Но и Рамона не сидела на месте.
Хоть её глаза слезились, дыхание скребло в горле, а пот оставлял дорожки на потемневшем от пепла лице, она увидела забор и пошла к нему, чувствуя головокружение, спотыкаясь и путаясь, но шаг за шагом продвигаясь вперёд. Оказавшись рядом с ним, Рамона вскочила на старый телевизор и перепрыгнула через забор. Она упала на травянистую лужайку с другой стороны, тяжело дыша и дрожа, слезы текли из её глаз.
Франкенкукла закричала.
Каждый из её многочисленных ртов издавал звук, похожий на крик десятков истерзанных детей. Затем она ударилась о забор, колотя и пиная его ногами. Рамона увидела верхушки голов прямо над забором. Тот начал разваливаться, вылетали ржавые гвозди и падали расшатанные доски.
- НЕТ! НЕТ! НЕТ, РАМОНА! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! - рты взывали к ней. “БУДЕТ ЕЩЁ ХУЖЕ, ЕСЛИ ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ! МЫ ХОТИМ ПОМОЧЬ ТЕБЕ, МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО БЫСТРО, БЕЗБОЛЕЗНЕННО…”
- ДА ПОШЛА ТЫ! – крикнула Рамона.
Кукольный ужас набросился на забор с новой яростью, как Годзилла на Токио. Полетели доски, деревянные щепки и тучи опилок.
- ТЫ ТУПАЯ, ТУПАЯ, ТУПАЯ, НЕСЧАСТНАЯ МАНДА! – кричала Франкенкукла, сходя с ума от ярости. “КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ НАРУШАТЬ РАВНОВЕСИЕ? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ НАМ? ДА КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛА, МАТЬ ТВОЮ?”
Но к тому времени Рамона уже была на ногах и бежала.
Когда она наконец остановилась, то сразу же прислушалась к приближению Франкенкуклы, но ничего не услышала. Она была рада, что ей каким-то образом удалось вырваться из делового квартала с его "Всякой всячиной".
Но она чертовски хорошо знала, что единственная причина, по которой ей удалось уйти, заключалась не в том, что она перехитрила Кукловода, а в том, что ему или ей наскучила погоня и её упорство.
Как бы то ни было, она была свободна.
20
Чазз замер прямо посреди улицы. Он упал на колени, пот стекал с его головы на асфальт, как капли дождя. Он был загнан до смерти и знал об этом, но, казалось, ему было всё равно. Он только понимал, что должен бежать дальше. Ему показалось, что он слышал телефонный звонок, но он не придал этому значения. Звук был тихим и далёким. А может его и вовсе не было. Звонок повторился сразу же с нескольких улиц.
Теперь он его прекрасно слышал.
Телефон всё звонил и звонил.
Зажав уши ладонями, он крикнул: "Ответьте наконец! Почему никто, блядь, не может ответить?”
Но причина этого была довольно очевидна: в этом городе не было людей. Но кто тогда звонил?
Всё это не имело никакого смысла.
Если только это не Рамона или кто-то другой, но Чазз в это не верил.
Телефон всё звонил и звонил.
Разве ты не понимаешь, звонят тебе.
Нет, нет, он не хотел думать об этом. Никто ему не позвонит, потому что некому. Боже, этот звук пронзал его череп и вызывал головную боль. Пустой город, вдруг раздаётся звонок. Почему это кажется ему знакомым? Может быть, он видел нечто подобное в старом телешоу, или вычитал из какой-то книги в старших классах?
Не важно, Чазз, - сказал ему внутренний голос. Звонок для тебя, и если ты не ответишь на него, телефон никогда не перестанет звонить.
Но он этого не сделает. Он уже принял решение. Это означало бы просто напрашиваться на неприятности, а сейчас у него их было более чем достаточно. Но если он не собирался отвечать... тогда почему он шёл в направлении звонка, выслеживая его источник? Это было неосознанное решение, абсолютно неподвластное ему.
Нет, ни хрена. Я этого не сделаю.
Он двигался в сторону звонка.
Я просто развернусь и побегу.
Он увидел что-то похожее на телефонную будку. Дверь была открыта, телефон стоял внутри, на выступе. Большой старый чёрный телефон с вращающимся диском. Боже, ну и дерьмо динозавра.
