Мой учитель к тому моменту уже лет десять был в рабстве и упросил хана отдать меня ему для дальнейших тренировок. Перед этим меня ещё раз протестировали, разочаровались, и отдали, продолжив эксперименты. Сволочи – больше шести тысяч рабов угробили за три года. Больше удачных экспериментов так и не было, поэтому хан приказал прекратить. Причина, почему я не заинтересовал шаманов, в том, что я слабосилен. Вообще у магов довольно простая градация и ступеньки званий. По уровню силы – от десяти до одного. Десятый уровень самый слабый. Причём орденом магов был принят декрет, ещё шестьсот лет назад, что маги десятого и девятого уровней, какие бы знания ни имели, считаться магами не могут и допускать их к экзаменам по любой специальности, даже в ранг подмастерья, запрещено. Градация по уровням от начального: подмастерье, маг, мастер магии, магистр, гранд-мастер и архимаг. Причём если у мага даже есть знания архимага, то сдать экзамен он не сможет, если у него уровень силы ниже одной единицы. У учителя третий уровень, потому его и не допустили, и тот навсегда остался в магистрах, сдав экзамены по лекарскому направлению, бытовому и артефакторике. В алхимии и боевой магии он имел звание мастера магии. У шаманов – свои градации, и общих правил они не принимали. Что относительно меня, то донор, который как раз и не пережил изъятия дара, имел девятый уровень «плюс». Это почти восьмой. При помещении дар ослаб и стал десять-минус. Я практически был неодарённым. Учитель, который тогда им ещё не был, заинтересовался этим, тем более дар инициирован и от меня шли эманации маны. Слабые.

Он взял меня для исследований, чем и занимался почти месяц. Он же и помог с детской сеткой, чтобы я не умер от оттока маны. Эта детская сетка плетётся из магических линий, что я выдаю, как паук паутину, только из пальцев, и видят их только одарённые. Я сплёл сетку и накинул на себя, как и учил учитель. Она прекратила отток маны. Чуть позже мне её сняли, уже была не нужна, я научился контролировать свой дар. С трудом, но я уговорил взять меня в ученики, и он, подумав, согласился. Хан был не против, хотя недавно выяснилось, что я чародей. Чем чародей отличается от мага? Да фактически ничем. Только видит магические линии глубже, чем обычные маги. Я видел те плетения, что не видел учитель, признанный гений по артефактам. Он входил в пятёрку лучших в Империи, третье место занимал. Также видел, что пространство вокруг, в земле или в небе, пронизывают силовые магические линии, а обычные маги этого не видели. Как рассказывал учитель, в прошлом все одарённые этого мира были чародеями, но это умение вырождалось, хотя чародеи ещё иногда появлялись. Раньше они умели подключаться к этим магическим линиям, например, подключить защиту дома или особняка, и пробить такую защиту с неиссякаемым источником практически невозможно. На данный момент – это утерянные знания. К слову, если маги Зелёной и утеряли такое умение, то у шаманов нет проблем увидеть магические силовые линии. Возможно, они сами усилили своё магическое зрение. Не знаю, я это направление не изучал.

Дальше я видел только степи и шелхи, на которых нас перевозили с места на место. Изредка воины отправлялись в набег, возвращаясь иногда побитыми, иногда с добычей. Последнее чаще. Я же учился – сначала основы, потом и нужные знания. Общаться с учителем было интересно, очень эрудированный человек, профессионал. Да и он со мной тоже общался. Особенно его интересовал мой мир. Меня отдали, но взамен хан вытребовал услугу, и учителю пришлось преподать двум ханским сыновьям основы боевой магии и лекарского дела. Ранее он категорически отказывался брать учеников, а тут был вынужден. Подловил его хан. Один из сыновей меня интересовал, двадцатитрехлетний Заир. Завидовал я ему. Не чёрной завистью, а просто завидовал его жизни. Жаль, для меня это невозможно. Так что у учителя было три ученика, если меня считать. Ханские отпрыски на меня внимания не обращали, раб всё же, но и не шпыняли, мы учились вместе. В принципе, по учёбе и говорить нечего, впитывал знания как губка, благо язык и письменность знал, счёт знал, основы артефакторики тоже.

