Так вот, я, наконец, подошёл к самому главному. То, что сейчас происходит со мной – со всеми нами – в конце концов, приведёт к тому, что все наши сознания из разных миров соединятся в одно в одном нашем теле, и больше не будет отдельного меня в каждом мире, а буду один я, но для всех миров Земли. Я буду простым смертным как Повелитель Ветра. Если я не сошёл с ума, то процесс уже запущен, и его не остановить. Рано или поздно «чехарда между мирами» закончится объединением всех нас и поднимет Меня на ступень выше, хочу ли я этого или не хочу. Скорее всего, я хочу. Ведь это необычно и увлекательно, больше похоже на сказку. Это идеальный шанс обрести смысл жизни и отбросить всё нехорошее, что произошло со мной и, собственно, привело к этому.

Но, знаешь, я устану ждать. Я уже устал. Единственное, что меня держало, так это ожидание чего-то хорошего и необыкновенного, и вот, оно произошло! Уходя, Павел намекнул, что есть способ ускорить «чехарду». Я знаю, что он имел в виду. И, если ты – другой я – сейчас это читаешь, то, значит, я сделал это.

Запись последняя. Я закончил дневник. Мне страшно. Но я всё решил. А что меня здесь держит? Но я не прощаюсь. Я надеюсь возродиться уже в новом качестве. А, если честно, не так уж и плохо было быть просто смертным. До встречи».

***

Татьяна дочитала Его дневник до конца. Он всегда был не от мира сего. Но чтобы до такой степени! В последнее время Он иногда переставал узнавать друзей, в том числе, и её, начинал изъясняться на каком-то странном наречии, не узнавать родного дома, пугаться выходить на улицу, рассказывать, что живёт на самом деле в другом городе и тому подобное. Периодически Он становился более нормальным, но, в конце концов, Он пропал. Ни в больницах, ни в моргах она Его не нашла. Если бы Он собирался уехать, то всё равно бы предупредил Татьяну, да и взял бы кое-какие вещи с собой. А так пропал, не оставив даже записки, кроме вот этого бредового дневника. Из-за неаккуратного, как и Он сам, почерка Татьяна разобрала не всё из Его записей, но суть поняла. Поверить в это было сложно, хотя и объясняло Его нелепое поведение в последнее время. Татьяна не хотела думать о том, что Он просто-напросто сбрендил, но дневник говорил именно об этом. Татьяна забрала тетрадь и решила никому, даже милиции, её не показывать.

Больше Его так никто и не видел. Близких родственников у Него не было. Он пропал, словно Его и не существовало. Что с Ним сталось, так и не узнали, да не сильно и хотели. Существовал, правда, ещё Его дневник, но кто в здравом уме поверит в те бредни? Да к тому же при переезде на новую квартиру дневник потерялся, и Татьяна вскоре начала сомневаться, был ли он. И был ли Он? А действительно, жил ли такой человек, или же всё это были просто чьи-то грёзы?

Глава пятая. Игры на воде.

Стоял поздний осенний вечер. Моросил холодный дождь. Небо было затянуто тяжёлыми ночными тучами, не пропускающими ни единого лучика света. Лишь в окнах нескольких одноэтажных домиков горел тусклый свет. Большинство лачуг были погружены во тьму: либо они пустовали, либо хозяева уже ушли на боковую. Под ногами противно хлюпала грязь. Было довольно паршиво, но я чувствовал к этому агонирующему миру тусклый отголосок привязанности. Большинство своих прежних жизней я прожил в подобном городишке.

Мир этот определённо пережил ядерную войну – это чувствовалось в воздухе, в грязи, в тёмных окнах мёртвых домов. Город переживал упадок, как и весь этот догнивающий мир.

Я пришёл несколько мгновений назад. Не знаю, сознательно или нет, я решил навестить родной город, но «Ветер, дующий между мирами» привёл меня именно сюда. Я Скит, Скиталец. Не очень-то оригинальное имя, как у других простых смертных, например: Беспутник (сокращённо, Ник), Мировая Девчонка (Мира), ЛайфЛонг (Эл) и так далее, но зато наиболее подходит к моему душевному состоянию. Я скитаюсь по мирам. Я обрёл новые способности. Я погиб как просто смертный, но возродился как простой смертный. У меня появился шанс начать всё заново.

