Легко сказать, трудно сделать. Это – о позитиве. Природа человеческая (особенно детская) такова, что поплакать, поистерить, поныть, постонать, пожалиться на горькую судьбину, побеситься (и побесить других) мы делаем с готовностью и достаточно часто. За этим дело обычно не ржавеет. Человек слаб и беспомощен порой до такой степени, что только диву даешься – как мы еще держимся на этой планете?! Но – стремиться с этим бороться крайне необходимо. Иначе энтропия стремительно вовлечет нас в свой неумолимый водоворот и вынесет обломки на Берег Отчаянья. Позитив должен всячески поддерживать и поощрять руководитель и майоры. Думаю, что это одна из главных их задач. Конечно же, это не должен быть этакий «дурацкий» развеселый пофигизм а-ля «а нам всё равно!». Сопровождающийся песнями, плясками и битьем в бубен. Позитивный настрой должен быть в идеале вообще идеологией любой экспедиции, любого походного предприятия. Хмуро, затравленно и озлобленно идти в далекое путешествие никак несподручно…
Насчет изобретательности. В нашем случае – это креативность. Как отдельных членов, так и всей экспедиционной группы. Дети совместно с педагогами, по сути, сами организуют свое образовательно-воспитательное пространство (вслух ни в коем случае это действо ТАК не называя). Оно, это пространство формируется почти стихийно. Но – чтобы оно все-таки формировалось, а не застыло унылым и скучным желе, необходима креативность. Народ у нас привык к усилиям и ужимкам аниматоров – людей, специально натасканных на «разогрев» и на развлечение скучающей публики. Спасением в полевом лагере кажется и такое очевидное решение: взять в штат профессионального аниматора! Пусть всех веселит, придумывает игры и ребусы, ставит детей на голову, только бы не скучали. Такой подход в некоторых случаях оправдан. Но он – неправильный. Дети сами должны стать себе аниматорами. А профессиональный аниматор нужен, в крайнем случае, для того, чтобы разбудить в детях собственное «аниматорство». Это – начет досуга. Отдыха.
В походах же, в экскурсионной деятельности, в исследованиях и прочей серьезной работе на полевой базе креативность и изобретательность означают и умение находить выход из трудных ситуаций, и способность разглядеть интересное в избитых и очевидных фактах (например, «изучение жизни бобрового семейства с помощью видеофиксаций на движение» и т.д.), и нахождение изящного технического решения какой-либо случайно возникшей бытовой проблемы (примеры приведем в книге не раз).
Уживчивость и бесконфликтность – конечно же, идеал любой тесной группы, оказавшейся в тесном месте в сложных условиях. Достичь комфорта в таких случаях не просто. Тут велика роль руководителя как психолога. Суметь разглядеть типовые особенности детей и не поселить вместе «несостыкующиеся» типы. А если уж выхода, варианта нет – то постараться помочь им найти общий язык. Собственно, хорошо бы всегда поступать именно вторым образом (а не расселять, разделять территориально). Но слишком мало времени на такие психолого-педагогические эксперименты и слишком иные цели стоят перед всей группой. Полностью без конфликтов не обойтись никак. Но придавать им глобальное значение и постоянно акцентироваться на этом тоже не нужно. Бесконфликтного мира не существует. Конфликт – это тоже опыт жизни. Причем, важный. Имеет значение доза его.
Непривередливость также редкий феномен среди современных детей. Скорее, им присущи капризы, вкусовые пристрастия и всякие «закидоны» в плане бытового комфорта. То одеяло колючее, то суп с рыбой никогда есть не буду, то рюкзак у Пети легче, чем у меня, то я устал, пусть все подождут! Особенно страшны в полевых условиях воспитанные родителями в дурацких убеждениях дети с наклейками «веган», «сыроед», «только пареное и вареное» и прочее. Это – ужас для всей группы. Причем дети сами не виноваты. Хотя и с гордостью и даже некоторой бравадой несут эти свои наклейки. Так как они выделяют их среди прочих. А такое стремление – базовое почти у всех детей. Родителям нужно бы повременить с подобными наклейками! Я бы посоветовал дать ребенку спокойно расти и кушать всё, что его природа хочет. А где-то в возрасте 15-16 лет предложить ему эти «изыски». По крайней мере, ребенок будет уже способен сам дать им оценку.
