– На войне нет глупых домыслов, Стислав, – отвечал идущий за ним рыцарь.

– Значит, есть, – настаивал советник.

– Я не поведу своих воинов в атаку, тем более из-за шаманов, которые, как выяснилось, существуют до сих пор – твердо заявил Димитрий.

– Это не твои воины, и ты не главнокомандующий, не забывайся, – смерил Стислав рыцаря высокомерным взглядом. – Вы принадлежите королю, и это его приказ.

– Но…

– Приказ, а не просьба. Я все сказал. Если они нападут, вы будете сражаться.

– Легко обрекать воинов на смерть, если сидеть под защитой крепких стен, – прозвенело над лагерем.

– На что вы намекаете? – зашипел министр.

– Рыцари в первую очередь принадлежат Веторгу, нашему богу и покровителю, а уж потом царю. А наш бог не любит напрасных смертей, – Стислав весь побелел от ярости.

– Как ты смеешь, смерд! – Он аж подскочил.

– Я заслужил свое звание смелостью, а не происхождением, – ответил на это воин. – Вам пора, – он указал на дорогу, и мужчина, быстро чеканя шаг, пошел к лошадям вместе с охраной.

До самого вечера воина не было видно в лагере. Кто-то сказал, что он ускакал вслед за министром. В это мне совсем не верится. Скорее всего, уехал по своим делам или опять в разведку. Все Рыцари, после отъезда сухопарого министра, суетились и бегали по лагерю, обеспокоенно поглядывая на песчаную степь. Ближе к вечеру, когда зажгли огни костров, меня подозвал к себе Игнат. Сказал, что нам есть о чём поговорить.

Я села на землю рядом с ним, смотря на блики огня и на то, как старый воин готовит походную кашу на ужин.

– Как ты сегодня совсем не одичала? – спросил он, устало потирая глаза. Видно, не только простые воины беспокоились, но и он без дела не сидел. – Димитрий так и не вернулся, – промолвил он. – После приезда Стислава все на ушах стоят. Если ты заметила, его у нас никто не любит. Хоть мы все тут дворяне, таких аристократов не признаём. Наверное, – он сделал небольшую паузу, – мы – последние приличные люди в нашей стране, – потом оглянулся на меня, будто бы сожалея, что произнёс эти слова. Я просто смотрела на него, внимательно слушая. – Димитрий не любимчик у наших царей, он их не любит, – сказал он чуть тише. – Да будто бы есть за что их любить, – он повел плечами, закутавшись сильнее в плащ. – Так вот, о чём это я? Димитрий – хороший воин, но не аристократ. Для благородных людей это не имеет значения, потому что в нашем деле важно совсем не это. Но находятся глупые высокородные выскочки, которые так и мнят себя властителями мира, и простолюдин в армии их не устраивает.

Тут к нам подошел Петро, принеся каждому кашу, присел и спросил:

– О чём вы тут шепчетесь? – Игнат ответил:

– Да всё о том же, о чём и весь лагерь говорит, – Петро хмуро свел брови.

– Самим становится стыдно, что во главе армии стоят такие люди как министр и иже с ними, – он оглянулся: не слышит ли кто наш разговор. Потом сказал тише, – всем нашим вельможам нужно дать хотя бы сотую долю того благородства, которое есть у Димитрия.

– Он был простым мальчиком, сыном конюха и придворной швеи, – продолжил Игнат прерванный другом разговор. – Учили его драться серебряные воины, которые состояли при короле. Не при том, что правит сейчас, а при жизни его батюшки. Он был неплохим правителем. Жалко, что под конец совсем из ума стал выходить, – Игнат долго смотрел на костер, потом заговорил снова. – Я тоже его учил, занятым он был мальчишкой. Пока все бегали и воровали на площадях и рынках, он пропадал в казармах и на учебных полях, учась и отрабатывая удары, как самый настоящий из благородных рыцарей. Он многим нравился, и это покровительство даровало ему титул и преданность серебряным рыцарям. Он прослужил отличную службу, ни разу не запятнал свою честь, которой уже давно нет у наших дворян. Воины его ценили и слушались, поэтому он дослужился до капитана. Но война и рыцарские походы – это одно, а столица и королевский замок – совсем другое. Наследник его невзлюбил, хотел забрать титул и лишить звания рыцаря. Поговаривают, что чем-то наш Димитрий не угодил величайшей особе, – на этих словах Петро слабо ударил друга локтем, мол, молчи. – Да об этом все знают, чего молчать-то? – ответил на действие друга Игнат. – Если я не расскажу, то кто-то из наших вояк, да ещё и прибрешут. – В общем, собрал он как-то бал. Хотел, видимо, Димитрия при всех унизить. Да только нашему капитану палец в рот не клади. Выразил он на приёме отсутствие своего уважения, и к наследнику, и к благородным аристократам. С бала ушел и потерял звание командира. Что на бумажке написано, в военных походах не действует, поэтому здесь он для всех командир, – воин опять надолго замолчал.

