В это же время в кают-компании броненосца мичман Борис Чайковский сел за рояль и начал наигрывать незнакомую присутствующим мелодию.

— Что это, Борис Ипполитович? — оторвавшись от партии в шахматы, спросил его лейтенант Федор Литке, игравший с лейтенантом Анатолием Лениным[15]. Последний, будучи в подпитии, играл откровенно слабо и Литке был рад отвлечься от неинтересного времяпровождения. — Новое произведение вашего родственника?

— Нет, Федор Иванович, не его. Это новый, только недавно опубликованный романс, — ответил, прервав игру, Чайковский.

— Так спойте его нам, Борис, — попросил Ленин, который, похоже, все же заметил неминуемый в итоге проигрыш и решил под благовидным предлогом прервать игру.

— Спойте! Спойте, — попросили и остальные присутствующие офицеры практически хором.

— Ну, хорошо, спою, — смутился Борис, — но заранее прошу извинить за голос…

— Не стоит прибедняться, Борис, — несколько развязно заметил Ленин. — У вас отличный голос…

Ничего не ответив, Чайковский проиграл вступление без слов и, дождавшись полной тишины, запел:

— Белой акации гроздья душистые

Вновь аромата полны,

Вновь разливается песнь соловьиная

В тихом сиянии чудной луны!

Разнесшаяся из открытого, по случаю жары, иллюминатора, по палубе песня заставила замолчать и подойти поближе несколько матросов. Мичман Буш, укоризненно на них покосившийся и собиравшийся было послать куда-нибудь подальше, сам заслушался и забыл обо всем.

— В час, когда ветер бушует неистово,

С новою силою чувствую я:

Белой акации гроздья душистые

Невозвратимы, как юность моя…[16]

Япония, о. Хонсю, г. Ако, июль 1902 г.

— Великолепный вид, Мидзуно-сан, — Рюхей Утида, основатель и один из столпов общества Кокурюкай[17], повернулся к своему спутнику, чиновнику министерства иностранных дел Кокичи. Мидзуно, правая рука начальника разведывательного департамента министерства графа Ямадза Ендзиро, в обществе не состоял, но хорошо знал и Рюхея, и передавшего просьбу о личной встрече с Утидой генерала Танабе Ясуносуке. И сразу согласился, примерно представив, о чем может пойти речь, учитывая антироссийские настроения Утида. Именно поэтому он договорился встретиться с главой пусть тайного, но весьма уважаемого общества в городе, в котором сейчас располагалась его резиденция. В городе, бывшем некогда столицей небольшого, но богатого и влиятельного княжества. Которым некогда владел до своей смерти дайме тех самых знаменитых сорока семи ронинов. Сорок семь самураев были первоначально вассалами дайме (князя), владевшего городом Ако и погибшего из-за вражды с придворным сегуна. Став ронинами, они дали клятву отомстить убийце господина, несмотря на возможную немилость владыки Японии. Маскируя свои намерения и используя методы тайных операций, ронины узнали все о резиденции противника, тайно завезли оружие в столицу. Хорошо подготовленные нападение на резиденцию придворного в столице закончилось гибелью врага их погибшего господина. Голову убитого они принесли на могилу дайме. После чего сдались властям и по приказу сегуна сделали сеппуку(харакири) как положено благородным самураям, приговоренным к смерти. Символичная история, учитывая вероятную причину встречи. А символы, как известно, часто бывают очень полезны и сильно облегчают взаимопонимание…

Сейчас они оба подошли к центру города, украшенному старинным замком. И остановились, любуясь открывшимся видом. И молчали, пока Рюхей не произнес свою реплику.

— О, Рюхей-сан, вы бы видели этот замок в декабре, в день памяти сорока семи! Многие горожане приходят отметить эту дату. Есть даже мнение, что необходимо ввести в городе праздничные гуляния в этот день, — обозначив на лице улыбку, через несколько мгновений тишины наконец ответил Мидзуно.

— Полагаю, мысль неплоха и достойна воплощения. Память героев…, - Утида развернулся лицом к замку и добавил, понизив голос, — нужно чтить, как и память тех, кто сумел вернуть Корею под наш контроль[18]…

— Вы считаете, что…, - Кокичи сделал драматическую паузу и тоже понизил голос, — у нас есть необходимость прибегать к… крайним средствам?

