И, возможно, не зря.

Вновь сосредоточившись на камерах, он увидел то, чего опасался. Словно по накатанной, гнев обрушивался на него, каждым своим действием разжигая огонь. Опираясь руками об стол, он приблизился к экрану, боялся уловить что-то неладное. Пятый понимает, узнаёт чувство, которое сейчас переполняло его. Тот прежний убийственный взгляд потемневших глаз, брови, состроившие форму молнии, вернулись к нему. Желание, которое затихло за эту неделю, но вернулось с большей силой. Животный оскал, готовность в любую секунду напасть на кого-то. Да, это желание убивать. Как бы не старался, как бы не утешал себя, но года практики убийств оставили след на нём. Руки настолько напряжены, что они начались трястись, а вены уже давно взбухли.

Только при виде Харольда в нём просыпается монстр, желающий вновь ощутить на себе обжигающую руки кровь. Но когда он понимает, что этот урод причинил вред его семье, то былая человечность блекнет со скоростью его мгновенной телепортации. В голове уже перебираются места, где можно отыскать винтовку. Он уже предвкушает запах выстрела, представляет его мертвенно пустой взгляд, что в жилах закипает кровь.

Пять уже приготовился телепортироваться, чтобы отыскать Алису, а с ней и ненавистного Леонарда, но внезапно замер. Парня окутала пустота, что ранее вспыхнувшие пожаром чувства стихли, оставили ему лишь мгновенный ступор. Он смотрел на то, как Алиса мягко поцеловала его на прощание. Сердце замерло, дыхание сперло, а в голове всё та же пустота сознания. Медленно подняв руку, он кончиками пальцев прикоснулся к месту поцелуя, будто пытался почувствовать это мимолётное прикосновение. Девушка встаёт, направляется в сторону Пибоди. Пятый видит, как она нервно хрустит пальцами, встаёт прямо перед психопатом.

Его нутро дрогнуло, когда Седьмая посмотрела прямо в камеру, будто смотрела прямо ему в глаза, но через мгновение впадает в бессознательный сон. Алиса предугадала исход событий, приготовила послание, а после исчезла. Ему нужно, нет, он обязан найти её. Он обещал ей защиту, обещал, что никто её не тронет. Она ему доверилась, но тем самым захлопнула капкан, вновь заточивший её в плен.

Грохот, звук разбивающегося стекла, доносившийся с первого этажа. Машинально он вошел в голубую вспышку, оказался в гостиной, а за ним спустились и остальные Харгривзы, желающие узнать причину грохота. На полу валялись осколки, что сверкали, отражая солнечные лучи, а рядом с ними и кирпичи, видимо, разбившие те самые стёкла. Ветер с улицы окутал каждого, из-за чего по телам ребят пробежались мурашки. Всё происходило слишком быстро, Пятый судорожно оглядывал дом, с опасением ждал врага.

Он отвернулся от окон к семье, хотел спросить их о чем-то, но в итоге это и стала его ошибкой. Он не заметил, как к его ногам прикатился странный предмет, но, прежде чем он поймет свою ошибку, из него выйдут дымовые клубки. Один лишь вдох проложил им путь к темноте. Встреча с твердым полом было последнее, что Пятый почувствовал перед тем, как едкий дым обволок его сознание полностью.

***

Алиса не хочет открывать глаза, хочет вернуться в сон, но боль в руках заставляет её открыть глаза. С каждым мгновением боль начинала усиливаться, будто её скоро разорвет на части. Руками невозможно пошевелить, в голове осталась туманность сознания, а ноги не чувствовали опоры. Испугано распахнув глаза, она посмотрели вниз. Девушка весела в воздухе, кончики обуви мимолетно касались пола, в то время как руки были крепко привязаны веревкой, прикрепленной к потолку. В горле до сих пор сухо, а желание ощутить новую дозу запретных веществ возрастало с каждым тяжелым вздохом. В одном лишь легком платье было холодно, что по телу пробежалось около трёхсот мурашек.

