© А. Райтаровский, 2020

© Интернациональный Союз писателей, 2020

Составитель серии Оксана Ковалевская

Родился в 1937 г. в Киеве. Войну пересидел в Сибири. Отец и дяди воевали, дядя Федор погиб.

После войны отец служил в армии под Москвой, потом в Ленинграде, где А. Райтаровский в 1953 г. окончил с серебряной медалью школу № 5 (бывшая гимназия К. Мая), поступил в Военно-механический институт, окончил его в 1959 г. со специальностью «взрыватель». С тех пор по 2009 г. работал на предприятиях ВПК, в 1973 г. стал кандидатом технических наук, после чего занялся серьезным делом – стал сотрудничать с «Кабачком 13 стульев» в качестве одного из авторов реприз, а также публиковал в газетах и журналах так называемые «фразы».

В XXI веке перешел к «крупногабаритным» формам, итог – два романа, пять повестей, сборник афоризмов. Как трибуну использовал «Самиздат», по предложению ИСП стал издаваться в его органах. На настоящий момент издан один роман и два малых произведения. Является номинантом премии М. Ю. Лермонтова, член ИСП.

Пенсионер-садовод Влекомов вздрогнул и проснулся. Проснулся и вздрогнул. По невыключенному телевизору шел какой-то боевик с грохотом и пальбой, с мужественным героем, которого не берет град автоматных пуль, зато каждый ответный выстрел героя из пистолета укладывает от одного до трех противников. Причем не просто укладывает, а отшвыривает к стене, заставляет кувыркаться, как чемпионов мира по акробатике или клоунов на манеже.

Выбирать было не из чего. В этом районе, в ста километрах от Питера, на границе с Новгородской областью, влекомовская антенна в паре со стареньким «Рекордом» принимала одну программу, иногда, по настроению (погоды), две. Сегодня пара была не в настроении. И за то спасибо, и это почти рекорд.

Под грохот задремал, под грохот проснулся. Но осталось такое ощущение, будто тряхануло взаправду.

«Во навострились эффекты создавать!» – спросонья подумал Влекомов и глянул на будильник. Будильник валялся возле включенной лампы и честно тикал.

– Пошевелиться во сне нельзя! – недовольно пробормотал Влекомов. – Он, видите ли, хромоногий! А я? У меня две железки в ноге, причем из разных металлов. Там электролиз идет!

Влекомов поднял будильник и посмотрел ему в лицо. Без четверти два. Можно честно отходить ко сну. Он прислонил будильник к лампе, потянулся к телевизору и выключил его, потянулся к лампе и выключил ее. Крякнул и улегся поудобней.

Вредный будильник воспользовался темнотой и шлепнулся навзничь. Влекомову лень было шарить в темноте. Ограничился кратким: «Засранец!» – облегчил душу и спокойно заснул.

Утро – самое светлое время дня во влекомовской светелке. Известно, «утро начинается с рассвета», а на рассвете солнечным лучам удается напрямую проникнуть в окошко, прорвавшись меж стволов не вырубленных Влекомовым берез и елей. Его «бунгало» в лесу стояло. Только полторы сотки с западного края, заголенные, были отведены под огород. С юга перед домом высажены несколько фруктовых деревьев. Но мощные корни берез и елей их хилые корни не одолели.

Урожаи культурных культур были слабые, обильные – только у сорняковых. Из овощей же Влекомов уважал кабачки – за большие красивые цветы и весомый результат.

По совокупности перечисленных достижений правильнее было бы обзывать его дачником, а не величать садоводом. Так или похуже выражались за глаза некоторые истинные садоводы-профессионалы, у которых и парники застекленные стояли, и картошки по два центнера родилось, и клубника на ухоженных грядках то бледнела, то краснела.

Зато проходившие в магазин мимо его участка хозяева из других садоводств оторопело подталкивали друг друга локтями и восхищались:

– Ой, сказка прямо!

Некоторые тут же на месте раскаивались:

– Эх, зря мы у себя все вырубили!

Слыша такое, невидимый в зарослях Влекомов млел от гордости.

