– Поэтому принцип великого русского Зодчего Козьмы Пруткова: попала заноза в палец, радуйся, что не в глаз, и будешь вечно счастлив – является вершиной всех философских учений!

   Больные зааплодировали. ВВП чуть поклонился и еще больше выпятил нижнюю губу.

– Прям Муссолини, – откуда-то из бездонных глубин сознания медленно приплыла к Гирову мысль.

   Он пытался слушать, но понял, что доза вкаченного ему накануне нейролептика неимоверно велика и никаким усилием воли он не сможет себя заставить работать головой эти несколько дней, пока действие препарата не ослабнет.

   А ВВП между тем продолжал: – А основой всего является по-прежнему мысль. Если ты можешь заставить себя думать, что ты счастлив – ты счастлив. Если ты думаешь, что ты несчастен – ты несчастен, не смотря на все твои миллионы.

   Если ты в состоянии заставить себя думать, что ты здоров, то ты не испытываешь болезни. Если твоя мысль постоянно говорит тебе, что твоего лица коснулись грязными руками и у тебя теперь может выскочить прыщ, у тебя обязательно выскочит чирей.

– Возникает вопрос: каким образом Мысль – венец всего, направить в нужное русло? Как помочь ей оказать помощь нам простым смертным? Самый простой способ, человек от природы запрограммирован: если мы улыбаемся, даже когда нам плохо, то мозг постоянно получает об этом сигнал от наших клеток, лица в данном случае, что в его понимании означает хорошее настроение.

– Путь более сложный: необходимо принять как должное то, что происходит и четко себе представлять, что жизнь является испытанием для всех нас, причем для каждого из нас – это индивидуальное испытание, которое зависит во многом от наших корней. И, может быть, дети как раз и отвечают за своих родителей или следует копнуть еще глубже, что для меня лично уже явно.

– Приняв во внимание это, человек сможет уже более достойно выдерживать все трудности, выпавшие на его долю. Борьба с трудностями и их преодоление, в конце-концов, станут для него почетной и достойной обязанностью. При обязательном стремлении избегать личных ошибок или стремиться к тому, чтобы не допускать их. Это путь настоящего Воина.

   И, наконец, третий вариант: смотреть на трудности как на само-собой разумеющиеся вещи, данные нам в назидание и для нашего скорейшего очищения. Не думать о них как о трудностях. Ведь, если не думать о том, что угли горячие, то и не сваришь пятки. Или, если мысленно представить, что кирпич – это стекло, он будет расколот тобой как стекло.

– Во, дает! – с восторгом выдохнул рыжий больной. – Владимир Владимирович, помедленнее, пожалуйста, я записываю, – попросил он ВВП.

– А здесь, между прочим, все записывают, – искоса глянув на него, бросил ВВП и молча сел на кровать, потому что в палату со всей своей свитой вошел Главный и сразу же направился к Гирову.

   Глава 25

   В разведке никогда не говорили слова «последний», а всегда только «крайний». Это была та традиция, с которой с первых дней работы в ГРУ Гиров не мог согласиться. По его глубокому убеждению в любом деле всегда существуют, пусть и не зримое, но начало и конец. А раз есть конец, значит должен быть и последний. Тот, кто закончил то или иное начинание, цикл, поступок и является последним.

   Крайний же он может быть как последним, так и первым в нашем трехмерном мире. Ведь что такое крайний? Корневая основа слова крайний – это край, а край является как началом любого отрезка, так и его концом.

   Хотя последние ноу-хау в компьютерном мире сверх скоростей и объединяли эти два понятия в одно (например, при запуске программ с большим количеством информации последний бит становился первым и наоборот) и последнего, казалось бы, можно назвать крайним, но тем не менее мысль о том, что у любого дела есть два края – начало и конец, никак не позволяла Гирову принять такую легковесную и очень даже, по его мнению, уязвимую теорию особенно, если это касалось разведтрадиций.

– Не логично и присутствует какой-то шаблон, – всегда отвечал на замечания соратников по работе Александр, когда его в очередной раз пытались поставить на место за использование слова «последний», – а в разведке не должно быть шаблонов.

   Иногда это происходило во время застолья, когда произносились тосты и здравницы. В войсках говорили: – Была бы пьянка, но подошел замполит, и получилось мероприятие. В элитных подразделениях этих войск вообще считалось верхом неприличия пить «в тихую».

   Возникновение этой традиции уходило корнями в далекое прошлое. Шпионы всегда должны были уметь вытягивать информацию в любых условиях и без привлечения внимания окружающих. Для этого необходимо было уметь хорошо и уместно вести разговоры. А в любом деле (особенно в разведке) во главе угла всегда стоит практика. Ну, а где ты найдешь более подходящие условия попрактиковаться, как ни во время застолья. Тут тебе все условия (можно в расслабленном состоянии попробовать любые темы, даже самые запретные и обычно труднодоступные). В таких условиях каждый даже самый косноязычный чувствует себя Цицероном или Сократом!

   Вот и в этот раз, прибыв на новое место работы в резидентуру ГРУ на территории одной из стран Восточной Европы и накрыв в качестве проставления для товарищей по работе стол, Гиров не стал изменять устоявшимся правилам и, когда очередь дошла до него, сказал буквально следующее: – Много говорить пока не хочется.

   Понимаю, что кто-то по этим моим словам сразу вынужден будет составить первое впечатление обо мне и, может быть, уже никогда не захочет его менять, потому как, учитывая специфику нашей работы, и то, что я последний из прибывших…

   При слове «последний» лампочка в крайней слева настольной лампе (а всего ламп было четыре, по количеству столов) с треском перегорела.

– Вот так живет Америка с Европой, ну а у нас все через ж-ж-ж-ж, – бросил Серж – владелец стола, заглядывая под абажур.

   Лампочка моментально стала черной, хотя и не взорвалась полностью.

– Хорошо, хоть, еще не разлетелась, а то бы сейчас салатики приказали долго жить, – оптимистично заметил он.

– Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят, – пропел Зам. ВАТа, намекая на оставшиеся три лампочки.

– Не будем отвлекаться на мелочи, – поставил всех на свои места резидент, – хотя это и не случайно… Не надо было тебе употреблять это слово, – какое, он повторять не стал. Всем и так было понятно.

   Гиров же, как бы ничего не замечая, продолжил: – Так вот, учитывая специфику нашей работы, и то что я прибыл последним (– Этот попался упертый, – подумал резидент.), другой такой возможности поговорить вот так вот, в непринужденной обстановке может просто не случится, поэтому хочу начать с небольшой притчи.

   Ремарка была принята под общие возгласы: – Много текста! Ближе к телу! Что означало: в этом коллективе умеют понимать сказанное с полуслова.

– Пролетая над равниной, огромный орел заметил большую отару овец. Он выбрал самого жирного барана, упал на него камнем, и, пока пастух приходил в себя, поднялся с ним в воздух и полетел. Пастух, опомнившись, выстрелил сразу из двух стволов. Когда дым рассеялся, обезумевший пастух увидел, как орел медленно начинает падать на землю, а баран, как ни в чем не бывало, летит дальше, – закончил Гиров.