Поглядывая на палатку Димитрия, я ела пересоленную походную кашу. Невольно волнение за мужчину передалось и мне. Мои рыцари вскоре поели и ушли к себе спать. Мне же спать не хотелось, поэтому я решила прогуляться по лагерю. Посидела у нескольких костров, слушая рыцарские байки. Все поднялись, когда услышали ржание лошади из леса. Кто-то рядом сказал: «Командир вернулся». Все вздохнули с облегчением. Он спешился и быстрым шагом пошел в палатку. Я тоже поднялась от дальнего костра и решительно пошла в палатку к Димитрию. Будто что-то в груди требовало увидеть его сейчас.

Я вошла бесшумно, мужчина переодевался. Мы не говорили с ним с того времени в лесу. Он, если было время, спрашивал, как у меня дела, и кивал, когда я отвечала, что все хорошо.

Красивое тело воина было покрыто шрамами.

– Что ты хотела? – спроси он, и я сначала даже не поняла, к кому он обращается. Значит, заметил.

– Как ты? – искренне поинтересовалась я.

– Бывало и хуже, – он повернулся ко мне, посмотрел недолго. Потом сделал пару шагов и обнял меня, прижав к широкой груди. – Просто постой так со мной, ничего не говори, – я тоже обхватила его руками и прижалась сильнее. Возможно, нам обоим это было нужно. Постояв так немного, он отпустил меня и глухо произнес: – Иди, сейчас мне нужно побыть одному, – я не возражала и тихонько вышла на улицу, сердце колотилось, как бешеное, а в груди было приятно тепло.

***

Понемногу, но всё вокруг стало изменяться. Мы отправили раненых и убитых ушедшим караваном, проводив их самым роскошным пиром, который я видела когда-либо. Меня же, после случая с Аурикой, стали замечать. Подходили и спрашивали, как я, шутили про мою ложную немоту. Помогали, если видели, что я не могу с чем-то справиться. Из обычного подростка я превратилась в девушку, которая помогла справиться с ведьмой. Я все чаще замечала, что Димитрий стал пристально наблюдать за мной, где бы я ни находилась. Стал больше говорить со мной и даже как-то научил меня, как правильно держать нож.

Но было и еще кое-что. Мне надо было уезжать. Димитрий не разрешил мне остаться надолго, тем более, после случая с шаманкой, ситуация обострилась, а король так и не дал подмогу. Вскоре должен был прибыть караван, который направлялся в Миритан, столицу эльфов, на коронацию наследного принца. От этой новости в груди начинало щемить, я не хотела сейчас покидать своих друзей и Димитрия.

Ночью мне не снились кошмары. Я смотрела в потолок палатки и не могла уснуть, слишком много думая и уходя в себя. Когда было особо трудно без сна, я выходила к костру, которых было так много в лагере. Там сидели воины и в основном молчали.

В одну из ночей рядом со мной присел Димитрий. Недолго он сидел молча, потом сказал:

– Если ты и уедешь, то со знанием, как защитить себя. Пошли, я хочу кое-что тебе показать, – я не возражала, встала и пошла за ним на поле. – Ты худая, значит, тебя спасет только ловкость. Всегда следи за врагом, а лучше прячься и беги. Оружием владеешь? Ну, конечно, нет. Завтра сходи к оружейнику, пусть даст тебе кинжал под твою руку. Носи его всегда с собой и бей только тогда, когда враг приблизился к тебе. У тебя будет один удар. Чтобы убить, надо ударить сюда, – он показал на шею с правой стороны, немного выше ключицы, а потом обратную сторону бедра. – Там проходят главные кровеносные артерии, один удар, и твой противник умрет.