Так время шло, я постепенно осваивал знания и стал активно их использовать. Бытовая магия пригодилась в обустройстве новых лагерей, – поднимал жилу воды к поверхности, делал туалеты, разметку для шатров, башни и причальные мачты для шелхов. Это бытовая, а по сути – строительная магия. Рабов-лекарей с собой кочевники в походы не брали (мало ли сбегут), спасались лекарскими амулетами, а уже по возвращении лечение продолжали мы, я изрядно набил руку в практике. Всё лекарское направление учитель ещё три года назад свалил на меня, включая обычное лечение от разных болезней. Лишь посматривал и контролировал, если нужно, подсказывал. Так же с артефактами, только делал я их тайно, в мастерской учителя, а он потом выдавал их за свои. В артефакторике мы мой уровень скрывали. Если в лекарской магии, бытовой и алхимии я был примерно на уровне мага, сдавшего экзамены, и это не шутки, а плод моего труда, то в артефакторике точно перескочил мастера магии и близко подошёл к магистру. А скрывать была причина, и я делал вид, что у меня уровень не выше подмастерья. Побеги из таких пентаграмм, где содержали магов, случались, и бежали обычно маги-артефакторы, подбирая ключик к системе охраны. Другим это не дано. Правда, убегали недалеко – степи кругом, но это не мой путь. У нашей пентаграммы всегда был часовой. Учитель, конечно, сказал, что бежать не собирается, мол, куда ему возвращаться, но хан всё же охрану держал на всякий случай, слишком ценил учителя. Тот входил в тройку самых старых и знающих магов планеты Зелёная. И меня учил боевой магии, но только основы, без практики. Это я к тому, что ещё два года назад подобрал ключики к пентаграмме, где нас содержали. Коды к ключу-амулету ханцы меняли раз в месяц. Учитель бежать отказался – почувствовал приближение смерти, но я продолжал учиться, пользуясь любым мгновением. Отдохнуть еще успею.

Сейчас я сидел в позе медитации спиной к барьеру пентаграммы и взламывал её. Это ещё одно отличие чародеев от обычных магов – нам не нужен прямой контакт. Я даже амулеты так дистанционно делать могу, не прикасаясь к основе. Уже набил руку. Однако взломать пентаграмму я не успел, хотя думал, что сбегу этой ночью, ждать не хотел, да и местные, уверен, догадывались, были настороже.

В общем, по лагерю пошла тревога. Не боевая. Старик умер ночью, похороны были утром. Сейчас еще обед не наступил, а лагерь уже сворачивался. Прошло не три, а только два с половиной месяца, как мы стояли здесь, но хан так решил, а сам после похорон сразу улетел в столицу. Я встал, как и остальные, и, отряхивая задницу от мусора, подошёл к надсмотрщику и позволил надеть ошейник. А как по-другому? Вся погрузка на нашей шее.

Тяжело дыша и обливаясь потом, я на нетвёрдых ногах, под злорадные ухмылки сокамерников, прошёл в пентаграмму, антимагический ошейник с меня уже сняли, и, отойдя в сторону, осторожно сел. То, чего я так опасался, случилось. Перебазирование прошло неплохо, к наступлению темноты как раз закончили с обустройством на новом месте, вытянули воду наверх, устроили купальни, колодцы, туалеты и причальные мачты. В общем, обычная и привычная работа. Меня направили в группу, которая последней покидала старый лагерь. Так как бытовиков у ханцев было шесть, то пятеро направились к новому лагерю, а я остался здесь, всё равнял с землёй. Рядом со мной ходил охранник – я же без ошейника, иначе работать не смогу. Для того чтобы всё сделать, мне выдали мелкий камешек кварца, заполненный маной под завязку. Своего-то источника не хватит. В общем, после лагеря на месте нашей бывшей стоянки осталась степь с густой травой. Я восстановил её даже там, где стояли шатры, и ничто не напоминало, что тут раньше что-то было. Все купальни под открытым небом, колодцы и мачты – всё убрал, водяные жилы вернул на глубину. Это приказ хана – в этом мире к экологии относились довольно серьёзно. Когда за нами прилетел шелх, я уже закончил, и меня доставили к новому лагерю. Недолго летели – часа два, ветер умеренный, значит, новый лагерь километрах в трёхстах от старого.