Фея По берегу ручья лесной тропинкой Приблизиться к нему случилось ей. Под венчиком и никнущей косынкой Пленительно струился рой кудрей. Наездница негромко напевала. Бубенчики звенели по пути. Лютниста стать её околдовала. Почтительно помог он ей сойти. Под деревом ему сказала фея: «На лютне мне немного поиграй!» Мелодия звучала, грустью вея, Но трогала чарующе, как май. «Что надобно тебе за эти звуки? Протягивай ладонь, озолочу!» Но щедрые беря со страстью руки, Шепнул он: «Я любви твоей хочу». Дано дивить избыточно химерам. Увидел он, утратив эмпирей, Что белое на фее стало серым И несколько развился рой кудрей. Сиявшие зарёй поблёкли щёки, Безумие во взоре залегло, Но дали знать отдельные намёки, Что сердце в нём и точно расцвело. Россетти Натурщицей добыв её случайно, Трудился с ней Россетти допоздна. По первой же работе чрезвычайно Художнику понравилась она. Совместные для них отрадны сети, Но долгого на тверди счастья нет, И некогда в сени своей Россетти Безжизненной нашёл Элизабет. О ней не забывать ему в сиротстве, По памяти писать её порой. Но слышит он о странном её сходстве С Агнессой, католической святой. В экстазе та написана когда-то Болонцем Анджольери на холсте. Россетти вдаль отправился крылато К усиленно влекущей красоте. Хранители пред ним открыли двери. Приблизился приезжий к полотну. Глядит – и впрямь Агнесса Анджольери Похожа на покойную жену! Но видит он ещё неподалёку В музейной полумгле портрет его. Расшириться сильней случилось оку: Узнай себя, Россетти, самого! Дженет
Окраинами шла порой без цели, Восторженно любя лесной предел. Ей нежно колокольчики синели, Шиповник ей повсюду густо рдел. И что-то средь обилия такого Красавица невинно сорвала. Вдруг юноша, взирающий сурово, С укорами возник из-за ствола. Но далее смягчился с явной краской, Сорвал и сам ей прелести лесной. Польщённая ж исполнилась опаской, Цветок его отбросила долой. Ведь юный страж урочища глухого Служил, увы, холодной госпоже, Не терпящей поблизости чужого, Прельщающей, держа настороже. Когда-то жизнь его осиротела, Питание большое дав уму. До прежних яств ему не стало дела, Совсем иной открылся мир ему.  Владеют им избыточные чары Безогненной, но властной госпожи — И нет ему по той причине пары, Зато сполна в туманной жизни лжи. Мечтает он о жизни сущей, новой, Безбрачному нельзя существовать. И вот уже помочь ему готовой Открыто, как его расколдовать. У берега речного звёздной ночью Послышались опушкой бубенцы. Дрожа, Дженет увидела воочью Коней с людьми, имевшими венцы. Властительной красой дышали лица, Плескался рой покровов и кудрей, Вела царей великая царица, А младший был отрадней свиты всей. Сообщница к нему стрелой скользнула. В объятья взят искавший той судьбы. Владычица поводья натянула, Скакун её поднялся на дыбы. В отступника зрачки вперила фея, Назначила кошачий вид ему. Когтистого, однако, котофея Не бросила невеста никому. В орла затем ужасно обратила Владычица вассала своего, Но в неженке нашлась от неба сила Не выпустить из плена рук его. Опасный змей пронзил ей сердце взглядом — И худшего Дженет уберегла. Желанный друг опять явился рядом, А всадников из виду стёрла мгла. Голубка Начальником едва терпимой зоны Был ярый женолюб из выпивох. Отучишься чинить ему препоны — Режимный быт окажется неплох. О новенькой спросил оторопело Конвойный въявь из редкого числа: «За что ж её на пакостное дело?» — «На милое с улыбкой не пошла». Потом об их анархии разгульной Хозяину, как должно, донесли, И молнии под сенью караульной Вернули в ум отпавших от земли. Пришлось уйти сержанту в рядовые, Пришлось узнать отвратный карцер ей. Но, руша все преграды роковые, Влеклись они к отдушине своей. Простился друг её с её кошмаром, Однако не подался на вокзал — Устроился в котельной кочегаром, У лагеря голубку поджидал. И вот, его завидев у дороги, Под ивами в искристой белизне, К нему без ощутительной тревоги Бежит она по снежной пелене. Своё вскричал охранник ей сначала, Своё вослед исполнил автомат — И девушка не много пробежала: В урок одна случилась из утрат. |
