Ненужный пока что хлам.

По пути в душ осмотрелась. Обычно папа на столике оставлял воду и булочку. И менял каждый день. Ни того не другого, да и столик был зачем-то сдвинут. Не оставил. Он не мог забыть. Но пока что было все равно. Наверху тихо, и ладно. Неприятная подушка полетела на пол, но другой под кроватью не нашлось. Почти уснула на полу, пока вялой рукой водила в поисках подушки. Этой же вялой рукой потянула на себя смятую простыню. Лучше без нее, чем на мятой.

Карманов на голом теле не оказалось.

Пришлось вспоминать, где ее карманы.

Не смогла. Сил искать не было.

В следующий раз календарь показывал совсем другую дату. Еще двое суток. По всему телу были отметины. Ссадины, синяки и продавленные участки от швов матраса. В туалет уже не хотелось. С трудом, но шея повернулась.

Столик был все еще пуст. Плохо, но ладно.

В голову влезла память. Таблетки в кармане, карман в курточке, курточка в туалете на полу. Если проснулась, значит, пора принимать таблетку. Пришлось сползти и ползти. Хорошо, хоть запивать не надо.

Очнулась на холодном полу. Почему-то в туалете. На унитазе не было старого скола, что остался после неудачного броска пистолетом в мусорное ведро.

Унитаз был новым, прямо блестел своей фарфоровой белизной.

Один.

Кафель, на котором она лежала в позе эмбриона, тоже был новый, от него даже пахло новизной.

Уже два.

Дверь туалета не скрипела.

Три.

Трех замеченных мелочей хватило понять, что дом не ее. Кто-то сильно расстарался и скопировал все. Но мелочи всегда имели значение, и память подбрасывала новые порции данных, но после бреда какого-то незнакомца на переднем сиденье, ничего не было. Шортики и майка висели на ней, хотя последним воспоминанием о них было, что сидели очень даже хорошо. Значит, она слишком долго была в астрале после гребаных качелей. Старик всегда оставлял воду и еду на столике, чтобы приемная дочь не откинула копыта, но живот выворачивало от голода.

Значит, старик не приносил.

Значит, какие-то проблемы у него.

Плюс уже замеченный ею ворох мелочей, что, в общем-то, напрягало неимоверно.

Мониторы камер слежения вообще оказались не подключенными. Ни к чему. Просто стояли на столах, и глупая волна замешательства накрыла полностью, а от понимания, что тот, кто скопировал ее комнату, знал о гардеробе, но не знал о потайном внутристенном шкафе, принеслась злоба. Потайного внутристенного шкафа не оказалось на месте, а ведь там должны были висеть ее винтовки и остальные любимцы.

Невысокая лестница наверх, и она уже была в наземной части скопированного дома.

Куча новых мелочей добавляла тревоги.

Дом казался пустым, даже старика не было слышно, хотя его должно было быть слышно хотя бы из-за его храпа на излюбленном продавленном диванчике у телевизора.

Старика нигде не было.

Но на кухне нашелся незнакомый громила, при виде на которого что-то внутри зашевелилось невнятное. Значит, они могут быть знакомы, но подстраховаться стоило. ей повезло, что амбал стоял к ней спиной, опершись задом на столешницу, пил что-то из кружки и таращился во включенный телик.

Телик, которого на кухне никогда и не было.

Он успел обернуться, когда она смогла выхватить нож из подставки и после удара под коленку, приставить нож к горлу. Чужак молча вытаращился на нее, слегка кривя красивый рот в легкой улыбке, но не сказал ни слова, только держал на весу перевернутую кружку за ручку, и смотрел на нее немигающими глазами на запрокинутом лице. Довольно симпатичном лице. Благоразумно даже не пытался дергаться, знал прекрасно, что одно его неверно движение и кончик ножа перережет кожу со спрятанной веной. Под плечом нашлась скрытая кобура с Глоком, за поясом еще ствол. Пистолет с пояса сразу улетел за пределы досягаемости, а Глок сел в руку. Слишком громоздкий конечно, не по ее ладони, но выбирать пока не из чего.

Но нож пока что пусть останется у его шеи, так надежнее.

— Ты еще кто такой?

