Нам повезло и добрались мы без пробок за двадцать минут. Я погрузилась в себя и напрочь забыла о своих обязанностях. Становилось страшно от того, что скоро мы расстанемся. Хотелось плакать. Зря я себе надумала, что могла как-то заинтересовать Джима. Почему бы не сесть сейчас рядом с ним?

Встрепенулась, когда мы подъехали к воротам, за которыми высился храм. Все вышли за мной. Я знала, что внешне церковь не вызывала супер-эмоций, белый монолит с зелеными куполами. Но ведь они еще не знали, что ждет внутри.

Рон вопросительно посмотрел на меня. Я посмотрела на его бандану и покачала головой.

– Это музей, здесь головные уборы можно не снимать.

Я купила билеты и мы зашли. Я начала рассказывать историю места, но меня уже никто не слушал, так что я замолчала и просто с улыбкой наблюдала их восхищение.

Кирилловку невозможно не полюбить. Нигде в мире больше нет столько фресок тринадцатого века. Но и они сохранились не все. Пустые места на стенах в девятнадцатом столетии заполнил росписями Врубель. Что он сделал с этой церковью, не передать словами. Он сотворил волшебство. Переступая порог, будто попадал в сказку. А гениальный иконостас! К Богоматери с него должны, просто обязаны стекаться толпы такие же, как к Джоконде, если не больше. Но не было здесь ни толп, ни туристов. Мы были одни. И с одной стороны, меня это огорчило, но с другой – я жадно впитывала тишину и благоговение этого места, будто оно создано лишь для избранных.

Я засмотрелась на Богоматерь. Рядом со мной стоял Рон. Я отошла, чтобы не нарушать таинство момента для него. Я все им расскажу и о Врубеле, и Богоматери, и о самом месте, но все потом. Сейчас они заняты другим.

Марк и Крис сидели на стульях и рассматривали потолок. Питер переходил от фрески к фреске. Марисса внимательно читала информацию на стендах у входа, написанную в том числе и на английском. Неподалеку стояла женщина, следившая за порядком.

Но где Джим? Сердце ухнуло вниз. Наверняка он вышел. Ему стало неинтересно? Что ж, значит так все и решилось. Сама, дура, так загадала.

Я закрыла глаза. В вечно прохладной Кирилловке, где даже свечи не жгли, чтобы не испортить фрески, я ощутила как к глазам подступают горячие слезы.

И тут тишину церкви нарушило пение. Я посмотрела наверх и увидела Джима, стоящего на балконе для хора. Свет проникал сзади и расходился от него лучами, будто он ангел. Он пел их известный хит, романтичную балладу. Его голос заполнял собой все пространство и проникал в душу. Мне казалось, что он поет мне одной. Как и всегда, все его песни лишь для меня, но в тот момент особенно. Я ощутила слезы на щеках. Но от чего я плакала? От красоты его голоса или от осознания того, что это мой человек, но нам не суждено быть вместе? Он только что сделал это место еще более священным и особенным.

Когда он закончил, раздались аплодисменты. Даже женщина у входа вместо ругани за нарушение тишины, восторженно рукоплескала. Джим тем временем спустился вниз и сразу направился ко мне. Он выглядел таким серьезным, что на мгновение напугал меня. И тут произошло то, чего я никак не ожидала.

Он крепко обнял меня и после секундной заминки я ответила на объятие, позабыв про все на свете.

– Спасибо, Мари, – прошептал он. – Спасибо, спасибо, спасибо.

Я ничего не понимала и просто стояла, наслаждаясь его теплом, силой, запахом, его руками на моей спине. Я закрыла глаза, растворяясь в моменте и желая продлить его, но Джим начал отстраняться и я нехотя тоже последовала его примеру.

– Ты даже не представляешь, что ты сделала.

А ты не представляешь, что ты сделал.

– Там наверху, что там нарисовано на потолке?

Я сглотнула подступивший комок.

– Сошествие святого духа.

Он понимающе кивнул. Врубель изобразил все так эзотерично. Я сама ощущала, что в меня вливается сила, когда я смотрела на ту роспись.

– Нам пора, – вдруг сказала менеджер.

Что? Как? Который час?

Пять. Музей закрывался и я больше ничего не успевала им показать.

Я вышла из церкви будто на ватных ногах.