Ладно, ты нашёл его, а теперь уходи.
Но он не собирался уходить. Он видел, как его рука потянулась и подняла трубку. Она была тяжёлой. Ей можно вышибить кому-нибудь мозги, как в старом фильме.
Он поднёс её к уху.
Чазз услышал помехи, похожие на сильный ветер, дующий над пустыми полями и пустынными улочками. Он посмотрел на противоположную сторону улицы и увидел телефонные столбы, соединённые натянутыми проводами. Затем раздался медленный голос: “Чазз... мне не нравится, когда меня заставляют ждать. Когда я звоню, тебе лучше отвечать.”
Господи.
Он чуть не упал, но, как ни старался, не мог оторвать трубку от уха. Пустынные улицы вдруг стали казаться ещё более пустынными, тени - ещё более похожими на тени, а ночь - ещё более тёмной, словно тончайшее покрывало из чёрного похоронного шёлка.
- В чём дело, Чазз? Ты боишься? Ты в ужасе?
Так и было. Это был не просто телефонный звонок в пустом мёртвом городе. Ведь голос звонящего он уже слышал в том заброшенном доме, голос существа, которое он называл Матерью Пауков, женщиной с сотней ног. Он слышал, как она разговаривала с ним через дверь, и теперь она звала его, дразня своим скрипучим голосом.
- Ты хочешь, чтобы всё закончилось, Чазз?
С трудом переводя дыхание, он кивнул.
- Да... я просто... я просто хочу выбраться отсюда. Но я не знаю дороги. Я не могу найти дорогу. Я просто не могу её найти.
Матерь Пауков издала шипящий звук, который медленно превратился в нечто вроде воркования.
- Бедняжка, ты потерялся и одинок, и некому тебя обнять. Некому, кроме меня.
- Пожалуйста ... просто оставь меня в покое…
- О-о-о, - сказала она. “На самом деле ты этого не хочешь. Ты хочешь, чтобы мама пришла и обняла тебя. Вот что на самом деле тебе нужно.”
- Нет, я ...
Но это было правдой. Он мог говорить всё, что хотел, испытывая ужас и отвращение к твари на другом конце провода, но сам не был уверен в своих словах. Её голос звучал странно успокаивающе, словно его завернули в тёмный шёлк, в котором он мог бы проспать вечность. Мелодичное звучание голоса Матери Пауков уносило его куда-то далеко, заставляя чувствовать себя беспомощным, как младенец.
- Оставайся на месте, Чазз, и мама придёт за тобой.
Но он знал, что не может этого допустить. Он представил, как она связывает его и заставляет сосать один из сморщенных мешочков.
- Нет... держись от меня подальше. Я не позволю тебе прикоснуться ко мне.
- Твои слова ранят меня. Не ухудшай ситуацию, Чазз.
С этими словами телефон выскользнул у него из рук, и он вышел на улицу, не зная, в какую сторону бежать, потому что все улицы выглядели совершенно одинаково. Может быть, не имеет значения, куда он пойдёт, потому что все дороги ведут в самое сердце этого кошмара, где она ждёт его. Его ноги станут её ногами, его руки станут её руками, а его бьющееся сердце сделает её сильной и бессмертной…
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Она приближалась.
Она знала, где он, и теперь шла к нему.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок.
Звук её бесчисленных ног отдавался эхом по улицам, отражаясь от фасадов зданий, становясь всё громче и громче.
Но она не шла по улицам.
Она ползла по крышам.
Он поднял глаза и увидел её ноги, перебирающиеся через карниз трехэтажного здания прямо через улицу. Он помчался прочь, выбирая направление исключительно наугад, не думая, просто зная, что ему нужно уйти, прежде чем она поймает его в ловушку. Потому что рано или поздно она это сделает.
21
Су-Ли ощущала лишь две вещи: запах и темноту. Запах шёл буквально отовсюду, сгущаясь и усиливаясь, наполняя её желудок волнами тёплой тошноты. Испорченное мясо, подумала она. Вот как это пахнет. Как грузовик, полный мяса, которое испортилось.
Что, конечно, не имело никакого смысла.
Даже если бы в доме была настоящая еда - в чём она сильно сомневалась после пережитого в закусочной, - она давно бы превратилась в пыль. Ничто не гниёт так быстро, за считанные секунды.