От такого удивления в глазах амбала стало почти неудобно. Значит, они все-таки знакомы, но все-таки, она тут у себя дома, пусть и с грехом пополам скопированного. Вместо ответа нарисовался еще один хмырь, которого она, в принципе, помнила.

Люк.

Второй ввалился на кухню, глядя только под ноги, и бормоча какие-то ругательства вполголоса, скинул пакеты на стол, лишь потом поднял глаза и замер под дулом направленного в голову пистолета. Умный Люк не стал делать лишних движений.

— Какого… Риппи, отпусти его.

— Какого хрена, как там тебя, Люк? Где мой старик? Кто этот чувак? И что, в конце концов, это за место?

— Эм… Риппи…

— Рей.

— Понял. Рей. Может, опустишь нож, и я тебе все объясню. Мы это… не ждали так быстро, в смысле Прайм говорил, но сказал, что еще пара дней, и…

— Где он?

— В больнице еще, но скоро выпишут. Я привезу его сразу.

Новость не понравилась, и хотя воспоминание сразу влезло в голову, что переломали его хорошо, облегчения вообще не принесло. Если в больнице, значит, жив, и относительно здоров.

И не за себя Люк просит, нож у горла чужака не нравится, значит, он ему ценен. Глок уперся громиле в лицо, смотрел тот слишком уж пристально.

Стоило показать, кто сейчас тут главный.

— Лечь на пол. Руки за голову, ноги расставить. Угрожать не буду. Просто пристрелю.

Громила не стал геройствовать, хотя с его габаритами он слишком плавно двигался, прямо как вода, перетек на пол и послушно сцепил пальцы за головой. Опасный на деле парниша, ей повезло, застать врасплох такого бойца — удача. Либо он с ней очень хорошо знаком, либо… на самом деле слишком много сложностей из-за нее. Дальше думать не стала, слишком много если, да и Люк не сдвинулся ни на сантиметр, так и держал руки поднятыми.

Слишком много если и либо.

Глок сам лег на стол, почти выпал из руки, ноги так-то почти перестали дрожать, но присесть стоило. Громила продолжил молча лежать лицом в пол, даже когда все оружие с громкими стуками упало на столешницу.

Наивный подстраховщик.

Ноги согласно заскрипели, когда она подвинула к себе табурет и рухнула на него, как столетняя старуха, но Глок и нож лежали под пальцами. Тоже подстрахуется.

— Риппи… Э-э, Рей. Можно?

И точно, Люк тоже так и стоял столбом с поднятыми руками послушной марионеткой и пока обдумывала, стоит ли разрешить им двигаться и будут ли последствия, до нее донеслась волна жара с пола. Амбал внизу прямо изрыгал ментальные непонятные эмоции.

Жаль, она не в качельках.

В плавающем состоянии она бы сразу определила, что думает громила. Но они не делали резких движений, похоже, сейчас эти двое на ее стороне.

— Да… Простите. Я… растерялась.

Люк заметно расслабился, прямо как сыр в микроволновке.

С ним она справится с легкостью, в случае чего.

А вот амбал с пола поднялся слишком легко. Эта легкость его движений напрягала с каждой секундой все больше. Видать, она смотрела на него волком, что он отступил подальше.

Этот громила пах неприятностями. Большими, как он сам, неприятностями. Потому что вместо тревоги из-за его присутствия на нее набросилось легкое возбуждение, неожиданно потянувшее жилы между бедер.

Приехали.

Ну да, она, конечно, знала прекрасно, что девочкам нравятся плохие мальчики, но, мать вашу, не сейчас же. И если судить по строению его тела, либо у него там сантиметр от силы, либо бейсбольная бита. С ее неопытностью он ее просто порвет.

Удивление собственным мыслям помогло отвлечься и пока она поражалась самой себе и тому, о чем вообще думает, Люк успел обогнуть стол и схватиться за пакеты. Несколько молчаливых минут, и продукты были рассованы по разным местам. Сильно чесались глаза и губы.

Громила отступил еще на шаг, пока она все это время на него смотрела.

— Есть будешь? — отвлекла на секунду фраза от Люка.

Миг, и амбал исчез.

Бесшумно. Пока она на секунду посмотрела на Люка, второй испарился. Но встревожиться успела.