Но и запущенное хозяйство требует пригляда, и в это утро Влекомов собрался наконец починить ступеньки входа на вторую веранду, служившую некогда спортзалом и мастерской.

В ней стоял стол для пинг-понга – плита ДСП на козлах, на нем же, помимо перекидки шариков, осуществлялись изредка отдельные хозяйственные операции, например резка стекол.

Эта вторая веранда была сляпана лично Влекомовым из закупленных до дефолта материалов и осталась недоляпанной. Но время от времени возникала необходимость в ее посещении, то есть и в постановке ног на ступеньки.

Ступеньки же этого не могли вынести, а Влекомов не мог привить им должное терпение, даже при помощи молотка и гвоздей. Верхняя ступенька все же проявила некоторую сговорчивость, нижняя заупрямилась, и тогда Влекомов решил попросту подпереть ее камнем. Камни были разбросаны по участку, их макушки кое-где торчали из земли, прикрываясь обильными травяными зарослями. Чтоб головку не напекло.

Время собирать камни для остальных садоводов давно прошло, лет пятнадцать назад, когда они шли на фундаменты для времянок и прочие хознужды. Для Влекомова, ввиду ограниченности его нужд, время сбора неограниченно растянулось. Но вот сегодня пробил час очередного камня.

Влекомов стоял у веранды, зыркая по сторонам: а не завалялся ли камушек где поблизости?

Завалялся! Вон макушка торчит! Влекомов побрел за лопатой.

Продолговатый камень был легко выковырян из земли, и, хоть оказался не слишком тяжелым, перекатыванием доставлен к упертой ступени и подсунут под нее. Наполовину.

Поскольку Влекомову показалось, что на стороне камня, очищаемой от грязи при подсовывании под ступеньку, проявились какие-то знаки. Следовало разобраться.

Влекомов вытащил камень обратно, сорвал пучок травы и стал начищать им бока камня.

Рот его открылся, глаза остановились – пенсионер впал в ступор.

Дело в том, что знаки ему не померещились. И очищенный камень был не совсем камень, а отсвечивал матовым блеском, скорее присущим титану или металлокерамике.

Из ступора его вывел трехкратный чих на соседнем участке, последовавший за ним смех и приятный женский голос:

– Влекомов, ты проснулся? А?

– Попробуй поспать под твои чихи! – пробормотал Влекомов, запихнул предмет под ступеньку и тогда отозвался: – Пораньше тебя!

– Иди завтракать! – без обиды отозвался женский голос, но добавил с ехидцей: – Неужто работаешь?

Обладательница приятного голоса и легкой ехидцы появилась на тропинке, соединяющей участки. Моложавую, ее можно было бы назвать статной, если бы не натянутые по случаю утреннего холодка многочисленные рубашки и кофты.

– Замерзаешь, старушенция? – отплатил ей Влекомов.

– Не говори, – закивала соседка. – С вечера не протопила, а к утру замерзла! Не вставать же топить!

– Конечно! – поддержал ее Влекомов. – Не хочешь топить – держи около кровати бутылку!

– Ой, верно! – обрадовалась соседка. – У меня в холодильнике есть!

– А ты кофты напяливаешь! – с укоризной сказал Влекомов своей бывшей супруге. – Да я на твоем месте в маечке гулял бы уже, а не дребезжал зубами и членами!

– Это ты неизвестно чем и зачем дребезжишь! – немедленно откликнулась бывшая. – Бестолку! – добавила она, не удержавшись.

– А ты откуда знаешь? – сделал удивленное лицо Влекомов. – Это вне сферы твоей… компетенции!

– Ну иди давай! – рассердилась наконец экс-супруга к вящему-пущему удовольствию экс-супруга. – А то холодное жрать будешь!

– Бегу, бегу, добродетельная пани! – засуетился довольный Влекомов. – Только вот руки вымою!

Лучшую из своих бывших жен – так высокопарно именовал он Эмилию, в просторечии – Милу – хитрый Влекомов поселил рядом, когда бывший сосед по дачному строительству под давлением семьи перебрался ближе к Питеру. Оплатил половину стоимости домика, мол, дочке общей чтобы от него хоть что-то осталось.