Шейден радовал Солию этим, был ее кумиром, ее растущим богом, который временами немного разочаровывал ее. Но это было не то разочарование, которое нельзя было уничтожить. Оно было незначительным, легким и едва видимым.

Девушке не сиделось дома, и она как можно скорее вырвалась из его стен, которые начинали дурно на нее влиять. Пробравшись мимо отца, задремавшего в гостиной, Солия тихо открыла двери и оказалась на улице. С наступлением темноты резко похолодало. Хорошо, что девушка прихватила с собой теплый плащ.

Набросив его на свои тоненькие плечи, она побрела по темноте, направляясь в сторону маленького Горден-Хейла. Ее манил этот городок, звал по имени, гипнотизировал. Казалось, это было тем местом, которое изначально предназначалось ей, но по воли жестокого рока ее душа была рождена в благополучном, большом городе счастливых людей – Вильен-Трегги.

Ее родной город не устраивал девушку. Весь он был таким лучезарным, ясным и красивым, что ей часто приходилось чувствовать его лживую сторону. Город этот был хорошим местечком для новой, искренней жизни, но Солия хотела чего-то другого. А вот маленькие улочки неблагополучного Горден-Хейла пришлись ей по вкусу, что было совсем не понятно ее родителям и сестре. Они гордились своим роскошным городом с его сложной, насыщенной жизнью, и стремление Солии выбраться в тот кошмарный, тесный уголок планеты их всегда удивлял. Казалось, она пыталась сбежать, как сбегают из дома непослушные девочки, желающие хоть как-то насолить своим коварным, как им кажется, родителям. Но Солия не хотела сбегать с такой целью. Она преследовала нечто иное, и об этом она пока никому не хотела говорить, тем более – своей младшей сестре, которая явно не одобрила бы такой поступок.

Темный плащ полностью сокрыл девушку во мраке, сделав ее частью этого ночного, холодного и временами жестокого мира. Но Солия не боялась темноты. Она была выше этого, и высота эта даровала ей крылья.

Легко проскользив по узенькой тропинке, которая немного уходила в яблоневый матушкин сад, девушка свернула в сторону небольшой лазейки – дыры в чугунном заборе. Теперь она осталась здесь одна, и никто из родных не мог уже ей помочь. Если бы они узнали о ее тайном похождении, то их печали не было бы границ. Конечно, Солия вернулась бы целой и здоровой, но сам факт ее отсутствия оставил бы след на душах ее близких.

И вот она уже грациозно хватается за извозчика, дает ему немного денег и отправляется в недолгий путь.

В позднее время можно было еще найти извозчиков, ведь в деньгах было их счастье. А если уж дело касалось его семьи, в которой кто-то был болен, то человек мог целые сутки развозить господ по самым злачным местам мира.

Извозчик не поинтересовался, зачем это такая красивая девушка, притом еще и богатая, вдруг решила посетить поздний городок-беду, в котором в это время из каждого уголка начинали вылазить различные черти в человеческом обличие. Это было ему неинтересно, и Солия давно привыкла к безразличию тех, кто просто хотел выжить, ценя каждую заработанную монетку.

Спустя полчаса девушка была на месте. Горден-Хейл не спал, в отличие от ее родного Вильен-Трегги, который, казалось, строго по расписанию укладывался в свою мягкую колыбель. Везде горели огоньки, раздавались голоса, а временами можно было услышать прескверную душе нежной Солии ругань. Вся красота и мягкость этого тесного городка куда-то испарилась, а вместо нее установился гомон и скрытая опасность.

Солия впервые решилась выбраться сюда ночью. У нее было очень важное дело, которое она не могла оставить просто так, пылиться на маленьких полочках огромного шкафа.

Все ее существо сжалось, когда ей на пути повстречалась темная грубая фигура с обезображенным от спиртного и табака голосом. Нет, эта тень ничего не хотела от девушки, она даже не заговорила с ней, не бросила мимолетный взгляд, просто проплыла мимо. Но сердце Солии все равно взволновалось, и его удары разлетались по маленьким улочкам.

