Кислые физиономии, появившиеся было кое у кого из парней при виде родительницы Белецкого, моментально исчезли. Все заметно расслабились и обрадовались.
— А мы и не волнуемся, — весело заверила Анжела. — Давайте, поможем вам тут всё приготовить…
Глаза матери заметались с одной девушки на другую — с Анжелы на Кетеван и обратно. Итак, кто же? Которая из них? Этот беззвучный вопрос явственно читался по её лицу, но Белецкий не спешил приходить ей на помощь. Не собирался он ничего объяснять… Она всё равно не поняла бы. Климова не обратила внимания на эту пантомиму, а вот Кетеван явно напряглась под испытывающим взглядом матери Сандро, съёжилась и опустила глаза.
— Сашенька, — обратилась к нему мама, — ты сходи в сарай, пожалуйста, заготовь побольше щепок для растопки. Я все остатки использовала… К ночи дом может совсем остыть, вам тут неуютно будет. Мальчики, мангал во дворе, слева от крыльца. Если хотите покурить — только не в доме, хорошо? А девочки мне сейчас помогут на стол накрыть, ведь правда? — оживлённо тараторила она, забалтывая неловкость. — Я с собой из города привезла посуду, скатерть и салфетки… Заодно и посекретничаем о своём, о девичьем… и вообще познакомимся поближе.
Наконец, родительница собралась их покинуть, чем вызвала у молодёжи тайный вздох облегчения.
— Проводишь меня до калитки? — попросила она сына. Белецкий покорно двинулся за ней следом. Он понадеялся на то, что хотя бы в день его рождения мать воздержится от советов и бестактных комментариев, но, к сожалению, ошибся.
— А что, — осторожно спросила она, когда они вдвоём шли по узкой тропинке, протоптанной в снегу, — у вас на целом курсе не нашлось девочек… поприличнее?
— Я не знаю, что ты вкладываешь в понятие “приличная девочка”, - язвительно парировал он, мгновенно закипая, — но мне нет никакого дела до целого курса. Я дружу именно с этими девушками. Меня они обе вполне устраивают.
— Дружишь… ну-ну, — она недоверчиво покосилась на сына. — И всё-таки… всё-таки, я думала, что вкус у тебя лучше.
— Господи, — он поднял глаза к небу, — а что тебе не так?
— Ну, допустим, эта Анжела… — осторожно подбирая слова, начала мать. — Она же… просто невыносимо провинциальна! Это видно за версту! Человек совершенно не нашего круга. Охотница за московской пропиской! Как она разговаривет… как вульгарно одевается… как ведёт себя, в конце концов! А эта, как её…
— Кетеван, — подсказал он раздражённо, стараясь, чтобы голос не дрогнул на звуках любимого имени. — С ней-то что не в порядке? Девушка из хорошей и интеллигентной семьи. В московской прописке не нуждается, у неё в столице есть родня.
— Да ты что, сам не понимаешь? — взвилась мать. — Она же… ярко выраженное “лицо кавказской национальности”. Она чёрная! Кто она? Грузинка, армянка?..
— Ну, хватит, — он не намеревался больше выслушивать эти мерзости. — Ты уже и так наговорила много лишнего, не заставляй меня совсем плохо о тебе думать.
— Да я же… — она задохнулась от обиды, — я же всё ради тебя! Поверь, Сашенька, я забочусь о твоём же благе, о твоём счастье!..
— Спасибо за заботу, мамуля. День рождения ты мне испортила, теперь хотя бы потрудись замолчать и не болтать гадости о моих лучших друзьях.
— Значит, всё-таки эта… Кетеван, — губы матери искривились в брезгливой гримасе. — Это по ней ты с ума сходишь, из-за неё не ночуешь дома…
— Ошибаешься, — горько усмехнулся он. — И вообще, если дело только в этом, то можешь расслабиться: мы с Кети не пара и никогда не будем ею.
— Ты можешь мне это пообещать? — с надеждой в голосе и одновременно с настолько нищенски-умоляющим выражением лица переспросила мать, что он почувствовал себя совсем паскудно.
— Она никогда не согласится выйти за меня замуж, — отозвался он с непередаваемым сожалением в голосе. Мать ахнула, в ужасе зацепившись за самое последнее слово:
- “Замуж”?.. Хочешь сделать ей предложение? Да ты что, сынок! Тебе же рано… какая свадьба, вы сами ещё дети!..
