– Знаешь, поверь моему жизненному опыту. Своих детей родители порой не любят, а что уж там говорить про неродных ? Это сначала они все добрые и ласковые на словах. А как до дела дойдет, будете с Павликом летать от него из угла в угол.

Павлик мгновенно представил себе, как он вместе с мамой летает по их квартире из угла в угол…

– Миша хочет прийти в эту субботу познакомиться с тобой т с Павликом. Он ему уже игрушек целую сумку накупил.

– Все с этого начинают, – вздохнула бабушка Павлика.

После этого разговора мамы с бабушкой Павлику стало понятно, что ему надо срочно выстраивать линию обороны против этого неизвестного дяди Миши. Павлик достал из всех своих коробок с игрушками всю военную технику. По количеству его армия получилась внушительная. Танки, бронетранспортеры, самолеты, один крейсер, подводная лодка, пистолеты, автомат. Рядом с боевой техникой Павлик выстроил в один ряд всех своих солдатиков. А в последнюю линию обороны посадил все свои мягкие игрушки. Павлик вдруг припомнил, что у него уже есть небольшой опыт общения с одним дядей Мишей. Это их дворник. Дворник дядя Миша был очень разговорчивый. И с кем бы он не общался, всегда в конце добавлял :

– Забодай тебя комар.

Павлик даже спрашивал у своей мамы, а разве комары умеют бодаться ?

Суббота наступила как-то очень быстро. Мама и бабушка нарядились. Из кухни чем-то вкусно пахло. И тут раздался звонок. Павлик на всякий случай спрятался за маму и незаметно уцепился за подол ее красивого платья.

Надо сказать, что Павлик никогда не страдал от того, что у него не было отца. Он вообще никогда не переживал из-за того, что у него чего-то нет. Он умел искренне радоваться тому, что у него есть. Ну, нет у него отца и нет. А еще у него нет настоящего самолета, нет гоночного мотоцикла, нет собаки. Ну, нет, и нет. А зато у него есть самая лучшая в мире мама и самая лучшая в мире бабушка.

Когда дверь их квартиры открылась, вся линия обороны Павлика рухнула в одно мгновение. По его хорошо продуманному заранее плану, этот неизвестный дядя Миша должен был сразу же испугаться, увидев в прихожей столько боевой техники. А Павлик должен был сказать ему :

– Стой, кто идет ?

И дядя этот Миша сразу же развернется и от страха убежит от них далеко и навсегда. А все его игрушки, которые они принесет, Павлик сломает.

Но не тут-то было. Входная дверь открылась, Павлик поднял глаза и… его маленькое сердечко мгновенно ухнуло в любовь. Это была классическая любовь с первого взгляда. Павлик даже лица дяди Миши сначала не заметил. Павлик не отрываясь смотрел на его руки. А на руках у дяди Миши сидел маленький весь черный щеночек с белыми лапками и своими глазами-пуговками с интересом смотрел прямо на Павлика. Павлик онемел и с трудом прошептал :

– Это мне ?

– Тебе, – ответил дядя Миша. – Принимай друга. Его Гавриком зовут. У меня фамилия Гаврилов, а он, значит, Гаврик, – пояснил дядя Миша.

Продолжение того памятного дня Павлик помнит плохо. О чем-то взрослые разговаривали. Все вместе сидели за накрытым столом. Но для Павлика в этот день центром его вселенной был Гаврик. Павлик так и уснул в обнимку со своим четвероногим другом.

Дни полетели быстро. Дядя Миша стал жить у них дома. Они с мамой заняли маленькую комнату, а Павлик с бабушкой и Гавриком поселились в большой. Павлику даже казалось, что они всю жизнь жили вот так впятером. Он даже представить себе не мог, что когда-то у них не было Гаврика и дяди Миши…

– Ну что, старик, как дела ? – спрашивал обычно дядя Миша у Павлика.

Павлик понимал, что никакой он не старик, а маленький мальчик. Но ему почему-то очень нравилось, когда дядя Миша его так называл.

Все было в жизни Павлика очень хорошо. До определенного времени. Однажды мама заболела, приехала скорая помощь и маму Павлика увезли в больницу. Павлик держался из последних сил, чтобы не заплакать. А бабушка и дядя Миша почему-то все время улыбались.

Через несколько дней мама вернулась домой. Да не одна, а с крошечным свертком на руках.

