— Ты можешь мне объяснить, в чём дело? Почему ты так выглядишь? Что с тобой? — Мужчина опустился на колени перед леди, которая сидела перед зеркалом и рисовала стрелки на глазах

— Милый, всё в порядке. Просто хочу одеться по-особенному, — безразлично, произнесла она, закрыв косметичку. — Ты куда поедешь?

— В студию — Певец поднялся. — Да чёрт со мной! Прошу, прекрати врать!

— Эд, сбавь обороты. Я не терплю этого. Всё в норме. Пока.

Леди, не глядя на мужчину, пошла в коридор. Она спешно надела чёрные лаковые лодочки, длинное пальто, ярко накрасила губы, распылила на себя элитный парфюм и, схватив ключи от старого спорткара, побежала прочь, не попрощавшись. Эдриану оставалось лишь догонять её, но он не успел.

Да, девушке нельзя было появляться в суде на новой роскошной тачке — возникло бы слишком много вопросов. Она глянула на часы с бриллиантовым обрамлением и вновь вдавила педаль газа в пол. Одним пальцем леди набрала Зафара.

— Где тебя носит? Скоро всё начнется! — гневно кричал он.

— У меня есть полчаса, я успею. Стволы у тебя?

— Да. Генерал и Шевченко приехали, прокурор, адвокат и присяжные — тоже. Ты выйдешь из зала по сигналу Василия Григорьевича. Боже, я так волнуюсь. Не знаю, почему…

Багира тяжело вздохнула и со всей сжала руль в руках.

— Я тоже, но всё обойдется. Мы засадим его до конца жизни, а с Фареевым посмотрим, — внушала сама себе леди.

— Где Эдриан? Ты решила его не брать?

— Дурацкий вопрос, конечно нет. Он у меня дома. Ладно, пока, я еду.

Звонок оборвался. Девушка увеличила скорость до ста девяноста километров в час и включила музыку на максимальную громкость. По радио пел какой-то совершенно незнакомый ей американский певец.

«Я во всём полагаюсь на фортуну,

Не боясь последствий. Я бросаю всё на волю случая, и Что будет — то будет. Меня абсолютно не интересуют Детали этого преступления. Просто отдамся этому чувству Прямо сейчас. Не боясь. Вперёд. И меня абсолютно не интересуют Детали этого преступления».

На последних словах певец, срывая голос, кричал. Затем его пение сменила бешеная волна басов.

«Нет, вы все сговорились? Даже по радио такое! Что же сегодня будет со мной?..» — думала леди, ловко лавируя между машинами. Утренняя Москва только просыпалась, и трассы были ещё полупустыми. Назад пути нет, жребий брошен, как говорил известный полководец.

Леди припарковалась недалеко от входа в здание центрального суда Москвы. Она напоследок посмотрела в зеркало и вновь словно надела свою привычную холодную маску. Девушка покинула салон, оставив там все чувства, боязни и сомнения. Впервые она предстанет перед судьёй как пострадавшая.

У входа уже ждала охрана. Леди принялась осматривать все соседние здания и крыши, проверяя их на наличие мест для ловушек. Но на данный момент все до единого пустовали.

— Суд временно закрыт, мисс, — отчеканил один из мужчин-охраников.

— А если так? — Багира подняла личное удостоверение работника ФСБ на уровне глаз охранника. Мужчина отошёл в сторону, тем самым открывая ей проход. — Благодарю вас.

Леди вошла в помещение и направилась к нужному залу. Никто больше не останавливал её, никто ничего не говорил. Лишь стук каблуков нарушал напряжённую тишину внутри здания. Все пришедшие оборачивались вслед ей, а сама дама держала королевскую осанку, задрав узкий подбородок.

Наконец, третий зал был найден. Около дверей столпилось приличное количество человек, но все главные действующие лица находилась в зале суда. На скамьях около него сидели лишь помощники судьи, конвои и регистратор.

К слову, судья оказался на редкость профессионалом: его было невозможно подкупить, он не упускал ни капли информации. Мужчина преклонного возраста обладал необычным именем — Альберт Иосифович. С прокурором повезло меньше: сорокалетняя Любовь Георгиевна вообще не обладала ни, ни выдержкой и нервами. Если бы не идеальные доказательства, предоставленных ФСБ, женщина гарантированно проиграла бы дело. Адвокат Виктора, Демьян Викторович, просто порвал бы её в клочья на первых заседаниях. Впрочем, он не питал особой симпатии к леди и по сей день пытался найти всяческие улики против неё, но, естественно, не мог.

