я. Не люблю лишние расспросы.

– Когда это все произошло?

– Что?

– Когда сбежал Ронни?

– Сегодня вечером, – как жутко она одета. Какие-то бесформенные штаны и огромный свитер, вытянутый на локтях. Странная девушка.

– Кажется, я видела твоего Инсилая, – Мирна немного подумала. – Стражники привели сегодня кого-то в ратушу. Он был в строгом ошейнике с шипами и коротких кандалах, значит, на расправу… Жаль, я не запомнила его. Думала, просто очередная жертва.

– Я люблю эту очередную жертву! – вырвалось у меня.

– Это плохо, – думая о чем-то своем, сказала Мирна.

– Что плохо? – не поняла я.

– Плохо, что влюбилась в жертву, – пояснила Мирна. – Если местные власти расценят действия твоего Инсилая, как подстрекательство к бунту, твою любовь спасет только чудо.

– Почему?

– Потому что это Ваурия, – вздохнула она. – Жизнь здесь ничего не стоит. Особенно жизнь раба.

– Его убьют? – испугалась я. – Но Инсилай не раб!

– Свободные граждане попадают на каторгу только за особо тяжкие преступления. Но пришельцы не бывают гражданами Ваурии, таков закон. Значит…

– Значит, надо срочно что-то делать, – сказала я.

– Тебе нужно переодеться и что-то сделать с волосами. Если в тебе разглядят девчонку, отправят в резервацию.

– Это для индейцев?

– Это для женщин и детей. Попробуем сделать из тебя мальчишку. Пошли, – Мирна стала карабкаться на скалу. – Ну что ты ждешь, давай, пошевеливайся… спасательница.

Я полезла следом, отчаянно цепляясь за едва ощутимые выступы и пучки сухой травы. Хорошо, что пещера, куда мы забрались, была не слишком высоко. Из груды тряпья, служившей, по-видимому, постелью, Мирна извлекла холщовые штаны и пару свитеров.

– Надевай! – скомандовала она. Я с ужасом уставилась на предложенные лохмотья. Нет, это я ни за что не надену. Ужас какой, там, небось, вшей горстями.

– Ты до утра будешь думать? – осведомилась Мирна. – Других шмоток все равно нет, а в твоих дальше ворот не пройдешь.

Преодолевая отвращение, я кое-как напялила на себя это безобразие. Может, и одета я теперь в стиле гранж, зато сразу стало тепло. Это несколько примирило меня с новым нарядом.

– Теперь займемся причесоном, – Мирна щелкнула у меня перед носом портновскими ножницами. – Как желаем? Бокс, полубокс, под ноль…

– Это обязательно? – заколебалась я. Волосы было жалко.

– Не зубы, вырастут, – успокоила Мирна и принялась коверкать мою прическу.

В ворота Альвара мы вошли, как два маленьких оборванца. Внимания на нас никто не обратил. Появись я в таком прикиде в Москве, народ бы от меня шарахался, но здесь это, видно, в порядке вещей. Да и народа-то особо не было, так, редкие прохожие. Мы шли на рынок. По словам Мирны, в двух шагах от рынка была ратуша, а в ратуше томился Инсилай. Мы шли его спасать.

– Никакой я не Чародей, дура я вульгарис, иже обыкновенная, – жаловалась Анжелика Наталье. Они пили кофе на опустевшей, наконец, кухне и пытались выработать план действий. – Как можно было не увидеть, что этот чертов Горбуля и не Горбуля вовсе?! Столько всего на его глазах напроисходило, а он и бровью не повел! Только слепой мог не заметить, что он – не он.

– Очень конкретно. Хватит ныть, – посоветовала Наталья. – Лучше подумай, кто это мог быть, и по какому поводу.

– Да не знаю я. В последнее время у меня сплошные поводы. Кто… да кто угодно: Инсилай, Химера очередная, дух невинно убиенного дракона… до бесконечности можно продолжать.

– Ладно, не переживай, красавица. Лучше расскажи толком, что тут у вас происходит? Я гляжу, вы весело живете.

– Это да, – грустно усмехнулась Анжелика. – Ни дня без веселья.

Загрохотало так, будто в маленькой Ликиной кухне рухнула Останкинская башня. В клубах дыма и пыли появились две изрядно закопченные фигуры. Когда дым слегка рассеялся, а пыль осела, выяснилось, что на той, что повыше, сидит какая-то птица, а та, что пониже, держит под мышкой что-то вроде надувного крокодила, шевелящего лапами

– Я же говорила, – вздохнула Лика, не выказав и намека на удивление. – Вы кто и почему так громко?

– Варваре Ура! – провозгласила птица и взлетела на карниз.

– Опять ты? – разозлилась Анжелика и запустила в карикуса тапком. – Ты меня достал. Нет Варвары, позже залетай. А вы кто будете, господа трубочисты?

– Ты, подруга, часом не заболела? – подала голос салатноволосая Наталья. – Это ж Ронни, только очень грязный.

– Наталья! – Рональд, ломавший голову над личностью разноглазой дамочки, все же узнал ее по голосу.

– Признал, ты гляди! Где тебя носило, блудный подмастерье? Мы тут все глаза проглядели, тебя по мирам разыскивая.

– Что-то он, однако, сильно вырос за последние два дня, – недоверчиво пробормотала Анжелика, – и почернел.

– Два дня? – удивился Ронни и плюхнулся на ближайшую табуретку, откуда, правда, весьма резво вскочил, потирая подвергшиеся запредельному воспитанию места.

Девица, прибывшая с ним, тихонько покашляла, напоминая о своем существовании.

– Альвертина, – исправился он немедленно, – дочь мадам Катарины, Варвариной сестры.

– Имели счастье! – усмехнулась Наталья. – Не больше часа, как отбыть изволили. Темпераментная дамочка, ничего не скажешь.

Она едва сдерживала смех. Вновь прибывшая парочка вид имела весьма колоритный. Девица была в махровом халатике и кроссовках на босу ногу. Физиономия и руки ее были такими грязными, что с уверенностью разглядеть можно было только желтые, как у кошки, глаза и торчащую дыбом черную челку, в которой запуталась солома и паутина. Ронни выглядел так, будто только что вылез из угольной шахты, а вся его одежда состояла из драных на коленях джинсов.

– Так, Аль как там тебя Тина – в ванну, Ронни – к барьеру, – распорядилась Наталья. – Лика, проводи ее и дай какую-нибудь одежку.