– Нам нужно рассчитаться с вами, – сказала Марисса.

Я чуть не отпрянула от нее. Взять с них деньги? Да ни за что! Хватит и обеда, который они оплатили.

– Я… Вы можете связаться с моей начальницей и перечислить все ей? Не знаю, как вы договаривались с Ритой, но я наличные не беру.

Она пожала плечами.

– Ну хорошо, так даже лучше. А чаевые как?

У меня закружилась голова. Какие чаевые? О чем она?

– Прошу, ничего не надо. Я и так не выполнила маршрут даже наполовину.

Марисса недоуменно смотрела на меня.

– Тогда можем подбросить вас в центр.

– Я… Нет, я живу неподалеку, так что сама доберусь.

– У нас концерт сегодня, – сказал Рон. – Если хочешь, будем рады тебя видеть, закажем пропуск.

Я понимала, что в этот момент решалось многое. Уйти и жить, зная, что Джим обнимал меня. Или пойти на концерт, продлить свою влюбленную агонию, понимая, что следующего объятия может не быть.

Я услышала свой голос будто издалека, словно кто-то другой внутри меня принял это решение.

– Благодарю, но у меня уже есть планы. Было приятно с вами познакомиться. Удачи на концерте сегодня.

Я улыбнулась, помахала рукой и посмотрела поверх их голов, не решаясь взглянуть в глаза. Затем развернулась и пошла прочь.

Пешком мне было идти минут сорок и я не заметила как прошагала их. Оказавшись дома, я рухнула у двери и разревелась.

Правильно ли я поступила? Конечно, правильно. Я такая же фанатка, как и многие другие. Я и так получила гораздо больше, чем рассчитывала. Мечта сбылась, я встретила Джима и он оказался в сто раз лучше, чем я думала. Наивно было надеяться на продолжение. Его бы не было, я хотела слишком многого. Да, я люблю, люблю, люблю его и теперь даже больше, чем прежде. А раз так, то смогу жить дальше воспоминаниями.

Я обняла себя, пытаясь сохранить его объятие, запечатать его в теле. Я щупала ткань платья. Пахло ли оно все еще ним? Мне казалось, что да.

Я так хотела попасть к группе за кулисы, но когда это стало реальностью, я струсила. Они бы увидели обычную фанатку, которая точно так же хочет оторвать кусочек от них. Я ничем не отличалась от толпы, что следовала за ними сегодня. И я благодарна Вселенной, что наша встреча была именно такой. Я усмехнулась. Возможно, они даже будут вспоминать меня иногда. Это лучший вариант. На большее не стоило и рассчитывать.

Я достала телефон из кармана и увидела пропущенный от Эльвиры. Ах, да, он же у меня на беззвучном еще с начала тура.

Начальница сказала, что ей отзвонилась менеджер, поблагодарила за профессиональный тур и перевела сумму, значительно превышающую договоренную, обосновав это тем, что гид отказался взять чаевые, но участники группы не могли оставить это просто так.

Ну вот, они уже вспоминают обо мне.

Эльвира уточнила, хорошо ли я себя чувствую. Я ответила, что не вполне и возьму завтра выходной.

После разговора я проверила время. Если я хотела успеть на концерт, то мне нужно выйти прямо сейчас.

Я медлила. Действительно ли я хотела пойти на него? Быть в толпе, подпевать песни, сходить с ума от вида ребят. Каждый вечер я доставала билет и любовалась им, представляя в чем пойду и как возможно встречу Джима после окончания.

Но ведь сегодня я уже была на концерте. Что может сравниться с его пением в пустой церкви?

Решено, останусь дома. С этими мыслями я крепче обняла себя, ощущая, как он снова и снова шепчет мне: «Мари, спасибо, спасибо, спасибо».

– И тебе спасибо, Джим, – шепнула я в пустоту.

Следующий день прошел в полузабытьи. Я отключила телефон и старалась спать. Собиралась провести так всю ближайшую неделю, что в моем бизнесе непозволительная роскошь. Но скоро поняла, что я так не выдержу и стоит отвлечься работой.

Находиться в спальне было невозможно из-за плаката «святых», так что весь день я провела на кухне. Но не срывать же плакат, в самом деле. Я и так еле его нашла. Но сидеть под манящим взглядом Джима… Нет, это выше моих сил.