И даже если империя Путина существует только у него в голове, даже если ее границы туманны, а интеллектуальные основы сомнительны, остальному миру все равно придется иметь дело с этой конструкцией, пока Путин остается в Кремле», – заканчивали свою статью Галеотти и Боуэн.

С тех пор многое изменилось. Эйфория, связанная с присоединением Крыма, прошла; западные санкции существенно подорвали и без того находящуюся в не лучшем положении экономику России; социальная напряженность в стране усилилась, вместе с чем усилились репрессивные меры Кремля; монополия Путина на власть, отсутствие в России реальной оппозиции лишь усугубили внутренние противоречия.

Империя Путина начала трещать по всем швам; в отчаянной попытке спасти ее он пытается провести конституционную реформу, однако судьба, так долго помогавшая Путину, похоже, отвернулась от него. Эпидемия COVID-19, пришедшая в Россию и чрезвычайно обострившая все ее проблемы, совпала с обрушением цен на нефть, которая всегда была основным источником доходов путинской России.

Империя Путина рушится на наших глазах, ее окончательных крах – это лишь вопрос времени. Но только ли коронавирус и падение цен на нефть стали причиной ее краха?.. Об этом пойдет речь в данной книге.

Э. Форд

В одном из своих выступлений Владимир Путин назвал Россию «отдельной цивилизацией». В русском языке слово «отдельная» имеет двоякое значение: первое – особая, не похожая на других, второе – изолированная (например, «отдельная палата»).

К империи Путина подходят оба этих значения: для нее присущи черты, которые А. Тойнби называл характерными признаками «универсального» государства. Он писал («Война и цивилизация»): «Каковы причины этого феномена, столь странного на первый взгляд? Одна из явных причин заключена в силе личного обаяния, производимого основателями универсальных государств и их последователями. Причем, как правило, эти впечатления передаются последующим поколениям с сильными преувеличениями, превращаясь в легенду.

Другая причина устойчивости веры в бессмертие универсальных государств – впечатляющая грандиозность самого учреждения. Эта грандиозность вырастает из смутного времени и символизирует оживление распадающегося общества, поэтому она и завоевывает сердца людей.

Третья причина – тоталитарность, всеобъемлющий характер универсального государства. В политическом плане универсальное государство – высшее выражение чувства единства, которое является психологическим продуктом процесса социального распада. Универсальное государство устанавливается основоположниками и воспринимается подданными как панацея от бед смутного времени».

Если говорить о России, ее история состоит из постоянно повторяющихся периодов «смутного времени», единственным спасением от которого казалось «универсальное» государство. Оно воспринималось как панацея от всех бед, во имя него русские готовы были терпеть любые лишения, идти на самопожертвование.

Государство очень быстро осознало это и начало использовать такие черты национального характера в своих интересах. Известное высказывание Сталина о том, что люди – всего лишь винтики в государственном механизме, точно отражало реалии русского мира. В то время как на Западе шла непрерывная и успешная борьба за благополучие каждого конкретного человека, в России высшей целью существования считалось укрепление государственной машины. В результате, как отмечают многие исследователи, государство своими политическими амбициями и военными потребностями деформирует естественное развитие экономики и общества. Известный историк Василий Ключевский писал, что на протяжении русской истории «внешнее территориальное расширение государства идет в обратно пропорциональном отношении к развитию внутренней свободы народа».

Одним из способов доказать необходимость тоталитарного государства и, соответственно, ограничения свободы народа было постоянное напоминание о внешних угрозах. Пожалуй, нигде в мире не говорили так много о враждебном окружении страны, как в России. Со времен Московского царства и до нашего времени здесь вновь и вновь реанимируется тезис о «чужих» и «хищниках», готовых растерзать страну и уничтожить ее. Каждое вражеское нашествие служит дополнительным подкреплением этого тезиса, каждое внутреннее потрясение объясняется влиянием враждебных России сил. Между тем беспристрастный анализ хода мировой истории показывает, что Россия вовсе не была исключением из общего правила. Как отмечал все тот же Тойнби, любое государство в своем развитии вынуждено было постоянно отвечать на вызовы и угрозы внешнего мира, а также решать неизбежные внутренние проблемы.

Обзор истории «универсального государства» в России как предтечи путинской империи полезно будет начать с выдержек из книги Ричарда Пайпса «Собственность и свобода». Он пишет: «До 1991 года у русских и у народов, которые они себе подчинили, гражданских прав было мало, а политических (если исключить десятилетие между 1906 и 1917 годом) – никаких. Во времена абсолютизма власть верховных правителей России была более абсолютной, чем у их западных собратьев; в эпоху демократии Россия держалась за абсолютизм дольше, чем любая европейская страна. А в течение семи десятилетий коммунистического правления она создала режим, лишавший ее народ свободы в такой степени, какой не знала вся предшествующая мировая история.

На протяжении двух с половиной веков (приблизительно с 1600 по 1861 год) русские в огромном своем большинстве вели жизнь крепостных, принадлежавших либо государству, либо помещикам; они были прикреплены к земле и не могли обращаться к закону для защиты от своих хозяев или от правительственных чиновников.

Почему произошло такое отклонение от общего образца Западной Европы, к которой Россия принадлежит как по расе и религии, так и по географическому положению?

Российская предрасположенность к авторитарной форме правления не может быть приписана каким-либо генетическим свойствам. Город-государство Новгород, который во времена своего расцвета в XIV–XV веках включал в себя бóльшую часть северной России, предоставлял своим гражданам такие же, а кое в чем и более существенные права, если сравнивать их с правами тогдашних жителей Западной Европы. Стало быть, причины российского авторитаризма следует искать в другом, и здесь прежде всего следует обратиться к природе первого русского государства, основанного в IX веке шведскими викингами. В отличие от норвежских и датских викингов, обрушившихся на Западную Европу, шведские завоеватели явились в Россию не как землевладельцы, а как купцы-авантюристы. У России не было плодородных земель, виноградников и оливковых рощ, которые привлекли скандинавов в Англию, Францию и Испанию, где они начинали разбойниками, а затем становились поселенцами. Экономически самым привлекательным, что она могла предложить, был транзитный путь в Византию и на Ближний Восток по сети рек, соединявших Балтику с Черным и Каспийским морями. Это был заманчивый коммерческий маршрут, потому что мусульманское завоевание Средиземноморья в седьмом и восьмом веках разорвало торговые связи Западной Европы с Ближним Востоком. Среди сохранившихся документов российской истории один из древнейших представляет собой составленный в 912 году н. э. договор викингов, тогда именовавшихся “русью”, с Константинополем. Клады византийских и арабских монет, найденные при раскопках в северо-западной России и в Скандинавии, свидетельствуют об оживленной торговле, которую викинги через Русь вели с восточным Средиземноморьем.

Скандинавские завоеватели в России не оседали и здешними землевладельцами не становились: в стране с малоплодородной почвой, коротким сезоном сельскохозяйственных работ и очень подвижной рабочей силой торговля сулила гораздо больше выгод, чем земледелие. Поэтому викинги занимались тем, что вдоль главных речных путей воздвигали крепости-города для складирования товаров, которые поступали к ним в виде дани с местных жителей, славян и финнов, и которые они под усиленной охраной каждую весну отправляли в Константинополь. Как и в других частях Европы, они брали себе местных жен и со временем растворились в здешнем населении: общепринято считать, что к середине XI века они ославянились.