- Хочешь поговорить об этом? – Гарри протянул свой наполненный бокал к её, дождался тихого перезвона стекла и пригубил вино, смакуя терпкий вкус.

- Нет, - она поджала губы и тотчас заговорила, противореча самой себе. – Я устала, Гарри. Может, брак с Роном – это ошибка? Нет, я понимаю, мне стоило раньше задуматься об этом. В конце концов, у нас никогда не было общих интересов. Не считая тебя, конечно. Мы по-разному воспитаны, разного хотим от жизни, по-разному проводим свободное время. Он ни к чему не стремится, понимаешь? Сидит сутками во «Всевозможных вредилках», хвастается былыми подвигами перед школьниками и довольствуется мизерными дивидендами.

- С приходом Рона спрос на товары изрядно вырос, - заступился за друга Гарри, впрочем, не слишком усердствуя с аргументами в его защиту.

- Ну да. Потому что он лучший друг мальчика-который-победил-Волан-де-Морта. Все хотят посмотреть на живую легенду, - уничижительно отмахнулась она и, коротко вздохнув, исступленно зашептала, - Мерлин, что я говорю? Это же Рон. Я люблю его таким, какой он есть. Со всеми глупыми шутками, веснушками и ленью.

- И часто ты думаешь, что ваш брак – ошибка? – осторожно уточнил Гарри, подавшись вперед.

- Последнее время даже слишком часто, - Гермиона осушила бокал одним глотком и щедро плеснула себе ещё вина. – Я много работаю. Ты и сам знаешь, я по сути одна обеспечиваю всю нашу семью. Вместе с няней и Живоглотом. И я хочу, чтобы он уважал меня и мои желания. Вместо этого Рон то и дело навязывает своё мнение. Глупое, дурацкое, нерациональное мнение.

Друзья замолчали. Гарри испытывал неловкость, слушая не иссякающий поток критики, но остановить подругу не решался. Он отчетливо осознавал, что лучше уж ей выговориться сейчас. Доверить свои потаенные обиды тому, кто не выдаст их ни одной живой душе, чем выплеснуть шквал упреков на и без того подавленного Рона.

- Гермиона, потом помоешь посуду, сейчас мне нужно…Гермиона, отпросись с работы, я пригласил Джорджа…Гермиона, зачем нам домоработница…Гермиона, этот отпуск мы проведём в Норе…Мерлин, Гарри, он сводит меня с ума! - воскликнула она, но, вспомнив о спящих детях, осеклась и уронила пылающее лицо в ладони.

- Ты же знаешь, не бывает пар, которые не ссорятся, - Гарри подвинулся ближе и обхватил ее за дрожащие плечи. Привычно, уверенно и очень бережно. Не в первый раз ему утешать умницу Грейнджер. В памяти ещё живы ее слёзы, когда Рон решил отпраздновать в объятиях Лаванды победу Гриффиндора в школьном матче. Или когда сбежал в самый разгар охоты на крестражи.

- Помнишь, как Рон вышел из себя и бросил нас в Уэльсе? - словно читая мысли, грустно улыбнулась Гермиона, благодарно касаясь его пальцев.

- Крестраж подавлял его сознание, - с легким укором поправил Гарри. - Ты и сама вряд ли забыла, каково было с тем медальоном на шее.

- И все же, ни ты, ни я не ушли, - она вздохнула и, расслабившись, прижалась к его боку. - А он помимо всего прочего ещё и наговорил какой-то ерунды. Обвинил нас чуть ли не в интимной связи. Это ж надо было такое напридумывать?

- Напридумывать? - Гарри чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и Гермиона с удивлением заметила лукавые искорки.

- Не надо, - она вскинула ладонь в упреждающем жесте. Будь ей семнадцать, разыграла бы наивность. Уточнила, на что это смеет намекать лучший друг. Но сейчас, после стольких лет и бокала крепкого вина оставалось лишь молча признать правду. Да, Гермиона отчаянно ревновала Рона, боялась его смерти до дрожи в коленях и целовала, не слушая голос разума. Любила всем сердцем вопреки многочисленным разногласиям. Только вот где-то в глубине души - глубже снов и провидений - она ощущала нечто куда более чувственное и пылкое, чем самая крепкая дружба, к Поттеру.

Гарри и Гермиона летят навстречу закату на гиппогрифе. Гарри и Гермиона жмурятся от вспышки колдоаппарата, пойманные врасплох пронырливой журналисткой. Гарри и Гермиона на вершине астрономической башни. Гарри и Гермиона танцуют в полумраке палатки, забыв обо всем на свете. Гарри и Гермиона клянутся в вечной верности не друг другу.

- Прости, - виновато улыбнувшись, он отодвинулся. Задумчиво покрутил в руке недопитый бокал, - это все вино виновато.

- Ты когда-нибудь жалел, что все сложилось именно так? - прошептала Гермиона непослушными губами. Отвела взгляд, смутившись собственной прямоты.

- Нет, пожалуй, не жалел, - откликнулся он, призадумавшись на одно неловкое мгновение. - Но я представлял, как все могло бы быть. И мне нравились те фантазии.

- Я тоже представляла, - промолвила она едва слышно. Нарастающее напряжение уже заполнило собой просторную гостиную и грозило расплескаться по дому, впечатывая воспоминания о предательском диалоге в стены и фотографии детей. Испугавшись собственной несдержанности, Гермиона демонстративно посмотрела на часы, - Мерлин, Гарри, уже почти полночь. Джинни, наверно, с ума сходит. Да и мне завтра рано вставать.

- Намёк понят, - он усмехнулся и, допив одним глотком оставшееся в бокале вино, направился к выходу. Повернувшись к Гермионе у самой двери, Гарри склонился к ее лицу и коснулся приоткрытых губ. Почти невесомо, целомудренно. Успев лишь ощутить на коже тёплое дыхание.

Позволить себе большее волшебник никогда бы не посмел. Но этот короткий украденный поцелуй стал для него сродни редкой коллекционной карточке, которой не хватало, чтобы завершить альбом. И вот, когда картинку вклеили на место и нет больше ни единой бреши, можно с чистой совестью закрыть, наконец, главу о детстве и насладиться той, что о зрелости. Той, в которой Джинни уже приняла ванну и, облачившись в уютную пижаму, ждёт его в постели. В которой Рон, не вытерпев до рассвета, вернётся домой с букетом цветов из сада миссис Уизли, чтобы умолять свою жену о прощении. Той, в которой Гарри и Гермиона - лучшие друзья.