Я направился к двухэтажному дому, выделяющемуся на фоне остальных. Он выглядел не столь убого, как остальные хибары. С освещённой веранды неслась перебранка, и, приближаясь, я стал различать отдельные реплики. Высокий мужской голос с хрипотцой надрывался:

– … правда! Я никуда не уйду! Это мой дом!

Женский голос, менее противный, но такой же визгливый, вопил в ответ:

– Это дом моего отца! Не смей называть его своим! Проваливай!

– Нет! Я твой муж!

– Муж?! То, что ты трахал меня три года, не даёт тебе права называться моим мужем! За свои деньги я найду мужика моложе и здоровее тебя! Проваливай!

– Сучка! Ты хочешь выкинуть меня на улицу без гроша в кармане! Так ты мне отплатила за эти три года!

– Это ты мне отплатил! Я не ожидала от тебя такой низости! Ведь Сандра больна! Убирайся, не хочу тебя видеть!

– Пять тысяч!

Я поднялся по ступеням. Парочка, занятая выяснением отношений, меня до сих пор не замечала. Толстая спина мужчины мешала мне пройти. Я взял его за воротник и дёрнул вниз. Мужчина от неожиданности, перелетев через все ступеньки, плюхнулся в грязь. Из его горла раздался сдавленный визг. Я вынул из кармана пачку банкнот и кинул толстяку на грудь.

– Уходи, – бросил я через плечо.

Даже не оборачиваясь, я был уверен, что он дрожащими от возбуждения пальцами схватил деньги и, не пересчитывая, засунул их себе в карман, собираясь уходить. Я его недооценил. Толстяк развернул меня и сжатой в кулак рукой врезал мне в челюсть. В глазах вспыхнули белые звёзды. От неожиданности я чуть не потерял равновесие. Мой ответный удар был к стыду очень слаб и не помешал толстяку вновь ударить, что разбудило во мне холодную ярость. Несколько моих быстрых ударов кулаками заставили противника сменить тактику. Толстяк стал пытаться свалить меня в грязь, пользуясь своим преимуществом в весовой категории. Я врезал ему коленом в живот, и, когда он согнулся пополам, принялся лупить его локтём по спине. Его мощных ударов в пылу драки я не чувствовал. Он обхватил своей сильной рукой мою шею и стал пригибать меня к земле, я рывком кинул своё тело назад, и мы вместе упали на спину, подняв фонтан грязных брызг. Встали мы одновременно. Его ужасный удар лбом в переносицу чуть было не вырубил меня. Я всё же устоял и умудрился накинуть ему на голову его же куртку и принялся бить по ней. Толстяк с трудом вырвался, и я проводил его пинком. Он увернулся и остановился слегка в отдалении. Несколько секунд, тяжело дыша, мы обменивались мрачными взглядами. Наконец, толстяк, видимо, удовлетворённый дракой и полученными деньгами, повернулся к женщине, которая с веранды наблюдала за боем, и сказал, задыхаясь:

– Ты ещё об этом пожалеешь!

После этого он удалился в темноту медленной гордой походкой непобеждённого человека. Женщина снизошла ко мне с веранды и ровным голосом спокойно сказала:

– Благодарю вас.

Ростом она была вряд ли выше меня, что мне невольно льстило. Лица я не мог разглядеть, так как источник освещения находился за её спиной.

– Пустяки, – отмахнулся я, пытаясь восстановить дыхание.

– Для вас пять тысяч пустяки? – Таким же ровным голосом удивилась она.

– Кто же вы такой?

– Скиталец, – ответил я честно.

– Вот как? А как вас зовут?

– Скит, – я улыбнулся.

– Очень странно, но, тем не менее, приятно. Я Аманда. Идёмте в дом, вам необходимо привести себя в порядок.

Похоже, эта женщина привыкла, что бы её волю выполняли неукоснительно. Что ж, подобные просьбы я готов выполнять без пререканий. Мы поднялись по ступеням в прихожую, и Аманда обернулась ко мне. Я почувствовал разочарование: у моей покровительницы было некрасивое мальчишеское лицо, покрытое веснушками, пронзительные глаза серого цвета, редкие медные волосы. Впрочем, что-то в ней меня притягивало, и я вновь расплылся в улыбке. Аманда с интересом рассматривала меня.