— Разве они не понимают, что не наша сторона убила их близких?

— Сэр, есть ещё несколько старых семей, что продвигают иски. Драко Малфой предъявляет иск за незаконное заключение его отца в тюрьму.

— Его отец — Пожиратель Смерти, — прорычал Кингсли.

— Но, по словам его сына, он находился в заложниках в собственном имении в течение почти двух лет, а когда его выпустили, у него не было палочки.

Кингсли хотел сказать, что это отвратительная ложь, но не мог, потому что никак не удавалось вспомнить, чтобы кто-то с Ордена боролся с Малфоем в ​​последние два года. Что же, в Отделе Тайн было совершено нападение, но тогда было достаточно неправильных процедур, чтобы на суде эти доказательства были опровергнуты.

— Черт.

— Так это правда? — спросил низкий секретарь в блестящих сапогах и зачесанных назад волосах.

— Я не знаю. — Кингсли ущипнул себя за нос. — Какие ещё есть новости?

— Половина сотрудников бастуют касательно вреда, полученного при исполнении служебных обязанностей, работая на министерство. Четверть сотрудников ратует за увеличение прав маглорожденных, а другая четверть выступает против людей, пытающихся принять законы, поддерживающие права магических существ и маглорожденных.

— Так кто же сегодня остался в офисе, Клайн?

— Я, Артур Уизли, Рольф Скамандер, и Джон Долиш, сэр», — сказал его секретарь. — Не знаю, сколько именно людей у ​​нас работает, поэтому я не знал, как их распределить.

— Так скажи мне, Клайн, как именно сегодня функционирует правительство?

— Не так, как раньше, сэр. Но Пророк работает сверхурочно, так же, как и Придира.

Если бы Клайн не был одним из четырех сотрудников, что пришли на работу в этот день, Кингсли бы его уволил. Как бы то ни было, ему нужен был план, чтобы вернуть всех в строй или, по крайней мере, вернуться в какую-то работоспособную форму. Если и было что-то хуже, чем милитаристское правительство с Темным Лордом, управляющим кораблем, тогда это отсутствие правительства и тонущий корабль.

***

По телевизору люди всегда смеются над парнем, который издает странные звуки и корчит рожи.

Дело в том, что странные звуки и преувеличенные глупые выражения работают. Ребенок настолько отвлекается, что при некоторых обстоятельствах почти бессознательно проглатывает более плотную пищу. Тедди не был плохим едоком и глотал больше, чем выплевывал. Гарри думал, что это может быть связано с тем, что консистенция еды не совпадает с грудным молоком. Андромеда сама приготовила детское питание и научила Гарри, как готовить его из настоящих фруктов и овощей. По сути, Тедди перешел от употребления порошка в теплой воде к еде с натуральным сахаром. Никого не удивило, что Тедди предпочитал фрукты овощам, хотя у него было пристрастие к брокколи. Видимо, Нимфадора была такой же.

Он хорошо ел. Таким образом, возник вопрос, почему Гарри делает глупые лица для Тедди. Ответ оказался простым — чтобы мальчик рассмеялся.

У Тедди было три типа смеха. Один из них был невинным смешком, второй — пронзительный возглас радости и волнения, а последний был конечной целью Гарри. У младенца был сильный смех, включающий в себя перекатывание, задыхание от нехватки воздуха. Это заставляло Поттера веселится вместе с ним.

Андромеда дразнила его, говоря:

— Прекратите давать ребенку припадки.

Если Гарри когда-либо причинит вред своему крестнику, это будет только от смеха. Поттер не стыдился того, что он делал, чтобы рассмешить Тедди. Мальчик рос, не смотря телевизор и кино, а наблюдая, как его крестный отец играет кукольные спектакли, и слушал театрализованный голос, пока Гарри читал ему истории. Тедди на самом деле не понимал, что говорит его крестный. Но знал, что тот полностью сосредоточился на нем, и он был самым безопасным и лучшим человеком среди всех.

Андромеда заменяла его, когда Гарри нуждался в сне, помогал готовить и убирать. Она читала свои книги больше, чем играла с Тедди, но это не значит, что её нет рядом. Где бы она ни была, Гарри был там, кроме, разве что, занятий спортом.