Надо отметить, что данное заседание, по факту, являлось финальным и скорее показательным. Данную стадию в определённых кругах называют «расставлением точек над i», ибо все действительно важные моменты разрешались ещё при первых дебатах. Именно тогда прокурор и адвокат начинали свою кровавую схватку.

Леди вошла в зал, не спрашивая разрешения. Итак, сцена была пуста: судья ещё не прибыл. На дубовых скамьях девушка заметила Зафара, Шевченко и Василия Григорьевича. Бизнесмен нервно теребил сокращённое издание уголовного кодекса и периодически кашлял, поправляя без того идеально сидящий на нём костюм. Сергей Андреевич вальяжно закинул ногу на ногу, недостаточно тихо разговаривая с генералом. Оба мужчины были абсолютно спокойны, их изрезанные сеткой глубоких морщин лица ничего не выражали, в отличие от лица брата леди. Из-за своей горячей крови и пылкого темперамента он так и не научился всем приёмам по сохранению спокойствия в важные моменты.

Багира, сохраняя идеальное безразличие, не торопясь подошла к мужчинам, взглядом окидывая остальных присяжных. Она шла походкой пантеры, за что, наверное, и получила своё имя. Зафар, сияя, привстал с места в радушном жесте, но девушка осадила его рукой.

— Приветствую. Сергей Андреевич, я польщена вашим визитом, — полушёпотом произнесла она, заняв место между мужчинами.

— О, бог с вами. Как я мог не приехать и не поглядеть на этого мерзавца? Чушь! — Шевченко так возмутился, что по старой привычке забрызгал слюной. — Не бойтесь, милая, мы засадим этого гада! Я лично поговорил с судьей. Ну, сами понимаете…

Багира легко кивнула и устремила взгляд на пустующую в данный момент трибуну. Зафар дёргал коленом, продолжал активно трепать бедную книжку. Девушка незаметно положила ладонь на его плечо.

— Держи себя в руках, — одними губами прошептала она.

— Нет, и как же жаль, что с вами нет сейчас Нормана. Как жаль! — продолжил генерал, не обратив внимания на реплику дамы.

Леди не нашлась с ответом и решила пропустить это замечание. Тишина затянулась.

Вспомнишь гада…

В зал вошли два конвоя. И между ними, естественно, был Виктор.

— Опа, какие гости. — Василий Григорьевич нагнулся и оттянул пальцем внешний уголок глаза.

Виктор был в чёрной рубашке и брюках. На смуглой коже можно было разглядеть несколько царапин неизвестного происхождения. Вопреки отсутствию всякого ухода, он сохранил свою природную стать и исконно мужскую красоту. На его волосах не было лака или геля, они были в лёгком беспорядке, но он совсем не портил вид. Осанка — королевская, голову держал ровно, хоть мускулистые руки были заведены за спину и зафиксированы тяжёлыми наручниками. Виктор ни на кого не смотрел, но взгляд вниз не опускал. На его лице застыла тень самодовольной улыбки, чем мужчина вызвал внутреннюю волну гнева у леди. Казалось, он пришёл в цирк самодуров, и всё, что случится дальше, его не интересовало от слова «совсем».

«И как ты себя держишь?.. Как всегда. Годы над тобой, собака, не властны. И какая знакомая улыбка, полная лукавства и надменности. Теперь нагну тебя я, дорогой. Будешь гнить в клетке до конца своей ничтожной жизни, клянусь всем, что у меня есть», — внушала себе леди, глянув на бывшего подчинённого с точно такой же холодной и самодовольной улыбкой. Вот и сошлись два злейших врага, переживших когда-то счастье любви, боль ненависти и огонь гнева.

Виктор вальяжно развалился на скамейке, как на троне. Он безо всякого интереса обводил взглядом помещение и, наконец, остановился на Багире, которая демонстративно разговаривала с генералом. Когда девушка посмотрела на заключённого, тот коротко показал на себя указательным пальцем, как бы предлагая подойти. Этот жест не заметил никто, кроме неё. Выждав десять секунд, леди, не выдержав, уверенно пошла к камере.