— Такая же одноногая? — отшучивалась балерина в ответ. — А вообще, рано радуется Соломатина! Явлюсь в августе к открытию сезона целая и невредимая и буду порхать, буквально летать над сценой!

— Ни капли в тебе не сомневаюсь, — искренне говорил он. Его заразила и убедила её уверенность в собственных силах. Она с жаром приводила примеры из жизни, когда знакомые балерины восстанавливались после очень тяжёлых травм.

— Самое страшное для танцора — это разрыв ахиллова сухожилия, — объясняла Лидочка. — А мой перелом — тьфу, даже и разговаривать не о чем. Всё срастётся!

Правда, иногда в её глазах мелькал скрытый страх — она сомневалась, доверят ли ей после такой травмы сольные партии. Как ни крути, а уникальный шанс сверкнуть в “Лебедином озере” был упущен, и в ближайшее время ей вряд ли снова представится подобная возможность. Но Лидочка всё равно была настроена самым решительным образом.

Вечерами, когда жара немного спадала, они спускались во двор (вернее, он спускал её на руках) и, если было настроение, направлялись в сторону ближайшего сквера. Лидочка старательно ковыляла на своём костыле, а он следил, чтобы она не слишком напрягалась, и по необходимости поддерживал, уменьшая ей нагрузку.

Они садились на лавочке у пруда, чтобы покормить уток остатками утренней булки и заодно надышаться кислородом перед сном.

— Мы как парочка заправских пенсионеров, — смеялась Лидочка. — Этакие старые пердуны… Милый, ты не видел мою искусственную ногу?

— Нет, дорогая, — шамкая, отвечал Белецкий, — а куда ты положила мою вставную челюсть?

— Ах, она была в стакане с водой, я, наверное, запивала своё лекарство от склероза и нечаянно проглотила!..

А ночами у них был жаркий секс — вовсе не “пенсионерский”, пусть и не такой сумасшедший, как раньше, просто он боялся нечаянно причинить ей боль.

И всё было так хорошо, так мирно, чинно и благородно, что он почти убедил себя в том, что избавился от своей роковой зависимости по имени Кети. Он практически не думал о ней — так ему казалось. Ему просто больше некогда было забивать себе голову романтическими бреднями…

Однажды вечером, когда они вдвоём с Лидочкой сидели в сквере и она оживлённо рассказывала ему какую-то очередную театральную сплетню, Белецкий вдруг нечаянно наткнулся взглядом на фигурку девушки в конце аллеи. Дыхание перехватило, а сердце, моментально узнав, хоть и не веря этому узнаванию, забилось с бешеной частотой.

Девушка шагала по дорожке в сторону выхода. Лица её Белецкий не видел, но… разве он мог не признать эту стройную спину, идеальную линию плеч, рассыпавшиеся небрежной копной длинные тёмные волосы?..

— Кети… — выговорил он внезапно севшим голосом. А затем закричал уже в полную силу:

— Кети! — и, вскочив со скамейки, бросился бежать, чтобы догнать Кетеван, точно боялся, что она может вот-вот исчезнуть, раствориться в воздухе, как вечерний мираж. Он забыл в это мгновение обо всём, даже о Лидочке, которая осталась сидеть на месте и ошарашенно глядеть ему вслед.

Кетеван была уже почти на выходе из сквера, когда он, наконец, настиг её и схватил за руку. Испуганно взвизгнув, девушка обернулась.

Это была не Кети…

— Вы что себе позволяете? — возмутилась незнакомка, гневно уставившись на Белецкого. — Чего вы руки распускаете? Что вам вообще от меня надо?..

Он стоял перед ней — с прерывистым взволнованным дыханием и взлохмаченными волосами, сбитый с толку, растерянный и… страшно разочарованный своей ошибкой.

— Извините, — выдохнул он наконец. — Я вас просто… кое с кем перепутал.

Недоверчиво хмыкнув, девушка отвернулась и зацокала каблучками по направлению к выходу, не удостоив его больше даже взглядом. А Белецкий ещё долго стоял, бестолково таращась ей в спину и пытаясь прийти в себя.