– Это твоя сестренка, Павлик. Давай назовем ее Олечкой, – сказала мама.

Когда сверток развернули и Павлик взглянул на Олечку, он разрыдался. Ему так стало ее жалко. Таких крошечных детей он никогда еще в не видел. Он даже в первый раз в жизни не поверил своей родной маме, когда она сказала ему, что когда-то и он тоже был таким же маленьким. Да этого же не может быть, решил про себя Павлик.

Целый день Павлик сидел рядом с кроваткой Олечки как приклеенный и не отходил от нее ни на шаг.

Ночью от всех событий дня он никак не мог уснуть. А когда же, наконец, уснул, ему приснилась новорожденная сестренка Олечка. Она лежала в своей кроватке и плакала.

– Что случилось, Олечка ? – спросил Павлик сестренку во сне.

– Я Барабашку очень боюсь, – ответила ему Олечка сквозь слезы.

– Не бойся, – успокоил Павлик свою маленькую сестренку. – Пусть только эта Барабашка к тебе подойдет. Она будет иметь дело со мной. Барабашка эта быстро убежит, как только я ей строго скажу :

– Эй, а ну-ка стой, кто идет ?…

Отвори, отвори, отвори…

Заведующая домом для престарелых с родственниками своих подопечных никогда не церемонилась. Но только Павел Николаевич об этом не знал. Он положил заведующей на стол конверт с деньгами и попросил создать для его мамы самые хорошие условия для проживания.

– Условия у нас для всех одинаковые, – отрезала заведующая. – Еду все получают из одного котла. Одинаковую.

Павла Николаевича неприятно резанули слова «из одного котла».

– Все палаты двухместные. Номеров «люкс» не предусмотрено. А если хотите для Вашей мамы домашнюю обстановку, то забирайте ее назад домой.

– Да у нас, понимаете…, – начал было оправдываться Павел Николаевич.

– Не понимаю, – отрезала заведующая.

Она небрежно смахнула конверт с деньгами в выдвижной ящик стола и всем своим видом дала понять, что разговор окончен.

Вот ведьма, подумал Павел Николаевич про себя, а вслух сказал :

– Я буду часто приезжать. Каждую неделю. Если маме будет что-нибудь нужно, я все сразу же привезу. Вы только скажите.

– Все так сначала говорят. Через неделю, через неделю. А потом годами не приезжают

В этот момент Павел Николаевич вдруг почувствовал первый раз какое-то внутреннее беспокойство. Как будто что-то инородное, чужое и страшное появилось где-то глубоко, глубоко у него внутри. Чужое и недоброе.

– Да не переживайте Вы так, – сказала Павлу Николаевичу уже в коридоре пожилая нянечка.

Она взялась проводить его до маминой комнаты.

– Заведующая у нас хорошая. За стариков и старушек своих она горло любому перегрызет. У нас зимой как-то отопление отключили. Авария где-то случилась. Так наша заведующая такой шум подняла. Комиссия аж из области приезжала. Все быстро исправили.

– Да я хотел просто объяснить, – оправдывался Павел Николаевич перед нянечкой, – что у нас дома очень стесненные жилищные условия. Хоть и трехкомнатная квартира, а дочь уже подросла. Студентка. Ей отдельная комната теперь нужна. Мы с женой ютимся в самой маленькой. А зал у нас проходной. Там мы гостей встречаем.

– Да, – вздохнула нянечка, – квартирный вопрос сейчас у многих. Мы вон тоже впятером в двухкомнатной малогабаритке живем. Так зять к урокам в ванной готовится. Он учитель. Но ничего. В тесноте, как говорится, да не в обиде.

Нянечка показала Павлу Николаевичу комнату и кровать для мамы. Чистенькая, уютная комнатка для двух человек. Только на тумбочке Павел Николаевич заметил инвентарный номер, написанный синим фломастером. А на постельном белье бросались в глаза черные лепешки казенных штампов.

Павел Николаевич хотел уже было идти на первый этаж за мамой. Он оставил ее там. Но его остановила мамина будущая соседка, пожилая женщина.

– Простите, – сказала она. – Вы случайно не встречали в Москве мою дочку с детьми и мужем ? Они на Дорогомиловской улице живут.

– Нет, – ответил Павел Николаевич. – Не встречал.