***
Лютер остановил Клауса перед входом в его комнату, зная, что сейчас там находятся Алиса и Диего. Он осознавал, что там происходит не из легких разговоров и лесть туда не стоит.
— Туда пока что не нужно, – шепчет брат, пытаясь не шуметь. — У неё с Диего серьезный разговор. Лучше их не трогать.
— Окей, Биг Лютс, – поднимая руки вверх, обратился тот к Первому по прозвищу, которое тот сам же и придумал.
Первый пропустил мимо ушей слова несносного брата, выдумавшего для него очередное прозвище. Ему нужно научиться терпеть Сеанса, если он хочет научиться находится в его обществе. Хоть трепать нервы тот умел лучше, чем разговаривать с мертвецами.
Комментарий к XXI: Лютер
Еще одна арка персонажа перед финалом. Думаю, что после завершения фанфика я позже напишу и про Диего. Прошу прощение за множественное “***”. Увы, не смогла без них.
========== XXII: Конец, который должен быть ==========
Алиса ненавидит сигареты хотя бы за то, что когда-то они убили Клауса. Ненавидит из-за столь сильную привязанность, которую однажды она смогла одолеть. Но сейчас делает затяжку уже третьей по её счету сигареты. Ненавидит так же сильно, как думать о том, что всё может повториться. Пальцы уже болят из-за множественных попыток ими хрустнуть, и даже если это не выходило, она продолжала до боли сжимать их. Семь терпеть не может ожиданий, а также мысль, что она не сможет ничего изменить. Уже нет той, казалось бы, ранее мечтательной жизни начинающей карьеры певицы, нет дома в приличном районе Нью-Йорка, вновь появился страх встретиться с Леонардом. Но когда появилась возможность бросить это ради спасения двух важных для неё человеков — она, не обдумывая, согласилась.
Если даже она всеми силами пыталась отречься от угнетающих мыслей, они сами вновь и вновь появлялись жирным шрифтом у неё перед глазами. Она всегда была слаба перед навязчивыми мыслями, сдержать которых практически невозможно.
Пятый тоже пытался спасти свою семью, тоже пожертвовал своей жизнью, даже намного больше, чем Алиса. Но как бы сильно он не старался, апокалипсис наступал вновь и вновь, как единственный конец его существования. Если Пятый не смог, то сможет ли Грань пройти через это каждый раз, чтобы всё же встретить лучшее из возможного будущего, или же она потеряет надежду? Она не знает и проверять не желает. Ей осталось собрать трясущуюся по швам веру и сделать всё, чтобы Пятый и Клаус смогли ощутить другой финал.
Скоро на неё нахлынет неописуемая паника, присутствие которой словно комом накатывает на неё. Самое главное, что она не может объяснить это. Поперёк горла встал несуществующий комок, в то время как в груди осел груз предстоящего будущего. Она спасёт их. Она обязана, если она Алиса Харгривз. Алиса никогда не была храброй, никогда не была самоотверженной. Скорее всего, ей всегда овладевал страх, которому та всегда повелевалась.
Если она прикрывает семью своим же телом на задании, то это не самоотверженность, а страх за здоровье немаловажных ей людей. Она осталась дома с Пятым, когда могла сбежать? Она боялась оставлять его одного. Каждый её взгляд, каждый вдох, каждое действие сопровождаются инстинктами. Даже сейчас она не может заснуть, потому что боится нового возвращения Леонарда.
Оперившись локтями на периллах, она уже стала игнорировать прожигающий сзади взгляд зеленых глаз. Смотрит на ночное полотно, звезды которого уже перестали быть завораживающими огнями. Они стали для неё тусклыми блестками среди всех этих событий, но она мечтает вновь посмотреть на них на крыше Академии, взявший за руки с Клаусом, как они любили делать это раньше. Только после того, как она разберется с Дженкинсом.
Ночной легкий ветер только сильнее создавал ощущение ностальгии о той ночи, когда она покинула Академию. Воспоминания не оставили никого в покое, даже некоторых Харгривзов, через чьи окна был виден тусклый янтарный свет. Не только они сейчас не могут спокойно заснуть.
— Почти четыре утра, – устало выдохнула девушка, выпуская изо рта новый клубок дыма. — Тебе не пора спать? – она обратилась к брату, даже не посмотрев через плечо.