Тихое, еле слышимо мычание донеслось до её ушей. Сначала она не поняла, кто издаёт эти звуки, слишком увлеченная своим положением, но машинально повернула голову в сторону привязанного к тому же стулу Клауса, который пытался тихо привлечь её внимание. Только от его до боли уставшего вида, ещё больших, чем прежде синяками под глазами, её словно ударили тяжелым предметом в солнечное сплетение. Удар за ударом, будто она являлась бойцовской грушей для битья, её избивали изнутри. Засохшая, но относительно свежая кровь, оголенный торс, покрытый холодных оттенков отметинами, пересохшие губы. Один вид родного человека заставил в страхе задержать дыхание, смаргивать поступившие слёзы. Это всё из-за неё. Ей страшно представлять всю боль, которую он испытал из-за неё, все побои, весь страх.

Словно кто-то вцепился в её сердце когтями, сильно сжимали, но не ослабляли мертвую хватку. Но ему было плевать на это, он пытался негромко, чтобы не вызвать похитителя, привлечь внимание сестры. Сейчас для него важнее заставить её посмотреть в другую сторону. Указывая взмахами головы в левую сторону, она увела свой взгляд от брата, но замерла.

Боль, переживание, страх, волнение. Все чувства отказали, испарились, так же, как и биение сердца. Оно замерло, было почти навсегда, но вскоре с большей силой начало качать кровь. Каждый его удар отзывался в висках, в ушах. Девушка ещё больше и больше начинает верить в то, что не выдержит этой пытки и дня. На втором стуле сидел спящий Пятый, чьи руки были скреплены наручниками. Позади него на полу лежали такие же бессознательные Харгривзы, предусмотрительно скованные наручниками.

Седьмая перестала сдерживать слёзы, которые горячими дорожками спускались к подбородку. Она вновь причинила всем вред, вновь попала в ловушку Леонарда, вновь винит во всем себя, что стало уже привычкой. Ей надоело чувствовать всё это, ей надоело каждый раз подчинятся, словно она марионетка в извращенных руках кукловода.

Осмотрев кафе, она заметила разбросанные по полу небольшие коробки, измотанные черной изолентой. Вскоре её одолел холод, а вместе и с ним ещё больше участившееся биение сердца. С ужасом на глазах Седьмая поняла, что это взрывчатки.

Клаус начинает мычать всё громче, но было сразу понятно почему. Человек, который дергает ниточки, заставляет двигаться под его направлением, пришел. Медленными, размеренными шагами он расхаживал из стороны в сторону, смотрел на всё это со стороны с удовольствием, с прежним безумием в глазах, от которого по телу не раз пробежала дрожь. Он улыбается, усмехается от всего этого, после чего и вовсе смеется, настораживая Алису с каждым его чертовым шагом.

Смеётся от того, как с лёгкостью поймал чудо-семейку. Смеётся, что всё же успел запечатлить этот момент. Смеётся от того, то это его последний день на свободе, поэтому пытается насытиться им сполна. Всё теми же шагами, разнося в мертвой тишине стук его обуви, приближается к спящему парню. Девушка уже кричит ему, умоляет не трогать, но один удар заставил Пятого проснуться.

— Не трогай его, – продолжает кричать уже охрипшим голосом Лиса, — Не трогай…

Она не смогла сдержать слёз, которые так усердно копились. Страшно осознавать, что это ещё начало. Ещё один удар по лицу и парень уже полностью пришел в себя. Он быстрым взглядом оглядел место, увидел родных, а та ненависть вновь вернулась к нему за секунду. Ещё секунда и он бы телепортировался, чтобы забрать всех в безопасное место, а после убил бы этого урода, который даже в этой реальности портит его жизнь. Встает, хочет использовать способность, но замирает, когда Леонард вытягивает руку вперед, в которой находился предмет, легко узнаваемый Пятым. Детонатор.

— Ещё одно лишнее движение будет равное смертью всех, – улыбка с его лица сползла, открывая вид на серьезный вид и глаза, в которых всё ещё видны огоньки азарта, — Если подумаешь, что я блефую, то ты ошибаешься. Уже в любом случае я буду гнить в тюрьме, так что умереть вместе с вами для меня не проблема. А для тебя это проблема? – и вновь его ухмылка, заставляющая Пятого сжать челюсть.

Парень садится на место. Между ними начался тихий дуэль, они пускали из глаз молнии, что напряжение можно было ощутить в воздухе. Убийственный, озлобленный взгляд Пятого прожигал оппонента, но его ответный холодный никак не дрогнул. Он понимал, что идет против сильных Харгривзов, но даже если это его последний день, то он обязан повеселиться на всю оставшуюся жизнь.