Вителлий усмехнулся.

— Он нашел тебя интересной красивой девушкой, и смотрел на тебя, восхищаясь. Что же в этом такого необычного?

— Не знаю! — буркнула девушка. — Наверное, ничего особенного. Но мне это неприятно!

— Анна, он понял, что это не совсем правильно, прости его. Так ты поучишь его языку?

— Да, конечно.

Тем временем женщина, сопровождающая Драгомира, хоть и получила приказ: ни о чем не спрашивать мальчика, все-таки не смогла удержаться и спросила того, кто он, откуда, как попал в город, в библиотеку, к господину Вителлию. Однако не получив ответа ни на один из своих вопросов, она несколько смутилась, решив, что мальчик лучше понял наставление господина Вителлия, адресованное ей, а не ему.

— Ты не обижайся, — на всякий случай сказала она. — Я ничего плохого не хотела. Конечно, ты можешь сказать господину Вителлию, что я задавала тебе вопросы, но я, правда, ничего плохого не имела в виду и не хотела тебя обидеть.

Они ехали в открытой повозке и, когда женщина замолчала и уставилась в одну точку, Драгомиру ничего не оставалось, как смотреть в другую сторону, разглядывая людей и городские улицы. В какой-то момент он невольно вздрогнул, когда увидел того самого молодого человека, которого он видел вчера, и которого почему-то испугался. Тот поймал его взгляд и улыбнулся, кивнув ему головой, и направил своего коня на дорогу, ведущую из города, он ехал на участок строительства нового дорожного полотна, его проложили уже на несколько километров, однако дело встало, когда рабочие дошли до земель, принадлежащих монастырю, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки пришлось провести немало переговоров как с настоятелем Рувира, так и настоятельницей монастыря, последняя требовала личного присутствия кого-то из мэрии, не доверяя аккуратности и честности дорожников. Драгомир проводил его взглядом, пока тот не скрылся из поля его зрения, мальчик вновь ощутил это странное необъяснимое чувство страха, и очередной факт, который не он не мог объяснить, добавил только новой головной боли. Встанет ли все на свои места? Сможет ли он ответить на вопросы, на которые сейчас не может дать даже примерные ответы?

Женщина с большим облегчением сдала мальчика Кейдре, пожилому слуге Вителлия, и поспешно направилась обратно в библиотеку на той же повозке. Кейдра внимательно прочитал письмо от господина Вителлия, иногда переводя недоверчивый и подозрительный взгляд на мальчика.

— Значит, не спускать с тебя глаз, — подчеркнул он, дочитав письмо во второй раз, — сейчас одеть в добротную одежду и подобрать обувь.

Последнее его насторожило, он видел, что ступни мальчика все в ссадинах, синяках и кровоподтеках, так как тут можно что-то правильно подобрать?

— Делия! — окликнул он экономку и, обратясь к мальчику, добавил. — Присядь пока.

Накануне вечером Гедовин напоили снотворным и заставили выпить его прежде, чем она поняла: что это. Ее никто не трогал на следующий день, и она проснулась сама только к полудню, с тяжелой головой и легким головокружением. Каждое движение было замедлено, отчего Гедовин злилась сама на себя. Она одевалась минут двадцать, и не успела выйти из комнаты, как в дверь постучали.

— Гедовин, дорогая, ты еще спишь?

Отец! Меньше всего ей хотелось сейчас видеть его, его или мать. Лучше бы это была Марта, тогда она могла бы не думать о каждом своем движении, но могла бы обнять близкого ей человека, разделяющего с ней ее горе, поплакать вместе с ней. Сжав кулаки, Гедовин заставила себя собраться и, досчитав до десяти, открыла дверь.

— Здравствуйте, отец.

— Гедовин, спустись, пожалуйста, вниз, с тобой хотят поговорить. Мы в малой гостиной.

— Как вам будет угодно, отец, — мрачноватым голосом ответила девочка.

Кай кивнул и не стал ждать ее, и первым спустился вниз, к гостям.

— Она сейчас спустится. Если хотите, можно пройти в кабинет моей покойной тещи.

— Да, если можно, — согласился Вителлий, — когда девочка спустится. И, если можно, мы хотели бы поговорить с ней наедине.