— Могу задать тот же вопрос к тебе, – парень скрестил руки у груди.
Он безмолвно встал со скамейки и расположился рядом с ней, в то время как Алиса же стала смахивать подальше от него дым от сигареты. Пятый не стал говорить ей, что уже когда-то пробовал их, решил, что сейчас это будет не к месту. По привычке руки сами оказались в карманах, глаза прищурились, но что-то в его привычной позе было не так. Закусив губу, он невольно вспомнил ту ночь, когда Алиса сидела с той же стороны в кинотеатре. Как бы он не пытался это отрицать, только от этих воспоминаний его сердце забилось чаще.
— Нужно будет дать Хейзелу должное. Не знал, что у него есть способность, – он поднял взгляд на Семь, но тут же отвел его, когда внезапно встретился с голубыми глазами. Она это заметила.
Но решила промолчать, лишь в очередной раз примкнула губами к фильтру. Он видит, как она нервничает даже при тусклом свете неоновых ламп мотеля, которые порой начинали настораживающе мигать, будто в любой момент и вовсе погаснут. Лиса вытянула в его сторону свою ладонь, задавая немое предложение.
Пятый встал в ступор, впервые за долгое время ему представился такой до боли простой выбор, но почему-то настолько сложный, что рука стала словно скованная чугунными наручниками. Прошла примерно минута, когда парень смог осознать, что подозрительно долго стоял без действий. На одном дыхании накрыл её руку своей, ощутив щекотливое тепло её тела. Теперь же его неугомонное сердце игнорировать стало невозможно.
Грань скрестила их руки одним движением, из-за которого Харгривз еле смог не вздрогнуть.
— Чувствуешь? – внезапно с теплотой проговорила девушка, выбрасывая вниз уже выкуренную до корня сигарету.
И он чувствовал, правда то, что он за всю свою долголетнюю жизнь не мог разобрать. Если же он ручался жизнью за Долорес также как и за Алису, то от обычного прикосновения пластмассы к телу он не мог ощутить тепло, заставляющее кончики пальцев покалывать, а область груди разорваться от трепыхающегося чувства.
Он не мог знать, что именно она имела в виду, поэтому просто кивнул, пытаясь сделать вид, что его сильно заинтересовала парковка на первом этаже. Остальные же члены семьи сейчас спокойно спят в бронированных на два дня номерах мотеля. Сейчас Пятый мог им позавидовать, потому что то, что он сейчас испытывает для него кажется нездоровым.
— Да, ты чувствуешь. Ты живой, – она пыталась разомкнуть веки, которые в блаженстве сомкнулись от желания поскорее пойти спать. — Надо бы и дальше тебе оставаться живым, – Алиса внезапно потянула его за собой на скамейку, вероятнее всего, просто забыв отпустить его руку, — Так было бы намно-ого лучше, – она с великий усердием открыла глаза и с усталой улыбкой посмотрела на него.
Пока Пятый пытался утихомирить хлынувшие на него волной эмоциями, Алиса сама заметила за собой, что ощутила мелкую дрожь в теле. Было ли это очередным приходом ветра или… она слишком давно не чувствовала живую плоть брата. Раньше она могла обойтись только смертельно-леденящим прикосновением кончика указательного пальца, когда тот делал ей щелбан.
Только от одного разговора с ним ей стало намного спокойнее, в то время как с Пятым всё же было наоборот. На этот раз он не пытается отвести взгляд, а лишь продолжает смотреть в по усталому счастливые голубые глаза, за которыми скрывался животный ужас потерять родных, и он видел это лучше, чем кто-либо другой. Он прожил с ней более пяти лет, мог всё это время наблюдать за ней, даже когда она этого и не подозревала. Ночью, отвернувшись к стене, тихо плакала, но призраки не спят. Будь то малейшее вздрагивание, подступающая истерика или дрожь в руках — Пятый всё видел.
Может он не мог с ней встретится до этого, но те разговоры бессонных ночей спасали его от подступающего к горлу комка отчаяния после смерти. Если же Алиса не могла справится с тем, что он умер по её вине, то Пятый же продолжал жить даже за гранью благодаря ей. И как бы она не спорила, она остаётся его ангелом. Именно, она помогает ему и сейчас, когда увела всю семью в мотель на первых секундах возвращения в прошлое.