К счастью, мудрая Лидочка не стала задавать ему никаких вопросов, когда он вернулся к ней. Она поняла по его лицу, что лучше не стоит этого делать.

— Прости меня… — пробормотал он в раскаянии, только сейчас сообразив, что бросил девушку на произвол судьбы и просто удрал. Что бы она делала без него одна? Сумела бы добраться до дома самостоятельно?

— Всё нормально, — Лидочка ободряюще похлопала его по руке, давая понять, что ничуть не обижается. — Пойдём домой, да?.. Становится холодно.

Среди ночи он проснулся от того, что Лидочка осторожно трясёт его за плечо. Растерянно моргая и ещё не окончательно сориентировавшись, где и с кем находится, он уставился на встревоженную девушку в свете ночника.

— Ты опять зовёшь эту свою Кети, — пояснила она.

— Кети?.. — он смутился, поскольку совершенно не помнил, что видел во сне.

— Ну да. Я потому и запомнила, имя редкое… Иностранка?

— Извини, что разбудил, — уклоняясь от ответа, сказал Белецкий. Но на этот раз отделаться от расспросов Лидочки было не так-то легко. Женщина всегда остаётся женщиной… любопытство может проснуться в ней в самый неподходящий момент.

— Да ничего страшного. Кети — это ведь та самая, которая тебе "не девушка"? После телефонного разговора с которой ты ходил, как в воду опущенный? Которая привиделась тебе в сквере и ты рванул догонять её, моментально слетев с катушек?..

— Господи, сколько вопросов… Честно, не знаю, почему это имя у меня вырвалось, — снова уходя от прямого ответа, отозвался Белецкий. — Я совершенно о ней не думал.

Лидочка хихикнула.

— А чего ты оправдываешься? Даже если бы думал… Мне до этой Кети, по большому счёту, нет никакого дела. Единственное, что могу сказать… Ничего не знаю о том, красивая ли она. А вот в том, что полная дура — ни капли не сомневаюсь!

— Почему это? — опешил он.

— Да потому что только полная дура могла не ответить на твои чувства. Я же вижу, как ты маешься… Значит, это не взаимно.

— Проницательная ты моя, — усмехнулся он, снова устраиваясь на подушке и прикрывая глаза.

— Не бойся. Я не стану лезть в душу и расспрашивать, — рука Лидочки легла на его грудь, игриво пробежалась сверху вниз. — Ого!.. А кое-кто тут у нас, оказывается, в полной боевой готовности?

— А потому что кое-кто тут у нас ручонки шаловливые распускает… — притворно ворчливым тоном откликнулся Белецкий.

— "Велика беда, не спорю… но могу помочь я горю"*, - проворковала она. Он выразительно изогнул одну бровь:

— "На меня скорей садись, только знай себе — держись?"

— Ну не-е-ет… — она томно потянулась, как кошка. — Уж лучше вы к нам! — и оба захохотали, а через мгновение нетерпеливо потянулись друг к другу.

___________________________

*Здесь и далее — строки из сказки Петра Ершова "Конёк-горбунок".

Когда до окончания каникул оставалась всего неделя, Белецкого угораздило сняться в телевизионной рекламе. Это был его первый опыт работы перед камерой. Получилось всё весьма спонтанно и неожиданно.

Август выдался на удивление длинным, бестолково-нудным, тягучим. Занять себя было совершенно нечем, на дачу с матерью и отчимом Белецкий не поехал, друзья-однокурсники ещё не вернулись, а у Лидочки начался новый театральный сезон. Хоть девушке и рекомендовали пока воздержаться от активных нагрузок и тренировок, она решила не пропускать репетиции.

Белецкий бесцельно слонялся по непривычно опустевшей летней Москве, пыльной и душной. Подумывал было о том, чтобы заглянуть в гости к тёте Нателле — по всему выходило, что она вот-вот должна была приехать из Грузии. Заодно можно было расспросить её о Кетеван, как она там. За всё это время девушка прислала ему из Тбилиси одну открытку, где коротко упоминала о том, что отдыхает в кругу семьи просто прекрасно, объедается любимыми блюдами, а ещё в городе стоит страшная жара. Ни слова о том, что она скучает или хочет поскорее его увидеть…