Наконец ее сосед вернул корпус тела в обычное положение, и он увидел лишь съежившуюся девчонку с надвинутой на глаза кепкой. Ничего особого. Ни сисек, ни рожи. С такой худобой, небось, и жопы нет. Глаза невольно съехали на женщину в следующем кресле. Фигуристая. И яркая. Но со злыми глазами. Хотя обтянутая камуфляжем фигура привлекала больше внимания, чем лицо, если б не любил попышнее, то можно было бы и дать ей в рот.

Хотя и смысл был ему от форм, если все равно почти не трогал, предпочитая слегка пообжиматься или сразу ставить на колени. По-честному, даже целоваться толком не умел. Подростком как-то не сильно возможности были, а потом и брезговать начал. Часто рты еще грязнее вагин. Правда, он зарекся когда-то вообще с коллегами что-либо мутить. Обжегся разок, с него хватит.

Осмотрев еще разок остальных, он вернулся к снайперу.

Вернее к кейсу под ногами.

И уже после подловил себя на мысли, что думает он совсем не о восьмом бойце, пытаясь найти недостатки и преимущества, а о качестве оружия под ногами девчонки. После второй попытки рассмотреть получше, до него дошло, что дело было нечисто.

Прямо попахивало.

Когда и третья попытка провалилась, понял, в чем дело. Образ девчонки ускользал. Словно кто-то прямо пальцами отводил от нее взгляд. Сидящая неподвижно девка будто уплывала из поля зрения, размываясь.

Сначала он даже порадовался ее умению так сливаться с окружающей средой, но потом еще раз невольно промазав по скрюченной фигурке, вдруг неожиданно для себя же — взорвался. Правда, внутренне. Ни к чему левым вообще знать, что у него есть эмоции. Благо неумение выразить свои чувства еще не означает их отсутствие. Сон слетел окончательно — он оказался обескуражен. Факт того, что он не может уловить ее образ — взбесил. С трудом, но сфокусировался.

Ибо нехрен тут.

Хотя внятно сформулировать, что именно нехрен, он не смог.

И тут же сразу девчонка дернулась. Чуть ли не подскочила на месте.

Держаться на ней стало намного проще. Она словно почувствовала на себе его взгляд, шевелясь все чаще.

Пока не подняла голову и не посмотрела прямо в глаза.

Дебильноватое выражение едва уловимого лица стало неприятным сюрпризом. От таких всегда непонятно чего ждать. То ли охрененная актриса, то ли реально даун. Но если слухи не врут, она надежный боец. Стреляет без промахов и ладно. Вроде бы даже кого-то на горбу утаскивала из-под огня. Хотя, кого такая утащит? Себя бы на ногах держала. Ну и видать слушки, о том, что крыша течет у нее нехило, все-таки правдивы. Изо рта слюна вот-вот покапает.

До странного пустой взгляд через секунду осмыслился.

В непонятно-грязноболотного цвета глазенках под козырьком вылезли проблески удивления.

А потом и ужаса. Словно он тут Годзилла какой.

Хотя его габариты даже ему мешали часто.

Девчонка умудрилась смотреть глаза в глаза очень долго. А потом с дикой паникой отвернулась, уже не таясь, занервничала. Лапками захлопала по карманам, заерзала.

Потом и вовсе слегка корчиться начала с тихими подвываниями. Реально, крыша прохудилась конкретно. Ему даже не нужно было смотреть по сторонам, чтобы увидеть удивление остальных.

Теперь ее заметили все.

Охрененные возможности у нее. Черт, да можно столько наворотить. Даже стало немного стыдно, что из-за него девчушка так распсиховалась. Самую малость стыдно. Ее соседи начали переговариваться друг с другом. Девушка-соседка слева встала перед ней, загораживая собой, потом и вовсе села на корточки. Аж любопытно стало, что этой дурочке говорили.

Наконец нарисовались их командиры. Уже инструктаж, а он так и не поспал. Едва прозвучал приказ подойти, он опустил глаза. Непонятная горечь осталась во рту. Ладно, это не его проблемы, что эта снайпер такая… такая… чувствительная. И немножечко, на миг, ему было жаль, что девка с кукушкой не дружит.

