Может тогда, когда слезы смешивались с кровью, они до конца поняли цену этой жизни, которая казалась слишком короткой, чтобы так заканчивать их путь. Когда оставались последние минуты, когда он даже не мог прикоснуться к ней, им остаётся лишь смотреть. Смотреть, не веря в происходящее. Смотреть на их конец…

Пока сознание не покинуло его полностью, в голову пришел безумнейший план. Его конец уже слишком близок, но он не может так просто сдаться.

— Отойди на пару метров, – еле слышимо прошептал парень, но девушка его будто бы не слышала. — Отойди! – уже крикнул он.

С растерянным видом она отошла, захлебывалась слезами. В тот момент каждый из них понимал, что шансы выжить катастрофически малы, но даже в руках самой Смерти он попытается спастись вновь. Один вид заплаканной Седьмой заставляет его решиться на отчаянный поступок. Собирая все оставшиеся силы, он решается. Вокруг парня появляются голубые волны, что всё сильнее сгущаются вокруг него. Из него выходит рык, который он не сможет сдержать. Он разрывался на части, что в один момент ему показалось, что ничего не выйдет.

Когда через магнитные волны было уже слабо видно, он всё-таки увидел в них очертания той девушки, что стала для него феноменом, изменивший жизнь. Проваливаясь сквозь пол, он с силой падает на землю.

— И это мой конец? – прохрипел Пятый, чувствуя во рту металлический привкус крови.

Его окружали деревья, пение птиц и чистое небо. Это было последнее, что он смог запечатлеть перед своей смертью.

========== XVI: Виновна ==========

— Ты будто ангел. Заставила всем моим страданиям закончиться.

Прошла неделя. Самая долгая неделя в её жизни, не считая времена, проведенные наедине с Дженкинсом. На часах уже глубокая ночь, но девушка сидела на краю кровати Клауса, где рядом лежал хозяин комнаты. После того дня она не может спокойно заснуть. Как только она закроет глаза, перед ней всплывают события прошлого. Он — парень покоривший когда-то её детское сердце. Он — первый сбежавший из поместья Харгривзов. Он — пропавший навсегда брат. Это был Фитс. Но даже когда он пропал без вести уже как семнадцатый год, Алиса потеряла его вновь, вроде бы только приобретая прежнюю жизнь.

Семь, яро желающая избавиться от тяжелого прошлого, вновь погружается в уже изученное вдоль и поперек болото, затягивающее глубже и глубже, пока оно полностью не заполонит пространство в легких. Её пустой взгляд стеклянных глаз был устремлен в окно. Небо, усыпанное звездами, больше не вызывало былое чувство блаженства. Нет, только от одного вида ранее обожаемых звезд в ней начинает закипать злость, которую даже она не может полностью объяснить. Ей хочется кричать, метать вещи в разные стороны, но одновременно и лечь, спрятавшись под одеяло, чтобы её больше никто не нашел. Каждую, мать его, минуту она постепенно умирает изнутри, теряет самоконтроль, теряет себя. За всё это время она вышла из комнаты медиума максимум пять раз.

Если бы не он, то Алиса уже давно бы сошла с ума, но даже так она не может умереть, хотя неоднократно желала совершить с собой что-то.

Резко встает, бежит в ванную комнату, чтобы склониться перед раковиной. Сдерживая рвотные рефлексы, она старалась глубоко дышать. Седьмая устала чувствовать всё это, хочет поскорее закончить это мучение, что пытается убить её состояние раз за разом. Сползает вниз, падает на колени, не обращая внимание на холод кафеля. Она чертовски устала терять близкого ей человека, устала терпеть всё это. Горечь обиды заставляет её глаза наполнится уже ненавистными слезами, горло тихо кричать, а язык жечь из-за не всех сказанных слов. И сколько бы ей не твердили, что ранение было слишком серьёзным, сколько бы ей не твердили, что он не выжил, она снова таит в себе надежду, что он также внезапно вернётся, как и вернулся в день похорон отца.

Даже спустя столько времени Алиса не в состоянии перейти через грань. Она боится встретить его глаза, боится увидеть не тот ярко-зеленый блеск, а белые глазницы потерянных.

