– Тебе обязательно надо попробовать! – обнимала она сонную подругу. – У меня нет сна ни в одном глазу, а ты прозеваешь все руины.

– Разбуди меня, когда мы приедем, – сонно пробормотала Софи и уютнее устроилась на сиденье, чтоб подремать.

Анна смотрела в окно. Знойная, выжженная солнцем пустыня заканчивалась, приближалась полоса тропической сельвы. Девушка ощущала, как кровь начинает быстрее бежать по ее венам, но это не странная жажда просыпалась в ней, нет, это предчувствие чего-то очень важного, что вот-вот должно было произойти, настигало ее, приближалось вместе с вековыми деревьями.

Так они провели весь день, древние пирамиды, города, захоронения – все, что осталось от великой культуры и еще не было растащено местным населением на строительный материал. Ступая по разрушенным самой историей каменным дорогам, забираясь во тьму древних пирамид, рассматривая загадочные рисунки на стенах, поглаживая плотные, слежавшиеся от времени пласты глины, Анна ощущала на своем лице дыхание вечности, тысячелетия, сгинувшие во тьме и оставившие после себя только неясные свидетельства мощной, существовавшей когда-то цивилизации, и молчаливые каменные руины.

– Как это печально, что эпохи уходят безвозвратно, – грустила Анна в дороге. Солнце уже давно висело высоко в небе раскаленным шаром и нагревало их машину даже сквозь отчаянно работающий кондиционер. – Как же мне хочется погрузиться в прошлое, чтобы стать свидетелем давно сгинувших в небытие событий, чтобы лицезреть все великие потрясения истории, узнать в лицо все цивилизации и народы, которых уже не существует на земле! – восклицала она в пустоту.

– Ты же знаешь, для меня это всего лишь истории прошлого, интересные, занимательные, иногда потрясающие воображения, но не более того. Куда интереснее жить настоящим и самим творить историю, – пожимала плечами Софи.

– А ведь они, наши общие знакомые, – задумывалась Анна, – некоторые из них живут так давно, что были свидетелями многих событий и многих эпох. Наверняка их кровь помнит все, что случалось с ними при их долгой бессмертной жизни. Вот бы увидеть прошлое их глазами…

– Не думаю, что кто-то из них живет настолько давно, что стал свидетелем истории майя, вот этих каменных развалин и молодых нарождающихся джунглей, – смеялась Софи, обводя рукой необъятное пространство, давящее на них своим величием. – Даже если такие и существуют рядом с нами, они уже должны были стать чудовищами, совершенно на нас не похожими и далекими от нас. Как можно прожить тысячелетия и остаться человечными, не сойти с ума в круговороте времени?

– Наверное, ты права, – пробормотала Анна. Но жажда знания продолжала сжигать ее изнутри постепенно разгоравшимся огнем.

День подходил к концу. Приближались сумерки, и водитель развернул машину, чтобы выехать из джунглей и вернуться в отель до захода солнца. Они ехали по широкой дороге, проложенной среди деревьев, здесь, под их громадными кронами, жара уже так сильно не ощущалась, и они приоткрыли окна, чтобы как следует прочувствовать запахи сельвы, вдохнуть их полной грудью и сохранить в себе на память. А они были так сильны, так дурманяще окутывали их тяжелыми ароматами листвы, цветов, самой земли, неизменно влажной и жаркой, что глаза их сами по себе начали закрываться, наливаться свинцом от усталости, накопленной за день, и знойного дыхания джунглей. Словно в полусне, Анна наблюдала картины, проплывающие перед ее внутренним взором, разрушенные пирамиды снова поднимались к небесам из пепла времени, древние языческие племена выстраивались вокруг святилищ, почтительно склоняясь перед вождями и жрецами, и странные действа совершались в глубине пирамид, там хоронили умерших, там приносили бесконечные кровавые жертвы жестоким богам. Неистовые пляски жрецов под мерный бой барабанов, занесенный над грудью жертвы острый клинок, льющаяся на камень и землю горячая кровь, замершая в экстазе толпа… Резкий толчок заставил Анну очнуться от грез.

– Мы налетели на камень, – бормотал гид, склонившись вместе с водителем над передним колесом, – придется менять на запасное.

Анна выбралась из джипа.