Пока им раздавали указания, он нет-нет бросал на нее косые взгляды и тихо охреневал. Девчонка буквально на глазах менялась. Трясущая в страхе губами и качающаяся идиотина исчезла. А собранная в кучу с хитрыми глазенками стерва осталась. Их распустили собираться готовиться, и он решил, что потом подумает обо всем. После дела, или завтра.

Скарлетт охара блять.

Все-таки, может, их потом еще схлестнет на каком-нибудь очередном деле. И видимо, зря девчонку до истерики довел, может злопамятной окажется. Не подстрахует, если он в самый ад залезет. Кто ж знал, что такая чувствительная окажется. Командир показал ей кучу фоток, но она ни одной даже в руки не взяла. Сверху вниз поглядела и ушла на место.

Он был прав. Две винтовки, одна другой больше. А девчонка-то спец. И пукалки свои явно уважает и обожает. Собрала их и рядышком уложила, как детей своих.

А потом с пола и лицом к нему повернулась. Глазенки пошире распахнула и вернула ему взгляд. Нарочито равнодушный. И пакостненький.

А потом начался пиздец.

— А правда, что крокодилы плачут?

Это она кому? Ему что ли?

Какие к черту крокодилы?

Голос-то какой мерзкий. Скрипучий, как несмазанные шестеренки. Как будто неделями не разговаривает. Ну так-то для бабы только плюс, если больше молчит, а не несет очередную пургу. И на лицо ничего оказывается. Симпатичная почти. В позе лотоса коленки прямо выпирают. Мяса нарастила бы побольше, и он бы даже подумал над возможностью разок смазать ей глотку. Если бы не зарекся с коллегами в интим играть.

— А правда, что душа человека — это пустой объем в теле?

Щелк.

Патрон в ее тоненьких лапках ушел в обойму. И пялилась эта дурочка все еще на него. Прямо не моргнула ни разу. Значит, этот тупизм был задан ему. Блять, лучше бы все-таки молчала.

— А правда, что гравитация действует и на невидимые объекты?

Щелк.

Стало даже интересно.

Да и народ зашевелился.

Правда, нормальные через пару минут забудут. Не до глупостей сейчас, надо готовить снарягу. Вот его вещи давно подготовлены. И поэтому он поиграет с ней в эту непонятную игру. Что бы она там не задумала.

Но следующий вопрос ей сбили. Тупой кусок мяса в виде новичка в его группе решил вылезти. Ах, точно. Этот-то как раз и нервный.

— А правда, что чем тоньше чувства, тем труднее мыться?

Щелк.

Он расслабился, несмотря на болезненный блеск в ее глазах. Успел заметить, как щечки нежно порозовели. Прямо красиво так, почти нормальная стала. И вроде бы чушь спрашивает, но где то внутри что-то успела зацепить. Командир ее вылез, ехидненько так рот открыл. Невежливо значит…. Он не собака, голос подавать по команде.

— А правда, что скобки в речи, это как шуршать листьями в лесу?

Щелк.

Никак не мог понять, что за игру вела эта дурочка? Лениво текущие мысли вдруг всколыхнулись. Он с трудом подавил желание облизнуть почему-то сухие губы.

О том, что были еще вопросы, понял по последующим щелчкам забиваемых патронов.

От ее мерного тона изнутри поднималось нечто темное.

Низменное.

Он вдруг оказался в каком-то глубоком болоте, затянутый по самую макушку в некую прилипчивую грязь.

Он вдруг почувствовал себя зеленым новобранцем, который от малейшего тычка сразу в слезы. Подростком, ни разу не щупавшим баб. Потому что внезапно и член зашевелился от вида постоянно дергающихся крыльев небольшого носика и хитро вздернутой бровки. Будто постоянно к нему принюхивалась. Маленькая сучка чуть ли не гипнотизировала его своими шепчущими губками.

Он почти успел представить эти ласковые маленькие губы вокруг своего дружка.

Он бы, наверно, даже бы гладил уголок ее растянутого рта. Еще чуток, и он почти добровольно упадет на самое дно уютной ямы ее темно-зеленых глаз.

Теплый кокон эйфории резко развеялся, когда он снова услышал визгливого новичка. Вот это поворот. Да она прямо настоящий гипнотизер. Эх, жаль, что крыша укатила у нее. С такими надо дружить.

Сука драная, мстила все-таки ему. Злопамятная оказалась. Да и он, как лох последний, рот открыл, замечтался. Заслушался, идиот великовозрастный.