Об этом я и думала, когда, наконец, добралась до библиотеки в четверг и получила на руки «Легенду». Это оказался огромный том в кожаном переплёте, так что я быстро поняла, почему мне не хотели его выдавать.

Содержание же несколько разочаровало меня. Это была не «Легенда» с большой буквы, а просто одна из множества легенд. В ней говорилось о том, что некогда существовал один-единственный мир, но демон по имени Радагар уничтожил его, и истинный мир разлетелся осколками на сотни миров. С тех пор демон потерял дом и веками обречён странствовать между миров. Он пытается восстановить мир, который потерял.

На этом месте я отвлеклась и прекратила читать, вспомнив, где видела это имя – Радагар – в прошлый раз. Так звали возлюбленного Гвендолин, которого та силилась вернуть из-за грани миров.

И вернула… Если верить дневникам. Значит, у нас были сад, принадлежавший Первой чародейке, и её любимый демон, который, судя по всему, первым освоил систему Врат. Обрывки всё равно не складывались пока в цельную мысль, и я стала листать книгу, пропуская огромные куски Легенды, надеясь случайно наткнуться на изображение амулета на полях – гравюр в этом старинном фолианте было полно.

– Ты становишься книжным червём, – донеслось из темноты.

Я вскинулась и обнаружила, что Рован стоит между полок, спрятав руки в карманы.

– Кто бы говорил, – я покосилась на книгу, раздумывая, убрать её или нет. Вряд ли он может что-то знать про амулет. Я решила оставить книгу на столе.

– Хотел почитать один старинный гриммуар… А его кто-то уже заказал, – Рован вынырнул из темноты и, приблизившись ко мне, присел на краешек стола.

Его глаза по-прежнему заставляли меня терять над собой контроль, и я на несколько секунд зависла, глядя в их тёмно-синюю глубину.

– Надеюсь, это была не я, – наконец сказала я. Мысленно выдала себе подзатыльник и добавила: – Но вообще-то я рада, что ты здесь.

«Эрнестайн, ты помнишь, что решила не связываться с ним?» – ядовито поинтересовалась голова.

Но внутренний голос поспешил отмахнуться от неё, а пока в сознании длилась эта борьба, Рован спросил:

– Ты собираешься на осенний бал?

– Осенний бал? – я догадывалась, конечно, что он имеет в виду хэллоуин, но очень уж странно он его назвал.

– Ночь духов, – пояснил Рован.

– Ты романтик. Никто уже так не говорит.

Уголки губ Рована тронула лёгкая улыбка.

– Это не романтика, это факт. А те, кто недооценивают эту ночь – просто ещё недостаточно знают магию… и жизнь.

Я хмыкнула.

– Ночь, когда открываются врата между миров, – откидываясь на спинку стула, протянула я, – нынче кругом столько врат, что ещё одни не поменяют уже ничего.

Рован продолжал улыбаться, загадочно глядя на меня.

– И всё же первые маги считали, что оставаться в эту ночь в одиночестве нельзя. Сиды могут прийти за тобой.

– Ну, – протянула я, – если так, то, конечно, я туда пойду.

– Хорошо, – Рован поднялся и двинулся к двери.

В последнее мгновение я решилась остановить его.

– Рован!

– Что? – он обернулся через плечо.

– Правда, что Ева была с тобой… в прошлом году?

Рован поднял брови и теперь уже всем корпусом повернулся ко мне.

– Правда. Ну и что?

– Это не моё дело, да?

– Не её.

Я молчала, а он снова шагнул ко мне и остановился настолько близко, что я прокляла послуживший границей между нами стол.

– У неё нет на меня прав. Если она надумает их заявить – это будет смешно.

Он замолчал на секунду, а потом спросил:

– Ты же не собираешься слушать её?

Я повела плечом и тоже улыбнулась краешком губ.

– Посмотрим. Может быть, и нет.

Может быть-не может быть, а всю последующую неделю я больше занимаюсь созданием платья, чем работой или учёбой.

К моим обычным волосам подходит фиолетовый, и это самый мой любимый цвет. Поэтому вначале я обратилась к нему и сделала себе длинную юбку в пол.

