И вот уже бывший студент, вырванный из родного дома, вздыхает: «Судьба злодейка…»

Ан, не судьба! Просто за тебя никто не похлопотал, не дал хабаря скромняге Щукину. Вот он и отправит тебя служить Советскому Союзу на два долгих года.

Щукин хищно улыбнулся, вынул из ящика очередную карточку и углубился в изучение её содержания. Потом он удовлетворённо хмыкнул и отложил её в сторону.

Вот этому парню он даст шанс. Вполне реальный для умного человека. И состоится у них диалог двух умных людей. Ну, а если один из них окажется дураком? Тогда этот дурак получит почётную возможность сменить на два года туфли на сапоги и выполнить свой воинский долг.

Щукин последний раз затянулся сигаретой, отвинтил колпачок авторучки и принялся выписывать повестку Мальцеву Виктору Владимировичу, младшему научному сотруднику Института физики.

Если театр начинается с вешалки, то холостяцкие квартиры в ДОСах начинаются с запаха. С мистической закономерностью во всех таких квартирах почему-то сломан унитаз. Запах мочи, дополненный запахом пота, табачного дыма, грязных носков и сапожного крема, составляет неповторимый букет холостяцких квартир, где я последние годы и пытаюсь найти своё дамское счастье.

На застеленном газетами столе стояли вскрытые консервы сайры, тарелка с солёными огурцами, ломти пайковой красной рыбы, маринованные помидоры, эмалированные кружки из солдатской столовой и бутылки водки. Подвыпившие лейтенанты, что-то орут, чавкают помидорами и провозглашают тосты.

Борзинский всепогодный женский десант сегодня тоже тут, в квартире номер восемь. Это я – Люсьен, и мои боевые подруги – Шпала, Бурятка и Чесотка. Хотя, у нас здесь подруг не выбирают. С кем вечером по дороге в ДОСы, та и подруга. На сегодня такой вот расклад.

Банкет даётся в честь молодого коммуниста лейтенанта Вислякова по кличке Вислый, которого сегодня приняли в партию. Ещё никто особо не пьян, поэтому разговоры ведутся о службе.

Присутствующим дамам эти специальные разговоры непонятны. Из услышанного мы понимаем только то, что все солдаты быдло, их нужно мочить, а работа на ракетной технике сопряжена с опасностью для здоровья. И поэтому распитие водки это вынужденный шаг, совершаемый для защиты от каких-то смертоносных излучений, исходящих от локаторов и ракет.

Виновник торжества молодой коммунист Николай Висляков, выпучив глаза болотного цвета, выкрикнул тост:

– Партия говорит «Надо!», комсомол отвечает: «Есть!»

Девчонки вскинули эмалированные солдатские кружки и, вытянув шеи, что есть силы заорали писклявыми голосами:

– Комсомол отвечает «Есть!»

Услышав ответный слоган, Вислый возбудился, и, вскочив с табуретки, опять заорал так, что на толстой шее вздулись жилы:

– Партия говорит «Надо!!!»

– Комсомол отвечает «Есть!», – пронзительно запищали девки.

Между прочим, мы все действительно комсомолки, так что всё правильно. Лейтенант Басин, хрустя огурцом и брызгая слюной, объяснял Бурятке сбивчивой скороговоркой:

– Противолокационная ракета «Шрайк» запускается с самолёта и наводится по лучу от станции наведения, – сечёшь?

Бурятка кивнула шарообразной головой.

– Поэтому в бою среднее время жизни станции наведения комплекса «Круг» всего два часа!

Услышав это, Вислый дёрнулся, как от электрического разряда. Вскочив с табуретки, он опять заорал благим матом:

– Мы смертники!

– Мы смертники, мы смертники! – завизжали в ответ девчонки.

Веселье тем временем набирало силу. Все орут, пьют, брызгают слюной, закусывают, бегают в туалет, произносят тосты и опять пьют. Потом сдвинули столы и пошли танцевать.

«Ван вэй тикэт, ван вэй тикэт, ван вэй тикэт ту зэ блу», – надрывался из магнитофона Ирапшн.

Кстати, это про меня поют негритосы. Ван вэй тикэт. Точно про меня. Билет в один конец. Сегодня я должна определиться, кто из этих орущих ребят купит мне этот билет в один конец, по которому я сяду в волшебный поезд из моего давешнего сна.

Выбор, девочки, прямо скажем, небольшой.

Напротив меня сидит Плейшнер. Тихий, с позолоченным значком суворовского училища на широкой груди. Но какой-то странный. Над его железной кроватью висит фотография красивой девушки. Ей можно дать и двадцать пять лет и пятнадцать. Бывают такие лица. Когда Плейшнер выпьет, он всегда начинает говорить, что это его невеста Света, мастер спорта по гимнастике, погибла год назад в автокатастрофе. Когда выпивает ещё больше, то снимает эту фотографию со стены и смотрит неотрывно на неё, держа перед глазами обеими руками.

Пару месяцев назад эта девчонка, вполне живая, внезапно приехала с подругой в Борзю и нагрянула к Плейшнеру сюда в восьмую квартиру. Плейшнер тогда страшно перепугался, прятался от неё и даже ночевал в казарме пока она не уехала.

Следующим по часовой стрелке идёт Бас. Орёт больше всех. Вот и сейчас, неожиданно тонким для своей комплекции голосом, визжит вместе со Статус Кво:

– Your Are in the Army Now! Ю ар ин зэ арми нау! А-а-а-а ин зэ арми, нау!

Бас неуправляемый тип. Время от времени откалывает номера, нарочно не придумаешь. Вот была недавно очередная история. Когда двухгодичник Паренёк появился в части, майор Кролевец из особого отдела у него сто рублей сразу одолжил. Дело обычное, типа до зарплаты. Ну, понятно, и не думал отдавать, на то он и майор, а Паренёк так, чмо гражданское, студент, одним словом. Паренёк уже и забыл про это, а Бас, как узнал, возбудился весь и пошёл домой к Кролевцу. Под мухой, понятно. Пришёл, позвонил в дверь и сказал, что, мол, если завтра, товарищ майор, не отдадите Пареньку сто рублей, я прихожу и выношу телевизор. Жена Кролевца на шум вышла, всё слышала. Особист деньги Пареньку на следующий день отдал, но Баса запомнил. Хорошо запомнил, тихо так, без шума. Ребята в особом отделе тихие, но своё дело знают. Кого попало туда не берут. За эти годы я стала психологом-самоучкой. Вернее, военным психологом-самоучкой. Так вот, скажу я вам, прямой путь Басу из ЗабВо в ТуркВо – Туркестанский военный округ. На лбу его так и написано – ТуркВО. Если не хуже. Для таких горячих парней есть ещё УРы – Укреплённые Районы, полигон Эмба и много других точек, которые мне вовсе неинтересны. Так что пусть себе орёт, поёт, наверное, драться дальше полезет. Хорошо, если с кем-нибудь на улице, а то может и со своими.

Следующий – Лосев. В отличие от остальных он не лейтенант, а младший лейтенант – очень редкое в Советской Армии воинское звание. Лося я знаю давно, когда он был ещё лейтенантом. Знала и его жену, Наташу. Красивая девчонка была. Красивая не то слово. Очень красивая, да. Была, да сплыла… Я даже помню песню, которую она пела под гитару.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.