Прим. Беты: Вычитал. Не стесняйтесь критиковать и предлагать идеи.

====== Глава 31. Посмотри в глаза — в них горят грехи ======

— Саске, ты уже можешь меня отпустить. — вместо этого его пальцы лишь сильнее сжали мои плечи, и я тяжело вздохнула. Это плохо. Гаара, поймав мой взгляд, поднялся с моих колен, и, подхватив Джуго, направился в сторону Конохи. Сейчас мы вновь ночевали в Лесу Смерти. Второй этап и отборочные закончились вчера, а сегодня мы уже вернулись в Лес. Саске даже не дернулся, когда я запустила руку в его волосы. До сих пор я видела его в таком состоянии только однажды, когда выяснилось правда о Сакуре. И это, честно говоря, пугало, ведь что делать, я совершенно не знала. В тот раз он сам отошел, но... скажем так, пара заброшенных деревенек этого не пережила. Боюсь, тут ему слишком опасно отпускать все, что накипело... — Ну и какого Мадары ты тут истеришь, Учиха? — он дернулся, и я мысленно выдохнула. — Где тот хладнокровный ублюдок, которого я знаю? Он слегка ослабил хватку, но на то, что он поведется на такую простую провокацию, я и не надеялась. Мы помолчали. Он все также неподвижно сидел, уткнувшись макушкой мне в подбородок, я все также на автомате перебирала его волосы. — Учиха Саске. — он вновь дернулся, но не отпустил. — Либо ты сейчас возвращаешься в наш бренный мир, либо я ухожу. Вздрогнул. Медленно, очень медленно разжал пальцы, но так и не отстранился. Ну надо же, это сработало. — Рассказывай,что случилось? — он медленно покачал головой. — Тогда я ухожу. Я дернулась, собираясь встать, но он вновь вцепился мне в плечо. Я села обратно, скрывая то, что сама на нервах. Этот чертов сон был слишком реалистичен. Что-то с ним было не так, и вопящие благим матом Биджу были прямым тому подтверждением. Еще и Саске... такой реакции у него не было очень давно. И если честно это его молчаливое бездействие пугало сильнее, чем если бы он рвал и метал, как я в тот раз. Это его молчание... — Ты... не дышала. Совсем. У тебя не было пульса. — тихо, хрипло произнес он, и я невольно прикрыла глаза, поняв, что с ним случилось. После смерти Сакуры Саске очень резко реагирует на любую опасность, грозящую Гааре или мне. Хотя раньше такого ступора у него не было. — Мы все проснулись от твоего крика. Ты кричала, а затем резко затихла. Шесть минут и восемнадцать секунд ты была... Я кивнула, когда он замялся, давая знак, что я поняла, что он не захотел говорить. Смерть близких для него — больная тема. Впрочем, как и для меня с Гаарой. Его реакцию я понимала. Своеобразная защита разума. Хотя того, что он отреагирует так, я не ожидала от слов совсем. — Бессмысленные боги... Саске, неужели ты думал, что я так просто умру? — он медленно поднял голову, и я с облегчением отметила привычное уже безразличное выражение на лице. — Саске... если будет нужно, я убью Шинигами, но вернусь. Узумаки — живучие твари, забыл? Он едва заметно кивнул, а затем внезапно протянул руку и коснулся моего лица. От холода по коже побежали мурашки — его пальцы были совершенно ледяными. — Что ты делаешь? — Убеждаю себя, что ты жива.

