Его кровь буквально заледенела, и он резко выдернул руку. Гермиона замерла и посмотрела на него.
— Это в прошлом, — сказала она. — Это все в прошлом.
Драко сжал челюсти и почувствовал холод; в этот момент показалось, что он был абсолютно потерян.
— Это… я все еще чувствую, что это влияет на меня. Особенно, когда дело касается тебя. Мне жаль. Мне так жаль.
Боль настигла его внезапно. Драко будто помешался. Он был Икаром, который пытался достичь солнца и надеялся, что ему это удастся.
Но теперь Драко вновь стал самим собой. Ледяным. Ледяным, словно собственное Поместье, где перед его глазами пытали женщину, которую он добивался. Ледяным. Он всегда будет ледяным, вплоть до самой смерти.
Драко провел рукой по волосам, вздохнул и попытался успокоиться.
Следом последовало тепло, коснувшееся его руки и лица, ведь Гермиона все еще была здесь. Прикоснувшись губами к его щеке, она переплела их пальцы.
— Ты просил у меня прощения на коленях, — сказала Гермиона. — Я бы не была здесь, я бы никогда не пришла к тебе на ужин, если бы не простила тебя.
Она нежно прильнула к нему.
— Я простила тебя, Драко Малфой. Оставь это в прошлом.
Он медленно ответил на поцелуй, а она лишь углубила его. Гермиона настойчиво призвала прижать ее так крепко, пока не растворилась в его объятьях, и пожар вновь не вспыхнул между ними.
Нежно. Осторожно. Потрясающе. Мощно. В его постели. В его.
Драко не подозревал, что можно желать человека настолько сильно. Он хотел ее; каждый атом. Он просто горел ради нее. Драко, до боли в груди, не мог избавить себя от надежды, что ему каким-то образом удастся убедить ее остаться с ним.
Гермиона прикусила нижнюю губу и позволила его языку глубоко проникнуть в ее рот, прогнувшись в спине под его телом.
Она была похожа на весну. Теплую, приятную и яркую. Дарующую жизнь и желание. Излучающую тепло и заставляющую все вокруг оттаивать, словно она была солнцем. Прикосновение к ней можно было сравнить с ощущением новой жизни; с ощущением, которое могло поглотить его целиком.
Ее родителям стоило дать ей имя — Персефона.
Руки Гермионы скользнули вниз и принялись расстегивать его брюки, пытаясь стащить с него оставшуюся одежду. Когда Драко был раздет, он поднял голову, встретившись с ее оценивающим жадным взглядом. Это чудесным образом улучшило его настроение и пощекотало эго. Он почувствовал, как задрожал.
Гермиона протянула руку и ухватилась за член. Драко застонал и, уставившись на нее, наблюдал, как она пальцами обхватила его и провела по всей длине несколько раз. Гермиона попыталась опустить голову, явно намереваясь сделать кое-что, но Драко поймал ее и не позволил продолжить.
— Не сейчас, — твердо сказал он. — У меня есть план на эту ночь, — Драко лениво положил ей руку на нижнюю часть живота и дернул ее бедра на себя. — Я не позволю тебе довести все до конца раньше, чем это запланировано.
Гермиона закатила глаза, но на ее губах все еще играла улыбка. Драко проглотил ее жадным поцелуем. Он целовал ее щеки и запускал руку в волосы, проводя другой рукой по изгибу внизу спины, слушая, как она стонет и томно дышит возле его уха, цепляясь за плечи.
Драко припечатал ее к кровати, поцеловал и прижал руки к своим губам, обсасывая каждый палец, в то время как его собственные ладони ласкали ее грудь. Глаза Гермионы блаженно закрылись, когда она начала стонать и извиваться под его телом.
Когда Гермиона потеряла связь с реальностью, Драко, наконец, скользнул рукой обратно к ее тазу и стянул трусики, уловив то, что Гермиона затаила дыхание, стоило ему коснуться ее между ног.
Драко поднял взгляд и обнаружил, что глаза Гермионы были крепко зажмурены, а пальцы сминали простынь. Выражение ее лица было таким сосредоточенным, будто она готовилась совершить что-то важное.
— Ты превосходна, — пробормотал он и коснулся губами следа, оставленного им на бедре. — Я мечтал об этом целую вечность, но ты все равно умудряешься превосходить все мои фантазии.