Если Поттер был на кухне, она была там тоже. Если Гарри был в гостиной, миссис Тонкс была в гостиной. Если он был в детской, то Андромеда была в детской. Единственными приватными местами для парня, была комната Нимфадоры, которую он занял, и ванная. Хотя у Андромеды был случай в душе, когда Гарри вынужден был ей помочь.

Парень не возражал против отсутствия уединения. В школе он не часто бывал один, как и в Дурслей. Хотя сложно было сравнить компанию Андромеды и Тедди с компанией Дурслей.

Первое слово Тедди было произнесено 13 октября, и к величайшему восторгу Андромеды это слово было «мама». Она хрипло рассмеялась, потому что Тедди говорил не о ней, а о Гарри.

Поттер был горд, что крестник начал говорить словами. Обычно черные волосы Тедди становились канареечно-желтыми, когда он смеялся со своей бабушкой, не потому, что понял шутку, а потому, что бабушка смеялась, и это было достаточной причиной, чтобы ему тоже становилось смешно.

Гарри закатил глаза и посадил смеющегося ребенка на колени, они сидели на полу.

Тедди протянул руку, чтобы взять книжку с картинками и начал читать своим двум опекунам. Он не читал словами, но его разрозненные звуки имели ритм, похожий на чрезмерно драматичный способ, которым Гарри иногда читал ему книги. Чем более простая и детская история была, тем больше экспрессии Поттер добавлял в голос.

Андромеда была рада, что в попытке Гарри рассмешить Тедди, он подарил её внуку любовь к книгам и рассказам. Она подошла поближе к ним, её внук и его крестный вернулись к дивану. Женщина улыбнулась Тедди, который притянул книгу ближе, чтобы она могла видеть картинки.

Жизнь была отличной.

***

Жизнь в Хогвартсе в тот год была трудной, если не сказать больше. В каждом классе пропала почти половина учеников, некоторые погибли в финальной битве, другие отказались возвращаться, и ещё больше родителей просто отказалось их прислать.

Малые школы в Соединённом Королевстве были почти перегружены наплывом учеников. Хогвартс превратился из одного из самых престижных и безопасных мест в Волшебном Мире в место, куда многие опасались идти. Класс седьмого года был безусловно самым большим, но только потому, что часть прошлогодних выпускного вернулась.

Минерва переживала за своих учеников, в частности она волновалась за слизеринцев. Среди них не было возвращающихся старшеклассников. Они либо решили уехать за границу, либо пройти домашнее обучение. Младшие ученики и первокурсники… с ними обращались довольно плохо. Как и в тот год, когда была открыта Тайная комната.

Классы Слизерина старались не оставлялись сами по себе, никогда.

Встреча преподавателей заключалась в том, что они решили сосредоточится на этом вопросе.

— Они больше не слушают нас, Минерва, — сказала Помона.

— Да, когда у вас есть ученики, практикующие непростительное друг на друге, это меняет динамику, — сказал Септима.

— Если мне придется лечить еще одного первогодку слизеринца от проклятий, я собираюсь проклясть остальную школу, — прорычала Поппи.

Школьная медсестра тяжело пережила прошлогодние события. Она всё еще была в военном режиме. Женщина могла вылечить любого, но она также была готова сражаться изо всех сил с теми, кто ранил одного из учеников.

— Нам нужен кто-то, кого они будут слушать, — сказал Хагрид. -К сожалению, это не мы.

— Нужен кто-то, кто может поддержать слизеринцев, — отрезал Гораций. — Остальная часть школы следовала бы за Невиллом Лонгботтомом или Гермионой Грейнджер до могилы, но их небольшие речи о единстве дома в лучшем случае были изобретательны.

— Ну и дела, вы не могли себе представить, что это будет? - Хагрид пробормотал грубо.

— Достаточно! — Минерва закричала, когда Гораций открыл рот с резкой репликой. — Нам нужен план. Не нужно разжигать огонь, сражаясь между собой.

— Как насчет Гарри? - Филиус предложил.

— Что насчет него? — Минерва спросила.