— Я знаю, западные варвары не одобряют такое, Мидзуко-сан, — также негромко ответил Рюхей. — Но видя сегодняшнее положение дел, которое… не слишком благоприятно для нас и вспоминая, как Оду Нобунага нашел выход из столь же трудного положения…

— Уэсуги Кенсин, Такеда Синген, — перечислил чиновник самые знаменитые случаи смертей, приписываемых синоби (они же — ниндзя), служащих Ода. — Но то были всего лишь дайме…

— А Мин была королевой Кореи, — резко возразил Рюхей. — К тому же на этих землях много недовольных западными варварами, за действия которых Япония никак не может отвечать, Мидзуко-сан.

— О, такое вполне может произойти, Рюхей-сан, — протянул Мидзуко, вспомнив, что «Общество черного дракона» имеет неплохие связи в Китае. Использовать китайцев против русских — неплохая идея. В любом случае появляется шанс втянуть трусливых китайцев, удаливших свои войска из Маньчжурии, в войну против русских. Япония же вообще оказывается в стороне…

— Одна из тех жизненных случайностей, которую иногда не могут предусмотреть даже боги.

— Да, Мидзуко-сан, в жизни бывает всякое. Нашему делу это может повредить в глазах западных варваров, поэтому я просил некоторых моих знакомых… присмотреть за обстановкой в Редзюне(Порт-Артур). Но им нужна помощь…, - он внимательно посмотрел прямо в глаза чиновнику.

— Что же… учитывая благородную миссию ваших друзей…, - Кокичи повернулся, глядя на замок и неторопливо продолжил, негромко, но четко проговаривая каждое слово. — Запоминайте. Редзюн, китайский квартал, лавка Линь Сунь Чаня[19]. Передайте привет от дядюшки Ляо. Второе — европейский квартал, дом купца Генри Трампа. Дон Педро Рамирез, журналист из Бразилии. Привет от тети — донны Розы. Запомнили, Рюхей-сан?

— Запомнил, Мидзуко-сан. Прошу принять мою самую искреннюю благодарность за возможность посетить столь интересные места и почтить память сорока семи.

Из газет:

«17 марта в цирке Саламонского, что при проезде Цветного бульвара, один из посетителей, сидевший на галерее, неожиданно бросился на стоявшего у входной двери городового. Сорвал с него серебряные часы и бросился бежать, но тем же городовым был задержан»

«Московскiя вѣдомости». 23.12.1900 г.17.04.1902 г.

«Слух о гибели «Адмирала Нахимова» и «Манджура», к несчастью, подтвердился.

К Чемульпо подошла целая японская эскадра и понятно, что один крейсер и небольшая канонерская лодка не могли бороться с такой эскадрой. Не могли… а все же боролись. Когда у «Адмирала Нахимова» была подбита вся восьмидюймовая артиллерия, и получено серьезное повреждение в носовой части — повреждение, вследствие которого началось затопление, «Адмирал Нахимов» отошел к острову Идольми и выбросился на берег, а «Манджур» отступил на внутренний рейд.

Здесь наши моряки, верные своему старинному воинскому долгу, что «русские не сдаются», взорвали " Адмирала Нахимова», а " Манджур» — сгорел и затонул»

«Петербургскiя вѣдомости». 23.06.1902 г.

«Замечательно, что, несмотря на английское японофильство, японские фонды в Лондоне упали ниже русских. Очевидно, финансовые круги не верят в осуществление настойчивых домогательств японцев»

«Московскiя вѣдомости». 24.06.1902 г.

«ЛОНДОН. По сведениям, полученным из японского посольства, Владивостокская эскадра вчера потопила в водах острова Иезо японское торговое судно «Нано-Нура-Мару», вместимостью 1084 тонн»

«Петербургскiя вѣдомости». 22.07.1902 г.

[1] Алькор «Военный марш»

[2]Начало подлинной записи из дневника Николая II за 22 июня 1902 г. Второе предложение — из подлинной записи Николая II от 26 января 1904 г.