Гермиона фыркнула, намереваясь открыть рот и что-то ответить, но Драко прервал ее попытку, опустившись между ее ног. Он смотрел на ее лицо, скользнув медленно языком и также, не спеша, начав ласкать ее вдоль пульсирующей плоти. Выражение лица Гермионы опять изменилось, когда она приподнялась, издав гортанный рев. Драко прижал свою руку к ее животу, пытаясь удержать Гермиону на месте, когда его язык прошелся возле клитора. Он нежно коснулся его, а затем надавил языком; скользя по чувствительной точке, Драко чувствовал, как ее мышцы дрожат и сжимаются. Дурманящий запах ее возбуждения заставил его член больно пульсировать, и ему пришлось подвинуться и прижать его к кровати.
— О-о-ох, — завопила Гермиона, стоило ему на мгновение оторваться и нежно поцеловать ее, а затем позволить языку скользнуть вдоль клитора еще раз. Наблюдая, как медленно она распласталась под ним, Драко ощущал что-то священное, религиозное в этом. Сакральное.
Его сердце начало болезненно биться в груди, стоило ему убрать руку с ее живота и переплести их пальцы; Гермиона крепко сжала его ладонь.
Драко продолжал дразнить ее клитор, медленно проникая внутрь пальцем. Гермиона была гладкой и расслабленной и позволяла блуждать его языку по нервным окончаниям. Спустя пару секунд он добавил второй палец и проник глубже, ища определённую точку; стараясь найти сердцевину. Гермиона извивалась и сжимала его свободную руку до белых следов на костяшках. Когда Драко обнаружил ту самую точку, которую искал, он надавил на нее пальцами и после прижался губами к клитору. Драко почувствовал, как Гермиона напряглась и задрожала, издав затем приглушенный стон, прежде чем разлететься на миллион кусочков под ним.
Гермиона дрожала, извивалась и стонала под его телом, а затем, наконец, обмякла, когда Драко убрал пальцы и приподнял ее тело.
Она была самым прекрасным созданием, которое ему доводилось видеть.
Гермиона потянулась к нему и притянула к себе, жадно поцеловав. Драко зарычал у ее губ, и она дернула бедрами так, чтобы не позволить ему выбраться. Он поравнялся с ней и вошел в ее тело одним резким рывком; позволив себе сгореть.
Она была пламенем. Жидким пламенем. Совершенством. Было неимоверно сложно не кончить, когда он только вошел. Ему не удавалось справиться с тем чувством, что Гермиона была абсолютно невероятной. Как она приняла его, сжалась вокруг, позволяя горячему дыханию обжигать кожу. Драко опустил голову ей на плечо в попытках успокоиться, прежде чем оторваться вновь и впиться в ее губы. Гермиона обвила его руками и сплела их ноги, двигая бедрами, чтобы позволить ему входить в нее.
Драко с трудом сглотнул и попытался взять себя в руки. Ему нужно было держаться. Ему нужно было найти способ. Ему было это нужно. Гермиона была прекрасна, и минуло так много времени, когда в последний раз ведьма была в его постели.
Он пытался сбавить темп, но она упиралась пятками в его бедра, заставляя двигаться быстрее и проникать глубже. И он дал ей то, чего она желала. Он врывался в нее; протяжными и глубокими толчками, чувствуя, как Гермиона впивалась ногтями в его плечи, задыхаясь под натиском его тела. Ее лицо озарила гримаса восторга.
Драко жадно изучал Гермиону.
Он был с ней. Его тело было прижато к ее. Его член был внутри нее. Драко мог дать ей все, чего она хотела. Он мог.
Все, что касалось ее, было всем для него. И ему нужно было доказать это. Показать это. Заставить ее почувствовать это.
Он не мог прогнать мысль, что на следующее утро, когда он проснется, Гермиона посчитает, что это все, на что они способны. Что это все, на что он способен.
Драко, вероятнее, покончит с собой, если это будет так.
Он схватил одну из ее ног и перекинул через плечо, затем, устав, склонился к ней, проникая глубже. Ему, скорее всего, будет мало одной лишь ночи с ней. Драко столько нужно было дать ей.
Желание просто взять и долбиться в нее пожирало Драко, но он отбросил его в сторону, сохраняя темп. Голова Гермионы яростно билась об подушку, а сама она царапала спину Драко и стонала от удовольствия. Он наклонился и поцеловал ее губы; восхитительные губы.