В такой поздний час на стенах скромных домов выползали страшные твари, наблюдающие за живыми. У них не было имен, не было кличек, но они были реальны, и Солия впервые их увидела. Сказки о полночных страхах не были вымыслом. Горден-Хейл буквально воплощал их, насобирая за день.

Все тело девушки дрожало, изнывало не только от холода, но и от страха. Такой страх она еще никогда не испытывала. Но все бывает в первый раз, правильно?

Завернув в тихий переулок, Солия остановилась, услышав позади чей-то приглушенный, остановленный кем-то крик. Ей было страшно обернуться, посмотреть, что же случилось там, за ее спиной. Но разум твердил это сделать, как бы сейчас ни было страшно.

Пересилив себя, Солия все же повернула голову назад, и лицо ее онемело от ужаса. В нескольких шагах от нее какая-то высокая тень вцепилась в губы смуглой девушки. Это выглядело так, словно нечто выпивало из живого тела ее душу, разум, ее судьбу. Солия достаточно отчетливо различала силуэт жертвы. Это была высокая, смуглая женщина с курчавыми темными волосами, прикованными сейчас к пыльной стене маленького дома. Но вот она не могла понять, кем была эта жуткая тень, точно и человеком она быть не могла. Но так ли стоит легко доверять глазам? Это мог быть человек, но очень хорошо спрятавшийся в темноте, что легко смог стать ее частью. Нет, все было не так просто. Все не могло быть так очевидно.

Это действительно был не человек, не живое существо, а какой-то голодный лик, поглощающий души живых существ.

Нужно было бежать, пока тень не заметила ее. Но Солия точно окаменела. Ей было одновременно и любопытно, и страшно. И она не могла разделить эти два чувства, которые в единстве разрушали все на своем пути. И девушка так бы и осталась стоять на месте, если бы чья-то холодная рука не потянула ее в переулок, а после вывела на свет горящих, закоптившихся фонарей.

– Вы та сама госпожа? Зачем Вы здесь так поздно? – Это был тот самый мальчик, который недавно налетел на Солию; он говорил шепотом.

– Ч-что это б-было? – приводя в норму дыхание, спросила девушка; она не понимала, реально ли все это случилось с ней или, может быть, просто причудилось.

– Госпожа, идемте в мой дом. Здесь нельзя об этом говорить. Опасно.

Солия лишь кивнула головой в знак согласия и последовала за мальчиком, едва разбирая дорогу.

Паренек отлично видел даже в прочной темноте и уводил девушку дальше от мрачных улочек, пока они не оказались у заброшенного дома. Он не освещался старыми фонарями, а заросшая травой территория говорила о его выходе за рамки Горден-Хейла. Лишь одна узенькая, хитро спрятанная в обильных зарослях дорожка встречала своего юного хозяина и его внезапную гостью.

Отложив в сторону пару гнилых досок, мальчик рывком огляделся по сторонам, как волчонок, почувствовавший что-то неладное, а после открыл маленькую деревянную дверь, ведущую в подвал.

Маленький джентльмен зажег маленькую свечечку, по слезам которой было видно, что она уже была им использована, а после подал свою грязную, поцарапанную руку девушке. Солия без колебаний вошла внутрь.

Обитель мальчика был небольшим, но теплым местом. В этой землянке он разводил костер, ставил на него старенькую ржавую посудину с водой, чтобы скипятить чай. Воду он набирал с крохотного родничка, который находился прямо за брошенным домом, а терпкие травы для чая собирал у местного озера. В углу лежала большая доска, а на ней аккуратно было разложено различное тряпье.

Это было не убежище бедняка, а святой обитель спасенного ангелом человека.

Подав девушке старенький, кем-то выброшенный стул без спинки, некогда обитый алым бархатом, мальчик уселся на землю у огня и стал греть свои грязные ручки.

− Как Вас зовут? – поинтересовался он, бросив в чайничек какие-то травы, от которых шел приятный терпкий аромат; правда, с запахом тех трав, что собирала матушка сестер, этому аромату было трудно тягаться.

Услышав его уверенный, абсолютно спокойный голос, девушка вышла из своих глубоких раздумий. Сердце по-прежнему бешено стучало.