Если же вы столкнулись с ситуаций упорства: А я такой! Я всегда так был и буду!, то лучше такого ребенка не брать в экспедицию. Выяснив, конечно, заранее у родителей этот «прибамбас». Иначе в суровых полевых условиях будет плохо и самому ребенку, и всем остальным его сотоварищам. Никто специально свеклу варить и морковь натирать ему в походах не будет! На остальных же детей суета вокруг «особого» члена экспедиции будет действовать разлагающе! И не сопите мне тут о расизме, нетолерантности и дискриминации. Лучше сами с таким дитем идите… в поход!
Капризы насчет сна, туалетов, бани, одежды, прочих бытовых деталей обычно в сплоченных группах исправляются сами собой.
Деловитость и занятость работой – святое условие любой экспедиции. Праздношатающиеся дети – самое страшное, что только может быть в полевых условиях. Если ребенок не занят чем-то полезным, он найдет обязательно занятие чем-то вредным. Это закон природы. Без заполнения полевых дневников, без зарисовок в альбомы, без интересных диспутов, без песен у костра, без театральных постановок, без чтения собственных стихов и организации любых конкурсов, без определения насекомых с помощью микроскопа, без наблюдения спутников Юпитера с помощью телескопа дети найдут (и обязательно!) карты, спички, матерные слова, самоволки в магазин и на реку и даже пиво. Мы даже не сможем предположить – что они могут найти, маясь от безделья!
Отдельно хочу сказать еще несколько слов про туземцев. Дело в том, что у многих аборигенов есть дети. Это прекрасный факт. И его нужно использовать в нашей экологической и педагогической деятельности.
Туземные дети порой очень умны, деятельны и креативны. Они могут дать известную фору изнеженным и пока еще малосведущим в премудростях походной жизни городским детям, прибывшим на лесную базу, в плане обустройства бивуака, заготовки дров, розжига костра, приготовления походного обеда и прочее в том же духе. Кроме того, они знают, где раздобыть пригодную для питья воду, как найти правильную дорогу домой, как ориентироваться в лесу по мелким признакам и факторам, какие растения лекарственные, а какие ядовитые, и что нужно делать, если вас укусила оса. Они сведущи во всех этих вопросах именно потому, что здесь живут. Собственно, на это и указывали великие путешественники!
Польза нашим детям от общения с детишками «местного производства» очевидна. Они, подружившись, многое увидят просто на личных примерах – как Том Сойер учился некоторым премудростям у Гекльберри Финна. Напомним, что названный персонаж олицетворяет у Марка Твена безмятежно-счастливое детство, со стороны, однако, никак таковым не кажущееся с материалистических позиций.
«Он был…невоспитанным, немытым и всегда голодным, но с самым добрым сердцем среди всех, кого я знал. Он пользовался неограниченной свободой и был единственным по-настоящему независимым человеком в нашем городке и, как следствие, постоянно и безмятежно счастливым. Все мы ему завидовали.»
(М.Твен, Автобиография).
Здесь Твен говорит о своем друге детства, с которого он, собственно и «списал» портрет Гека. Даже когда местные дети гораздо более, чем горожане, застенчивы и молчаливы, они своими действиями, умениями, делами, поступками дают много материала для подражания неумехам-городским. Такой контакт идет на очевидную пользу и гекам. Они многое узнают от наших детей, и, прежде всего, в новинках и прибамбасах цифрового мира, пока еще не столь сильно проникшего в российскую глубинку. Дети же, привезенные из города со своими многофункциональными планшетами и навороченными смартфонами, чувствуют себя в роли менторов и инструкторов, что им всегда явно льстит. Они с удовольствием обучают местных премудростям работы на навороченных дивайсах, а те – быстро схватывают эту науку.