Ни Гаара, ни Джуго благоразумно не стали задавать вопросов, вернувшись утром, и за это я была им благодарна. А с рассветом, когда все встали, я торжественно объявила: — Пришло время призыва. — Саске ностальгически усмехнулся на моих словах. Этот Учиха никому никогда не покажет, насколько ему хреново. Самое страшное, что именно его молчание его однажды убьет. Нельзя держать все в себе, иначе эта боль сожрет его изнутри, но это не мое дело. Когда все станет совсем плохо, он придет ко мне с бутылкой саке. Всегда приходил. А не придет — приду я. Джуго, как примерный ученик Академии, подпрыгнул, поднимая руку, а в глазах его плясали черти. Как всегда придуривается. — А где мы возьмем свитки призыва? — У призывных животных, разумеется. — Гаара тоже заинтересованно вскинулся, и я не сдержала усмешки, подавив зевок. По понятным причинам, я сегодня не выспалась. — Запоминайте печати. Когда попадете в мир призыва старайтесь не шуметь и... короче, там вы как в тылу врага. Неизвестно, куда вас забросит и кто будет там обитать, потому в случае опасности вам нужно будет всего лишь прожить один час, по истечении этого времени вы вернетесь обратно. Я легко сложила несколько печатей, не подавая чакру в руки, и проследила, чтобы Джуго и Гаара повторили их в точности, как я. В Саске я не сомневалась, он мгновенно запоминал абсолютно все, даже без активированного Шарингана, так что ему повторение не требовалось. — А если нас выбросит где-то высоко в воздухе? — поинтересовался Джуго, и Гаара хмыкнул. — Ты владеешь Фуутоном, Паук. Я — песком смогу смягчить себе падение или подхватить себя прямо в воздухе. Еще вопросы есть? — я усмехнулась, глядя на вздохнувшего наигранно-грустно Юу. — Джуго глупый. Джуго рад, что Гаара-семпай все ему объяснил. Мы трое вздрогнули, услышав слишком знакомую манеру речи, и уставились на замолчавшего под нашими взглядами Джуго. — Никогда. Запомни, Джуго Юу, никогда не говори так при нас. Ума не спрашивать об этом у него хватило, и он решил ретироваться, сложив печати. Миг — и он растворится в облачке дыма. Его примеру молча последовал Саске. Гаара нахмурился. — Что тебе снилось? Я посмотрела на него пустым взглядом, от которого он вздрогнул. — Тебе лучше не знать. И исчезла в облаке дыма. А Собаку но Гаара был готов поклясться, что видел в таких знакомо-незнакомых темных глазах отражение замерзшего Ада. Комментарий к Глава 31. Посмотри в глаза — в них горят грехи Кхм... объяснение жопы из прошлой главы будет завтра. По итогам голосования лидируют с разницей в два голоса демоны и Куро. Выбирайте, комбинировать это или взять что-то одно.

Прим. Беты: Вычитал. Не стесняйтесь критиковать и трогать публичную бету.

Прим. Гаммы: Первое, попрошу давать мне прочитать перед тем как выкладывать. Второе, глава средняя, пустая. Третье, (это уже и к читателям) ваша Гамма художник, с руками из жопы, но художник. Вы не против того что у фанфика появиться обложка? Повторять за Бетой не буду, ждите следующей главы. Удачи.

====== Глава 32. Vite ======

Семья Узумаки-Намикадзе. Что возникает в вашей голове при этих словах?