А Клаус молчит, не говорит ей правду, которая может окончательно добить сестру. Он не говорит ей, что видит Пятого. Ищет подходящий момент высказаться ей, но, как всегда, прикусывает язык. Академию настиг траур смерти их младшего брата. И даже если они знакомы с ним только неделю, он пожертвовал собой, пытаясь защитить родных. Он мог просто телепортироваться, бросить их, но не в этот день.

Это был их чертов день рождения.

Сеанс уже давно проснулся, смотрит на то, как Алиса сидела в той же позе, в которой когда-то давно сидел и сам Клаус в ненавистном склепе. Смерть брата постепенно опустошает каждого, но его любимую сестру больше, чем всех взятых Харгривзов. Ему больно смотреть на Лису, что с каждым днём блекнет, словно растворяется в воздухе, но уже без способности. Его сердце не выдерживает, когда они собираются заснуть, девушка с силой прижимается к нему и плачет. И ему плевать на царапины, оставленные на спине, плевать на мокрую от слез подушку, плевать на недосып. Единственное, что его убивает день за днём — извинения.

Каждую ночь, каждое утро, каждый день она просит извинения за всё. Он чувствует, что это хотя бы чуточку помогает ей справиться, поэтому каждый раз твердит ей, что не в обиде. Он лишь желает вновь увидеть её заразительную улыбку, которая когда-то помогала ему просыпаться по утрам. Когда пропал брат, она долго отходила, но после старалась как можно больше смеяться, стараясь не потеряться в утрате чего-то большего, чем просто человека. Сейчас же он надеется, что в скором времени она сможет вновь выйти на улицу, посмотреть вместе с ним на звёзды.

Клаус садится на колени рядом с ней, мягко обнимает и целует в лоб. Она обнимает его в ответ своими слабыми руками, что ему на секунду показалось, что только от одного прикосновения к ней она сломается. В груди вновь защемило, но он обнимает как только возможно тепло.

— Давай спать. У нас еще впереди трудное утро, – тихий, хриплый голос, обжегший её шею. — Хорошо?

— Спасибо, – неожиданно для него прозвучало это, казалось бы, простое слово, — Спасибо, Клау, что ты есть рядом.

Он ненадолго улыбнулся, после чего одним движением поднял сестру на руки, но она не возражала, а лишь окольцевала его шею руками. Клаус прекрасно помнит, как раньше любил таскать её на руках, а после кружить с такой скоростью, что оба падали на специально выложенные подушки. Сейчас же такое уже не повториться, сейчас он несет её на кровать, чтобы поспать хотя бы ещё пару часов перед грядущим утром.

Когда рядом с ней остался только Четыре, она пытается как можно больше проводить время вместе с ним, а он старается дать ей всю возможную поддержку. Алиса боится просыпаться по утрам и не находить брата рядом с ней, боится ночью не почувствовать тепло его тела. Она боится, что потеряет и его. Если из её жизни пропадет и Клаус, то она уже вряд ли сможет начать новую жизнь. Он остался единственным, кто может ей сейчас помочь. Она не самый лучший человек, возможно она не заслужила иметь рядом с собой такого человека. Но он есть, за что она ему благодарна.

Чувство смирения накатывало к ней сильнее, чем в первые дни осознания того, что случилось казалось секунду назад. Голова раскалывается от размышлений о том, как нужно было правильнее поступить, что было бы при другом раскладе событий. Синие отметины под глазами подтверждали её бессонницу. Но больше всего её убивает то, что он считал её своим спасением. Пятый прямо говорил, что она спасла его жизнь, заставила прекратить переживать конец света раз за разом. Но даже если так оно и есть, он не успел толком вкусить новую жизнь. Грань не хотела убеждаться в том, что в его смерти есть её вина.

Она надеется, что он жив, придумал план спасения. Он же чертов Пятый. Самый умный, способный, даже взрослый из всех её знакомых. Да, это не Пять из её детства, да, это не к нему она испытала на себе чувство первой любви, да, он другой человек. Если бы не он, то её не существовало. Мысли о том, что если бы он попал бы в другую реальность, ему повезло было бы начать по-настоящему спокойную жизнь, но он попался именно ей и именно её прошлому, что вернулось и забрало с собой его. Семь вряд ли прекратит винить себя в этом, но возможно через некоторое время боль в груди утихнет, перестанет так сильно колоть в сердце, но не сегодня.