Оно ухмылялось... если эту кривую, мёртвенно-бледную гримасу действительно можно было так назвать. Свободные концы бечёвки свисали с его лица, которое вблизи было жёлто-серым, потрескавшимся, как сухая глина. Оно было в постоянном движении, как будто внутри было что-то, что очень хотело выбраться наружу.

Пугало снова схватило её с невероятной скоростью.

На этот раз она отреагировала мгновенно, отдирая его пальцы от своей руки. Они были сильны, их хватка была железной ... и всё же они были ужасно дряблыми. Ей удалось вырваться, и один из них лопнул горячей струей слизи, как раздутая гусеница. Вскрикнув от отвращения, она отвернулась и почувствовала, как пугало лапает её. Повинуясь инстинкту, она вцепилась в него ногтями, попав прямо в лицо. Её мизинец зацепился за петлю бечевки, и она услышала, как та выдернулась со звуком, похожим на то, как продевают нитку в петлицу. Оно издало крик, который был наполовину мучительным, наполовину яростным.

Прежде чем она успела убежать, одна из его рук схватила её за волосы и потащила назад. С небольшим усилием оно развернуло её и швырнуло прямо на кровать. Её голова ударилась об один из прикроватных столбиков. Она пришла в себя, но не сразу. Поднявшись на ноги, ошеломлённая и вялая, она снова попыталась вцепиться ногтями ему в лицо, но промахнулась.

Ради бога, беги! Если оно поймает тебя, то изнасилует!

Где-то в глубине её разума голос, который не принадлежал ей, хихикнул при одной мысли об этом. Манекен, насилующий женщину? Похотливая кукла? Да, разум, конечно, был ошеломлён, и в этом не было никакого смысла, но она не сомневалась, что оно попытается это сделать, и если ему это удастся, она сойдет с ума. Не было никакой альтернативы. Она просто сойдет с ума.

Оно снова схватило её и било головой о спинку кровати, пока она не обмякла. Она чувствовала, как пальцы, похожие на крючки, царапают её спину, разрывая рубашку и царапая позвоночник. Боль была невыносимой, но когда она попыталась сопротивляться, оно снова ударило её лицом о столбик кровати.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кровати, а оно наваливается на неё сверху. Его лицо было сильно изуродовано, вся левая сторона обвисла, как мокрый бумажный пакет. Она чувствовала вонь его дыхания, когда оно чуть не задыхалось от возбуждения. Всё его лицо раздувалось и сдувалось, когда оно дышало, воздух выходил через многочисленные швы.

Она закричала и отшвырнула его, соскользнув с кровати и ударившись коленями об пол. У нее болела голова, и всё лицо было в крови. Но по-настоящему пугало то, что она была обнажена. Оно аккуратно раздело её, и теперь она ползала по полу, едва не сходя с ума.

Свет погас.

Тьма была абсолютной и непроницаемой.

Су-Ли поднялась на ноги и спотыкаясь побрела, натыкаясь и опрокидывая предметы, которые падали на пол или разбивались у её ног. Она слышала его дыхание. Слева? Справа? Прямо за ней? Она должна была найти дверь. Её вытянутые пальцы коснулись кожаной маски, и она снова закричала. Она кружилась, двигаясь туда-сюда, пытаясь найти дверь и стараясь держаться подальше от него, пока оно молча следовало за ней.

Что-то коснулось её затылка.

Она полоснула его ногтями.

Что-то схватило её за грудь, и она отбросила его руку в сторону.

Она кружила, вздрагивала, останавливалась, искала, нащупывала дорогу и знала, что никогда не найдёт дверь, потому что это не было запланировано. Рыдая от ужаса, почти в шоке, она попыталась ещё раз, но оно схватило её за горло.

- Это ты, куколка? - спросило оно, другой рукой грубо разминая её левую грудь. Она боролась, царапалась и брыкалась, но это было бесполезно. Теперь его дыхание было горячим и обжигающим, как воздух из доменной печи. Оно буквально пылало от возбуждения.

- Пожалуйста, - услышала она свой хнычущий голос. - Пожалуйста…

- Не надо умолять, куколка, - выдохнуло оно. “В этом нет никакой необходимости…”

Она в последний раз резко вцепилась в него ногтями, но её пальцами лишь погрузились в изъеденные молью лохмотья и заплесневелые куски ткани, пыльные как бинты египетской мумии. Но ничто из того, что она сделала, не охладило пылающий в нём огонь.