— Конечно, — натянуто ответил Кай и осторожно осведомился, скосив недоверчивый взгляд на Анну. — Но пока ее нет, могли бы вы кое-что уточнить? Только не поймите меня неправильно, но я вчера несколько раз был вынужден краснеть за дочь, хвала великому Алину, что все обошлось, и тем не менее. С мальчиком все прояснилось, чему я очень рад, потом подошел тот молодой человек. Господин мэр объяснил мне, что Гедовин, когда приезжала в Рувир, общалась с его сыном, и через него знала того юношу.

— О ком вы говорите? — не понял Вителлий, чтобы там не предполагал Кай, но он не наблюдал вчера всецело за Гедовин, надеясь уличить в чем-то противозаконном.

— Я имел в виду…. А вы не видели? Заместитель мэра подошел к Гедовин и… по-дружески обнял ее, он хотел утешить ее. Просто не совсем корректно с его стороны так вести себя, я понимаю, что он еще очень молод и все-таки. Но я вот что хотел уточнить у вас. Руяна знала его только через Гедовин? Или она сама зачем-то обращалась к нему?

— Госпожа Руяна?.. — удивленно переспросил Вителлий. — Конечно, она знала его. А почему вы об этом спрашиваете?

— Да так, дело в том, что я нашел в ее столе письмо для него, то есть оно было адресовано ему, но сам конверт был пуст и даже не запечатан. Не поймите меня неправильно, просто я выкидывал ненужные бумаги и нашел это письмо.

Вителлий натянуто улыбнулся.

— Да, конечно, я все понимаю. Это странно, что она хотела писать ему письмо, очень странно, особенно если учесть, что она последние два месяца каждый день его видела.

— В каком смысле?

— В прямом, он жил в этом доме. Два месяца.

— В самом деле?! — Кай искренне удивился. — Но почему? Какое он имеет отношение к нашей семье?

«Нашей, надо же!» — передразнил его про себя Вителлий, но сдержался, так ничего и не ответив вслух, Кай задумчиво протянул.

— Странно, слуги ничего не сказали мне об этом, видимо, не сочли важным обстоятельством.

— Может, вы просто не обратили на это внимание? — несколько ехидным голосом спросил Вителлий, — ведь это он организовал похороны, он со всеми договаривался, да и вам письмо писал тоже он и, насколько я знаю, это письмо было отправлено еще две недели назад.

— Да, но у меня были дела, я приехал сразу, как только смог. Что касается организации похорон, то я решил, что это простая формальность. Все-таки Руяна была видным человеком в Рувире, поэтому мэрия и занималась ее похоронами. И я только сегодня узнал, что он — заместитель мэра, я думал, это обычный младший служащий, поэтому ему и поручили от лица города отдать дань памяти его почетному жителю.

— Конечно, — Вителлий улыбнулся краешком губ. — Все это простая формальность: и прошение на имя руководства школы в Белмире, на которое почему-то ответ шел так долго, и то, что он писал за госпожу Руяну завещание.

Кай насторожился.

— Мне сказали, прошение было за подписью мэра, кто его писал мне не сообщили.

— Так вот почему так долго, прошение перенаправили вам.

— Конечно, Гедовин ведь моя дочь, а в каком смысле Ингоев писал за Руяну завещание? Я обратил внимание на почерк, что это не ее рука, тогда как же…

— Все заверено нотариусом, Кай, свидетелем был я. Просто госпожа Руяна уже была очень слаба на тот момент, и поэтому просила Данислава.

— Ясно, — уныло протянул Кай, — значит, тогда вы составили только одно завещание?

— Нет, было еще рекомендательное письмо для Марты и ее сына, если вам это интересно.

— Вы знаете, интересно, очень интересно. Марта, когда я ее спросил вчера утром, нужно ли ей рекомендательное письмо, сказала, что да, нужно. Я собирался составить рекомендации вчера вечером, но руки не добрались, столько дел, знаете ли, что ж, теперь я избавлен от лишних забот.

— Марта могла о письме даже не знать. А Данислав, скорее всего, еще просто не успел отдать его ей. Завещание составляли за пару дней до смерти госпожи Руяны, потом ему не до этого было. Но письмо забирал точно он, так как оно было в единичном экземпляре, а завещание в двух, одну копию должны были отдать вам.