– Ты куда? – спросила ее сонная подруга.

– Пойду осмотрюсь, пока меняют колесо, – Анна ступила на дорогу, которую плотной стеной окружали деревья.

– Не отходите далеко от дороги, – предупредил ее гид. – Эта часть джунглей необитаема и безопасна, но скоро начнет темнеть, и тогда на охоту выйдут хищные животные. Вот, возьмите фонарь, чтобы не потеряться.

Анна машинально взяла фонарь в руки и решительно направилась прямо к деревьям. Она еще не вполне пришла в себя, грезы продолжали окутывать ее сознание тяжелым дурманом, ритм барабанов гипнотизировал ее и звал за собой в глубину сельвы. Она сошла с дороги, продираясь сквозь заросли могучих кустарников с широкими, как лопата, листьями. Бой барабанов усилился, как будто теперь он шел прямо из-за деревьев, преградивших ей путь. Девушка пошла на их зов и вышла на круглую поляну, скрывавшуюся за деревьями. Зрелище, открывшееся ей, заставило ее прийти в себя и отшатнуться в испуге. Там, на поляне, горели огни множества факелов, их сжимали в руках высокие и смуглые люди с обнаженными и раскрашенными телами, перьями в волосах и черепами на поясах. В центре поляны возвышался огромный прямоугольный камень, и прямо сейчас на нем было распростерто тело, тело молодого сильного мужчины, грудная клетка которого была раскрыта, а из нее торчали сломанные и окровавленные ребра. Над жертвой склонился жрец, сжимая в одной руке живое сердце, а в другой руке держа острый костяной клинок. Тело мужчины еще жило, извивалось в мучительных судорогах, кровь сильными толчками выходила из артерий и стекала вниз по желобкам, в деревянные чаши, расставленные на четыре стороны света по бокам алтаря.

Жрец выпрямился над телом, подняв пульсирующее сердце высоко над головой, и начал возносить гимны своим кровожадным богам. Анна машинально слушала его завывания, а потом с трепетом осознала, что понимает каждое слово, и в ответ на призыв в ее голове возникает яркий, горящий неземным огнем образ каждого кровавого бога, к которому обращался жрец. Закончив со вступительной речью, он швырнул уже мертвое и начинающее коченеть сердце на землю и поджег его факелом, в знак того, что боги согласились принять жертву. Анна покачнулась в ужасе, видя, как тяжело горит чужая мертвая плоть и, невольно глубоко вдохнув резкий отвратительный запах, вышла из-под деревьев и ступила в круг света. Взгляды всех присутствующих на поляне немедленно обратились к ней. Туземцы молча разглядывали ее из-под нависших над глазами тяжелых бровей, их лица, раскрашенные черной и белой красками, скалились в угрожающей гримасе и, казалось, они были готовы броситься на нее, чужую и чуждую здесь, чтобы принести следующую жертву своим кровожадным богам.

– Этого не может быть, – уговаривала себя Анна и не могла оторвать взгляда от мертвого тела, распростершегося на алтаре, завороженная видом крови, стекающей вниз в подставленные чаши. – Это все мне только кажется, я сплю и вижу сны. Они не смогут причинить мне вреда.

Жрец издал пронизывающий душу вой, а потом подхватил с земли одну из наполненных кровью чаш и медленно, угрожающе приблизился к ней. Анна чувствовала в ужасе, что не может пошевелиться, и не отрываясь смотрела на острый костяной клинок, который он по-прежнему сжимал в руке.

– Кто ты такая? – отрывисто спросил жрец, и снова Анна поняла его иноземную речь.

Она не могла отвечать, скованная ужасом. Он склонился над ней, заглянув глубоко в глаза, обжигая взглядом, а потом отшатнулся.

– Та, кто пьет кровь, – в замешательстве пробормотал он. – Она та, кто пьет кровь! – громко провозгласил он, повернувшись к толпе. Туземцы, окружившие их плотной стеной, загудели.

Жрец взял Анну за руку – она молча повиновалась – и подвел к жертвенному камню.

– Сегодня боги милостивы к нам! – продолжал говорить с толпой жрец. – Они не только согласились принять нашу жертву, они привели к нам ту, которая пьет кровь. Они велят тебе поделиться своей кровью с нами, – снова обратился он к Анне.