Слёзы счастья полились из глаз.

– Не знаю, что на меня нашло. – И правда, вот чего я к человеку пристала???

– Спи, маленькая. Это всё нервы. Сегодня был тяжёлый день. – Он выключил свет, обнял меня и так, прижимаясь друг к другу, мы и проснулись на следующее утро.

Глава 9

Было уже светло, когда я наконец подняла голову и завертелась, осматриваясь. Нильс отреагировал на мои копошения недовольным бурчанием.

– Ну что тебе не спится…. – он притянул меня к себе и на некоторое время я утихомирилась, наслаждаясь близостью и теплом любимого тела. Но просто так лежать было ужасно скучно…. да и сдерживаться рядом с ним было решительно невозможно. Шаловливые ручонки забрались под одеяло, коснулись живота, поползли ниже…

– И что же ты делаешь, деточка?… – раздался прямо над ухом жаркий шёпот.

Не успев даже вызвать милицию, я сдалась в плен. С большим удовольствием. Два раза.

В конечном итоге из спальни мы выбрались только ближе к полудню. На кухне моё внимание сразу же привлёк исполинского размера холодильник: в странах третьего мира целые семьи ютятся в жилищах куда более скромной площади. Но многообещающие размеры в данном конкретном случае значения не имели вообще никакого, от слова совсем. Холодильник был пуст. В нём даже пыли не было. Впрочем, нет, отделение для овощей было доверху заполнено лимонами. Я осторожно передвинула один из них, почти ожидая увидеть Чебурашку. Хотя нет, Чебурашка же приехал из Австралии в ящике с апельсинами.

Где же сосиски? Где вздувшаяся пачка сока и много пива?? Где пельмени и засохшая пицца??? У парней всё это должно быть в холодильнике.

Но ничего этого не было.

Вот это поворот.

– Это голодильник какой-то! – сообщила я Нильсу.

– Новый холодильник – его вчера только доставили… – объяснил Нильс.

– А продукты, что в старом были?..

– А не было старого. Это мой первый холодильник.

– Я есть хочу! – заскулила я.

– Тут ресторан доставки рядом, сейчас всё будет…

– А кофе у тебя есть?

– Кофе есть. Есть растворимый, а там… – он показал куда-то в угол кухни, – …кофемашина. Вчера подарили. Можем попробовать. Зёрна есть, мельничку я где-то недавно точно видел.

Я подумала и отказалась.

– Наверное, у неё управление сложнее, чем у космического корабля…

– Детка, вот ты сейчас взяла и обидела человека.

Пока он возился с кофе, я нашла в одном из шкафов пачку печенья. Она была подобна манне небесной, святому Граалю и эликсиру бессмертия и всё это одновременно. Неприметная с виду пачка обычного турецкого печенья теперь стала целью № 1 в моей жизни, и обещала неизведанные до сих пор гастрономические наслаждения, по сравнению с которыми рябчики в сметане, рыба фугу и прочие трюфеля нервно курили в сторонке. Есть хотелось так сильно, что я всерьёз подумывала «а не сгрызть ли мне одной всю пачку целиком», несмотря на воспитание и прочие социальные условности, вроде любви к ближнему. Я уже почти чувствовала на языке божественную сладость пальмового масла, чарующую амброзию ароматизаторов и манящую нежность консервантов… Но звонок домофона спас меня от очередного грехопадения.

После завтрака, который по времени больше был похож на обед, Нильс сообщил мне наконец, какие планы на меня у него были сегодня.

– Наверху, в спортзале, будет вечеринка в гавайском стиле. Твоё присутствие обязательно, познакомишься с моими друзьями…

Я припомнила всё, что знала о гавайских вечеринках. Это на них положено ходить в лифчике из кокосов и юбочке из травы? Солнце, море, пляж… Райская жизнь.

– Разве такую вечеринку не нужно готовить неделю?

– Нужно. И она уже готова. Через часик начнем собираться.

А я ломала голову, зачем в моей сумке купальник и пляжные шлёпанцы!

– А что мы будем делать этот час?

Нильс поднял бровь.

– Можем часок поспать… после обеда.

Я согласилась. Послеобеденный сон полезен для здоровья, знаете ли.