Последнее, что она помнила, это то, как она лежала на кровати, а оно грубо входило в неё. Она кричала, выплескивая весь ужас и безумие происходящего... по крайней мере, до тех пор, пока оно не слилось с ней в страстном поцелуе.

39

Лекс понятия не имел, где он и что вообще происходит. Он помнил глаза, множество глаз, как они ползали, как насекомые, вываливаясь из стен, которые сжимались, словно чьё-то горло. А потом, потом ...

Он не был уверен в реальности происходящего. Пытался разобраться в этом, применяя логику, но даже его рассудительный мозг не мог ничего объяснить. Он вспомнил машину, которая увезла Крипа, потом его разлучили с Су-Ли и то, что за этим последовало.

Господи, неужели это действительно произошло?

Его ощущение времени было искажено, растянуто, как ириска, пока минуты не стали казаться часами, а дни - секундами. Он должен был взять себя в руки. Он должен был найти Су-Ли. Самое удивительное, что он оказался снаружи, сидел на прохладной траве перед домом. Он ничего не помнил после того, как начал рыть туннель. Каким-то образом ... дом выбросил его.

Выбросил?

Нет, дом выблевал его. Как собака, которая не может удержать что-то в себе. И почему это произошло? Потому что он отказывался принять предложенную ему иллюзию? Так ли это было? Может быть. И всё же он чувствовал, что дело не только в этом. Чёрт, он был уверен, что за этим кроется нечто большее.

Почему собака что-то выблёвывает?

Ответ прост: собака или любое другое живое существо с желудком извергает из себя то, что губительно для неё, от чего она может умереть. Лекс продолжал рассуждать в том же духе. Окей. Почему он был вреден? Отчасти из-за его упрямства. Логично. Но была и другая причина, по которой он был опухолью на теле Стокса.

И ответ на этот вопрос был очевиден.

Настолько очевиден, что это было смешно.

Да ладно. Это не может быть так просто.

Но, возможно, так оно и было. Он прорылся сквозь стены. Он повредил дом и тем самым ранил Стокс. Он искренне не верил, что стены дома на самом деле были живой тканью. Это была галлюцинация, образ, помещённый в его разум, чтобы напугать или сломить его, чтобы у него не возникло мысли прорваться через них. И, возможно, для дома и для Стокса это было слабым местом.

Но он не был полностью уверен в этом.

Всё было так запутано. Он верил, что всё в Стоксе, включая сам город, было галлюцинацией, но не просто психологической или ментальной галлюцинацией, а физической. Некоторые вещи были всего лишь иллюзиями, но другие были очень даже реальны. Отличить их друг от друга было нелегко. Они были смешаны, сплетены в общий моток, идеально объединены.

И всё это было результатом извращённого ума, который собрал всё это вместе и сделал реальным. Было ли это намеренно или случайно, оставалось неясным.

Лекс поднялся на ноги.

Он собирался вернуться в дом. Су-Ли была где-то там. Наверное, забилась в угол и до смерти перепугалась. И в этом была опасность: если она поверит тому, что показал ей Стокс, то причинит вред сам себе.

Чуть не падая от головокружения, Лекс пошёл по мощёной дорожке к крыльцу. Он не думал, что на свете есть что-то, что может его остановить, он не верил в это…

Бум! Бум! Бум!

Серия взрывов выбила окна в высоком покосившемся доме, волна жара отбросила его на пять футов. Дом был в огне. Он взорвался, как будто в подвале загорелся баллон с пропаном или что-то ещё.

Закрыв голову руками, Лекс выбежал на улицу, когда очередная волна жара настигла его, отбросив на тротуар. Су-Ли ... О боже, Су-ли, это было единственное, что промелькнуло у него в голове. Ярко-красное пламя выпрыгивало из окон и лизало фасад. Две чердачные башенки на крыше вспыхнули, как спичечные головки. Горящая черепица, доски и обломки взмыли в воздух, когда крыша оранжевым облаком поднялась в небо. Затем всё это рухнуло вниз, как буря огненных метеоритов - брёвна, доски и что-то похожее на тлеющую лестницу, которая рухнула не далее чем в десяти футах от него, взорвавшись пламенем и искрами.