Каждый житель Конохи знает, что это счастливая семья. Узумаки-Намикадзе знают, что счастьем здесь и не пахло. Каждый житель Конохи знает, что эта семья дружная, что друг за друга они порвут любого. Узумаки-Намикадзе знают, что теплотой в отношениях они похвастаться никогда не смогут. Узумаки-Намикадзе знают, что в их семье нет места девочке по имени Наруто. Эта девочка не вписывается в их картину мира. Эта девочка слабая, глупая, никчемная, истерящая и совершенно непонятная. Эта девочка презираема даже жителями деревни, пусть в основном и из-за запечатанного в ней Кьюби. Её ненавидят все. Минато Намикадзе всегда был добрым человеком. Очень добрым. Но доброту в мире Шиноби всегда убивают. И Минато тоже убили. Сломали, вырвали доброту и мягкость вместе с куском души, вылепили то, что было нужно им. Хокаге был странным человеком. Он легко мог отдать приказ об уничтожении целых деревень, спокойно перерезать горло младенцу и пытать женщину, но ради семьи он был готов на все. У него была прекрасная семья: любящая, красивая жена, сильная Куноичи, бывшая Джинчуурики Кьюби, Кровавая Хабанеро. У него был идеальный старший сын, имеющий огромный потенциал, обещающий вырасти настоящим гением и сердцеедом. У него были две очаровательные дочери-близняшки, которых он любил больше жизни. Минато понимал, что нужно в равной степени любить всех детей, но близняшки… близняшки были его светом. Даже Кушина в свое время не вызывала в нем такое ощущение радости, щемящей нежности и почти что одержимости, зависимости. Наруко была яркой, очень яркой. Как солнце, она опаляла своим жаром, освещала все вокруг яркой, солнечной улыбкой и мечтала стать Хокаге, чтобы защищать семью. Она была активной, всегда что-то делала, где-то бегала, что-то напевала под нос… Наруко всегда была чем-то занята, и это не могло не вызывать в бесчувственном для всех Хокаге умиление. Наруко всегда сияла, она любила весь мир и жаждала увидеть его целиком своими глазами. Наруто же… Она была полной противоположностью сестры. Девочка была тихой, спокойной, теплой. Она улыбалась не так часто, но каждая ее улыбка захватывала дух. Такая теплая, необъяснимо-печальная, нежная и совершенно неповторимая. Рядом с Наруто всегда было просто уютно помолчать, отдохнуть, уснуть, слыша размеренное дыхание рядом. Ничто в мире не вызывало в нем таких чувств. Хотелось защищать, оберегать, сделать все, чтобы они жили счастливо, чтобы ни в чем не нуждались, чтобы они выросли и нашли себе достойных мужей. Большего отцу и не было нужно. Весь его мир, внезапно оказавшийся таким хрупким, был разбит на осколки в тот миг, когда он увидел разъеденное ядовитой чакрой тело Наруко. А Наруто сидела рядом и надрывно, на одной ноте выла. Не рыдала, не кричала, а просто выла, как собака, потерявшая хозяина. И столько боли и отчаяния было в этом вое, что Минато забыл о погибшей Наруко. Все его существо, сама его суть рвались подойти, помочь, утешить, сказать, что все в порядке, что… Но на глаза попалось тело Наруко. И огромным усилием воли он затолкнул поглубже все порывы, желания и страхи. Наруто должна справиться сама, должна быть сильной, иначе в этом мире ее просто убьют. Уничтожат, причинят боль, какую причинили ему, вырвут душу, как вырвали ему. Боль, безнадежность, отчаяние, неверие — все это смешалось в Минато Намикадзе в момент, когда его дочь, его Наруко, — вернее, ее останки, — опускали в гроб. Но Шиноби, Хокаге, должен быть сильным. И Минато вновь запихнул боль куда подальше. Он понял, что переборщил с воспитанием Наруто лишь когда она впервые крикнула, что ненавидит их. Он стоял в ступоре и видел искреннюю ненависть, чистое безумие и дикую боль в таких родных потемневших глазах. Стоял и понимал, что сам, своими руками уничтожил свое счастье. Уничтожил, убил, стер в порошок последнюю из двух сестер, из двух человек, что дарили ему счастье, что дарили ему нежность и заботу. Сам. Наруто сходила с ума, а вслед за ней уходил, отдалялся от них, прыгал за ней в бездну безумия Нагато. Прыгал в эту чертову бездну, тонул во тьме, тщетно пытаясь спасти сестру, и Минато ничего не мог поделать. Просто не умел, не знал, что он может сделать. Он не умел выражать эмоции. Он потерял эту способность ещё на Войне. Как же Минато сейчас об этом сожалел!.. Сожалел, что не мог поддержать Кушину, мечущуюся между сходящими с ума детьми и любимым мужем, сожалел, что не мог сделать ничего. Минато видел, что одним своим присутствием причиняет своей семье боль, и он сделал единственное, что мог. Он отдалился еще сильнее, надеялся, что они справятся, что без него они смогут жить спокойно, верил, что он портил все. Но не помогло. Кушина не переставала плакать по ночам, Нагато не перестал изнурять себя тренировками, Наруто не перестала падать в эту гребаную бездну. Не помогло, лишь навредило еще сильнее. Минато не разбирался в человеческих чувствах, не понимал эмоций, не знал, что нужно человеку, и сам это прекрасно понимал. Он боялся, что может все усугубить, боялся окончательно уничтожить те остатки света, что у него остались, боялся убить само знание о том, что они в порядке, что они живы и здоровы. Без Наруко семья Узумаки-Намикадзе казалась инвалидом. Минато это понимал. Минато решил не вмешиваться, лишь бы не навредить еще сильнее. И однажды все изменилось. Просто в один ужасный, как и все предыдущие день, в кухню спустилась Наруто. Не та полубезумная, жалкая тень, не молчаливая истеричка, а Наруто. Та самая, светлая, тихая, спокойная, постоянно печальная и уютная Наруто, которую Минато когда-то сам же и убил. Вот только эта Наруто все же отличалась. В ее глазах постоянно проскальзывали льдинки, некоторое презрение и еще что-то странное, будто... сожаление? Боль? Надежда? Это было совершенно нечитаемое чувство. А еще спустя пару часов Минато узнал, что сутки назад его дочь была похищена. Узнал не от АНБУ, узнал не в первые же минуты, а спустя сутки. Из письма. Из гребаного письма, лежащего на краю стола под горой документов, оставленного АНБУ. Барс, что в тот день дежурил, немедленно был доставлен к Ибики, но ничего не сказал. Лишь безумно скалился, сплевывал кровь и смеялся, хрипло крича, что так этому демону и надо. Минато был в ярости, но при этом испытывал гордость. Наруто убила сильных Шиноби, не получив ни единого ранения, и это внушало, заставляло задуматься, как много еще скрывает его дочь. Он понимал, что просто не имел права общаться с ней, не после всего, что натворил, но чертово сердце рвалось на части при каждом взгляде на резко повзрослевшую дочь. Успехи Наруто в учебе выросли до среднего уровня. По докладам АНБУ она сдружилась с отбросом Клана Учиха, Саске, но это его не волновало, напротив, радовало. У его дочери появился первый друг спустя столько времени. А потом... потом миссия по сопровождению мостостроителя в страну Волн и доклад двух Учиха.