Через часик собраться у нас не получилось, сон…э-э-э, затянулся. Потом я наотрез отказалась появляться на людях в одном купальнике, так что Нильсу пришлось звонить матери и она отправила нам на такси парео самых разнообразных расцветок. Нильс надел оранжево-белую гавайскую рубашку и светлые пляжные шорты; на ноги вьетнамки. К моему жёлтому купальнику и бледно-жёлтым тапочкам прекрасно подошёл лимонного цвета платок. Нильс помог мне его красиво завязать; встречайте нас, Гавайи!

– ХАУОЛИ ЛА ХАНАУ!!! – едва открылась дверь, раскатился по залу ушераздирающий вопль. Я шла следом за Нильсом, но остановилась в растерянности, ибо послышались мне совсем другие слова, с детства известные каждому русскому человеку. Я не буду их здесь цитировать, вы все их прекрасно знаете. Войдя внутрь, я замерла: мне показалось, что я за тысячи километров от Санкт-Петербурга. Здесь царило тропическое лето, неукротимое веселье и буйство ярких красок. Кругом были пальмы, цветы (океан цветов) и фрукты, по стенам вились лианы, с виду настоящие, там и сям виднелись рыбацкие сети и доски для сёрфинга. Вдоль стен стояли шезлонги и плетеные кресла, перемежающиеся барабанами, которые, очевидно, выполняли роль столиков. В одном углу стоял огромный надувной бассейн с кувшинками, в другом плетёный бар с соломенной крышей, судя по всему, забитый под завязку. Возле бара расположились музыканты; и бармен, и официантки, и музыканты выглядели настоящими островитянами, и я бы не удивилась, если бы так оно и оказалось. Посередине зала тянулся бесконечный стол с угощением: курица с апельсинами и соевым соусом; отбивные с ананасами и сыром; запечённая рыба; вазы с креветками, мидиями, устрицами и другими морскими гадами, которых я даже не знала; овощные и фруктовые салаты; нарезки и холодные закуски; различные бутерброды и прочая снедь. Около пятидесяти парней и девушек в яркой одежде ходили, сидели, стояли и лежали посреди всего этого великолепия, чувствуя себя весьма непринуждённо. Они-то и прокричали те слова, что показались мне неприличными, а означали «с днём рождения!» на гавайском языке.

Две девушки одели нам на шеи гирлянды из живых цветов, тем самым совершив традиционное тихоокеанское приветствие.

– Это что, все твои друзья? – потихоньку поинтересовалась я.

– Да, друзья, их жёны, подруги. Школьная компания тоже здесь…

В толпе я увидела знакомые лица. Дашка… обалдеть!! И Васик!!! Круто… Хоть будет с кем поговорить. Олави тоже был здесь: одетый в белую открытую майку и обрезанные джинсы, с цветочным венком на голове, он почему-то показался мне похожим на братца Апреля из сказки «Двенадцать месяцев».

Следующие несколько минут все присутствующие по очереди поздравляли именинника с его теперь уже прошедшим днём рождения, хлопали по плечу, пожимали руки, целовали-обнимали, улыбались и уступали место следующим. Всем им я тоже улыбалась, и скоро в моей голове смешались имена и лица гостей, я даже не пыталась запомнить, кто есть кто, твёрдо решив восполнить этот пробел позже.

Впрочем, одна из девушек привлекла моё внимание. Высокая, изящная, очень красивая брюнетка с кошачьей грацией и дерзким взглядом. Она держалась обособленно от других гостей, казалось даже, что другие её обходят стороной. Нильс при виде «кошки» чертыхнулся про себя и взял меня за руку. Ничего себе, подумала я, да у нас тут, кажется, бывшая!

– Соня. – промурлыкала «кошка».

– Вика.

– Соня, что ты здесь делаешь? – спросил Нильс. – Тебя сюда вообще не звали…

– Да? А я подумала, приглашение потерялось на почте…

К нам подошёл молодой человек, ранее отрекомендовавшийся как самый лучший друг Нильса, еще с детского сада. Его звали Влад.

– Влад, что за фигня?! Я просил эту сучку близко сюда не подпускать.

Я ахнула. «Сучка» зло усмехнулась. Влад развёл руками.