Довольно быстро поняла, что тому несуразному пупсу, который отражается в зеркале по воле начальства, это не подойдёт. Поменяла несколько расцветок и фасонов, но постепенно стала приходить в отчаяние.

Весь этот спектакль происходил в нашей с Маргарет небольшой комнатушке перед зеркалом, наскоро сотворённым на стене. В какой-то момент я начала подумывать: может, это зеркало вышло кривым, а не платье?

Первый день примерок оканчивается ничем – прямо в длинном, со шлейфом, одеянии падаю на кровать, зеркало сползает по стене каплями воды.

Маргарет задумчиво наблюдает за мной, пожёвывая бутерброд.

– А чей это вообще костюм?

С удивлением смотрю на неё. Это первые слова, которые Маргарет произнесла без раздражения, обращаясь ко мне.

– В смысле – чей? Мой.

– Я к тому, что там же маскарад.

Да… Это как-то выскользнуло у меня из головы.

Поворачиваюсь на бок, подсовываю локоть под голову и задумчиво смотрю на неё.

– А ты пойдёшь?

Маргарет пожимает плечами.

– Надо, – говорит она, – нельзя же оставаться одной. Но я надену чёрное, встану в углу и буду изображать мертвеца.

Брр…

– Веришь во всю эту ерунду?

– Это не ерунда.

Я поворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Не хочу её разубеждать, тем более, что отчасти она действительно права. В Ночь Духов открываются двери между миров. Только какая разница теперь, когда мы вовсю используем Врата?

Доклад о Гвендолин проходит на «ура». Окулюс, правда, похоже, начинает ненавидеть меня только сильней.

Он предлагает мне остаться после занятий и сообщает радостную новость, предварительно предположив:

– Вы в самом деле увлекаетесь биографиями великих чародеев, как сказала леди Тора.

Хмыкаю. Быстро же слухи разлетаются среди учителей.

– Увлекаюсь, – признаю я, – честно говоря, не всех.

«И это единственное, что интересует меня в истории магии», – добавляю про себя.

– Чародеек, надо полагать.

Киваю.

– Вы хотите поручить мне ещё одно задание?

Окулюс задумчиво покручивает в пальцах какой-то предмет, похожий то ли на изысканную шариковую ручку, то ли на миниатюрный магический жезл.

– Я хотел бы, чтобы вы расширили свой доклад, – говорит наконец он, – осветили не только ранние годы жизни Первой, но и то, что произошло потом.

Поднимаю брови.

– Но дневники оканчиваются…

– Я знаю, когда оканчиваются её дневники. Я предлагаю вам обратиться к другим источникам.

– Каким… например?

– Поищите. И ваш доклад будет выставлен на конкурс, сможете на будущий год получить солидный исследовательский грант.

Отказываться неудобно, хотя я и уверена, что на следующий год буду уже далеко, и потому остаётся только поблагодарить. И направиться домой. Я, конечно, понимаю, что Гвендолин – легенда Академии, но почему так необходимо сваливать эту проблему на учеников?

Надо бы зайти в библиотеку, но у меня в голове разброд. Накануне, перед тем как я занялась платьем, вроде бы удалось выяснить, какое значение имеет этот амулет – Серебряная Звезда или Звезда Ветров. По одной из легенд Серебряная Звезда горит над сумраком запредельной мглы, в пустоте между миров, где никогда не встаёт солнце, и указывает путь странникам, заблудившимся среди вселенных. По другим Серебряная Звезда – последнее, что осталось от истинного мира, погибшего по воле Радагара много веков назад.

Это, однако, вовсе не означает, что мой амулет имеет какое-то отношение к самой звезде. Он может быть просто символом. Хотя, не обладай он магической силой, вряд ли стал бы светиться в темноте.

От этих мыслей я снова возвращаюсь к размышлениям о предстоящей вечеринке. Если бал будет костюмированный, то я могу не привязывать себя к этому пухлощёкому тельцу… Что если мне предстать… собой?

Со вздохом отгоняю эту мысль. Слишком велик шанс засветить свою личность перед теми, кому ничего не надо про неё знать. Можно было бы навести иллюзию и использовать вообще абсолютно другое лицо, но и этот вариант плох. Тогда Рован может не узнать меня, и всё мероприятие потеряет смысл.