Его уже окончательно вымотал этот бестолковый разговор. Он устало распахнул перед матерью калитку и кивнул:
— Вот я и говорю — ни о какой свадьбе не может быть и речи. Успокойся, в конце концов, и топай на станцию, а то электричку пропустишь.
Если бы кто-нибудь сказал ему тогда, что меньше чем через три года он станет мужем Анжелы Климовой — он рассмеялся бы ему в лицо…
Пока он ходил провожать маму, ребята совсем освоились без него. Жорка по-хозяйски установил мангал, развёл в нём огонь и под одобрительными взглядами однокурсников принялся нанизывать маринованное мясо на шампуры. Кетеван с Анжелой хлопотали неподалёку, возле самовара. Ожидая, пока он закипит, девушки дурачились и с громким смехом кидались друг в друга снежками. Парни сидели на скамейке возле крыльца и, с удовольствием вытянув ноги, дружно пускали в небо сигаретный дым. Было ещё довольно светло.
— У тебя и правда мировая мать, Санёк, — заметил Жорка с уважением. — Дом прогрела к нашему приезду, на стол накрыла… а теперь ещё и безропотно самоликвидировалась, чтобы не мешать нам веселиться. Всем бы таких понимающих предков!
— Она у меня мягко стелет, да жёстко спать, — негромко пробормотал Белецкий, и, чтобы сменить тему, обратился к Анжеле с Кетеван:
— Девчонки, вы можете отнести свои вещи наверх, в мансарду! Только осторожно, лестница очень крутая, постарайтесь шею себе не свернуть. Там всего одна комната, считайте, что она ваша. Постельное бельё в шкафу. Вас там никто не побеспокоит…
— А может, мы наоборот хотим, чтобы побеспокоили? — кокетливо спросила Анжела. Жорка, стоя у мангала, сердито погрозил ей издали кулаком:
— Дошутишься ты у меня, Климова…
Она в ответ показала ему язык, не воспринимая эту угрозу всерьёз.
Белецкий знал, что у Анжелы с Жоркой уже "всё было" — приятель поделился по секрету. Это случилось на зимних каникулах, и, откровенно говоря, однокурсник, добившись желаемого, быстро охладел к девушке. Он и заигрывал-то с ней до сих пор и флиртовал больше на публику, по-актёрски позёрствуя, а на деле их недороман стремительно катился к завершению.
— Если бы Кети дала тебе разочек — пойми, дурень, твою любовь до гроба тоже сняло бы как рукой! — втолковывал Жорка Белецкому, злясь на друга и одновременно жалея его. — Вот на хрена было с ней мириться? Потерпел бы ещё пару недель — и она сама бы к тебе прибежала, готовенькая, и в постель бы прыгнула с большим удовольствием, и была бы согласна абсолютно на всё! Баб же равнодушие заводит больше всех ухаживаний и рыцарских поступков! Надо было просто подольше её помариновать. А теперь ты опять в роли трепетного пажа на бесправных условиях…
Иванов по-прежнему в глубине души недолюбливал Нижарадзе и потому периодически подкалывал её, упорно называя их с Белецким пару "влюблёнными голубками" и прочими эпитетами, чтобы ещё раз полюбоваться, как она злится. Он не подозревал о существовании Аслана и потому был уверен, что Кетеван просто набивает себе цену, "кобенится".
— Да она сука, Санёк, стерва бездушная! — горячо убеждал он Белецкого, хотя того коробили подобные разговоры. — Она над тобой просто издевается! А если потребует пройтись по карнизу пятого этажа — ты пойдёшь? Наверняка, пойдёшь… лишь бы заслужить её одобрение и улыбку. Тьфу, мужик ты или кто?!
Откровенно говоря, Жорка был неправ. Просто он многого не знал, поскольку даже в разговорах по душам Белецкий не хотел вдаваться во все нюансы своих отношений с Кетеван. А отношения действительно изменились. Да, он был по-прежнему влюблён, но девушка больше не подливала масла в огонь, даже шутя. Отныне никаких провокаций, будоражащих касаний, невинного флирта и двусмысленных намёков. Исключительно тёплое, исключительно душевное, исключительно дружеское общение. Он принимал это с благодарностью, потому что так ему и в самом деле было легче. Видеть её, разговаривать с ней, пользоваться её безграничным доверием — этого было вполне достаточно. Для секса есть Лидочка. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
