Ну и забылась эта история. Но вот где-то через пару месяцев, подходит ко мне член нашей бригады, Федоров его фамилия, и говорит:

– Ты знаешь, звонил мне вчера Фриц. Приглашает на работу в Курск, там тоже Unipektin строят. В общем, я бы поехал, но у меня проблемы семейные, сейчас не могу. Ты как? А то неудобно, столько напрашивался.

Надо сказать, что это самый жизнерадостный и веселый член нашей бригады. Он и общительный, и хлебосольный и вообще душа любой компании. И Фриц у него в гостях был, поэтому он только Борин телефон и знал.

– Да там всего работы на неделю, шестьдесят баксов в сутки платят, а мы с ребятами тебя перед начальством прикроем, если что. Потом, если не жалко, поляну накроешь, – уговаривал меня Боря. В общем, ломался я не долго.

Поезду туда, в Курск, описывать не буду. Все обыденно, два поезда, одна пересадка в Самаре. В общем, рутина.

Итак, прибыл я город Курск, встретились, поговорили. Первым делом Фриц предупредил меня об оплате: шестьдесят долларов день, и никаких премий и прочего. Он у нас пробыл хотя и не долго, но хорошо уяснил для себя наш южный вариант с нашим менталитетом. И еще, никаких контактов с официальными органами, т.к. он платит мне из своего кармана и лишние разговоры ему ни к чему. Я был не против, поэтому с утра приступил к работе.

Бригада была та же самая, что и у нас, так что никаких особых трудностей не было. Работа тоже привычная, только делать ее приходилось одному, поэтому естественно, медленнее. Но меня никто и не торопил, у всех своих дел предостаточно. Работа, обед, работа. А обед… До сих пор вспоминаю, как я его полюбил. Особенно в поезде, на обратном пути. Но об этом позже.

Через неделю подъехала жена Фрица и кое-что мне рассказала о невиданной щедрости своего мужа. Оказывается, фирмой предлагалась ему помощь в виде дополнительного специалиста, но рабочая сила в Швейцарии – дорогая вещь. А по условиям контракта все денежки с накладными расходами заранее обговорены и прописаны. Все остальное – за свой счет. Вот тут-то капиталист Фриц и вспомнил нашу неоценимую услугу, за которую он даже копейки не отдал. Все организовал Морозов в виде шефской помощи. Отсюда и ножки растут. Впрочем, от того? что я узнал, никаких вытекающих не было. Шестьдесят баксов в день в то время не везде заработаешь.

Кстати, жена Фрица, Жанна, моя землячка, из Чимкента (бывшее название моего родного города). Вот женщина, решительности и ума не занимать. Она у нас в городе служила полковником милиции где-то в кадрах, по-моему. Я ее фото в форме видел – настоящий полковник, ничего не скажешь. И довольно-таки симпатичный. Так вот, пока муж ее будущий стоил свой Unipektin, они успели от знакомства прейти к серьезным отношениям. И он-таки сделал ей предложение, хотя знал и о профессии, и о пятилетнем ребенке от прошлой семьи. Хотя, может это любовь? Кто знает… В общем Жанна была в Курске проездом из Чимкента, какие-то бумаги оформляла и с недельку с мужем пожила, а потом укатила дальше домой, в Швейцарию.

В общем, командировка пролетела незаметно, хотя и продолжалась отнюдь не неделю, как предполагалось. На выходные нас постоянно куда-то возили, то на речки, то на озера, то просто по святым местам.

В то время коммунистическая партия уже ноги двинула, а свято место пусто не бывает. Вот и ударились люди в подзабытую религию. Даже, когда производственную линию отстроили, ее освящал САМ (как люди шептались, какой-то глава местной святой епархии). Особенна мне понравилась "Шептальная келья". Так ее называли наши экскурсоводы. Это такое помещение, с шестью углами, и каждый  становится на произвольные углы и шепчет о чем угодно, тебя слышит только тот, кто находится в противоположном углу, и больше никто!

Короче, закончилась командировка, я свое получил, попрощались как положено, в ресторанчике, Купил я билеты на свои поезда и тронулся в путь не спеша.

Вот тут-то и подстерегла меня нелегкая. Желая расплатиться за какую-то газету в путь-дорожку, я обнаружил, что меня элементарно обокрали. Все дорожные денежные знаки как в воду канули. Осталась кое-какая мелочь в кармане пиджака и все. И ведь где это и при каких обстоятельствах сие произошло – даже не помню. В общем, профессионально сработали.

Ну, что делать. В общем-то я поначалу сильно не расстроился. Главное, билеты остались не тронутыми, баксы спрятаны в багаж, багаж под полкой, на которой я живу, а с остальным как-нибудь справлюсь. И совершенно напрасно я так подумал.

В то время не было скоростных поездов (вернее были, но только московские, да и то условно скорые). Остальные шли не спеша, останавливаясь на каждых, хоть немного значимых для местных жителей, полустанках. Так что двое с половиной суток путешествия я надолго запомнил.

Ничего не хочется больше, чем того, чего у тебя нет.

Особенно раздражала постоянная смена попутчиков. Оно ведь как было. Не успеют новые соседи занять места, поезд еще не тронулся, а они уже вовсю шуршат пакетиками, кулечками, разворачивают пир горой на столике и принимаются жрать и чавкать, будто не в поезд сели от дома до станции за сто километров, а как минимум добираться им до Владивостока и это единственная возможность утолить голод за весь переезд. Что за люди?

Все так, кроме пластики, и бутылочки не хватает.

Нет, не хочу обижать хлебосольных попутчиков. Всегда предложат присоединиться и не стесняться. Я мог бы не напрягаясь забыть обо всех своих неурядицах до самого Чимкента и провести поездку обратно так же, как и сюда. Но натура моя дурацкая… Ведь знали бы они, что их попутчик сидит на деньгах и  бессовестно их же и объедает… Нет, эта мысль была сильнее меня и я вынужден был благодарить и отказываться от аппетитных разносолов.

Ничего, думаю, вот наступит ночь, пересплю, во сне время летит быстро, а там всего полтора суток останется. Напрасно я так думал. Не спалось, хоть ты тресни! В животике урчало… Тогда я стал убеждать себя примерами великих постов, которых наслушался во время познавательных поездок по святым местам Курской области. Вот, например, великий пост, тот, что перед пасхой. Целых сорок дней длится, и ничего, никто с голоду не помирает. Но чей-то ехидный голос шепчет: – «Так ведь постные блюда никто не отменял…». Ну, хорошо, отвечаю, а мусульманский пост Рамадан? Им ведь даже слюнки глотать грех. «Так ведь это только днем, а после захода солнца – хоть умри от обжорства» – не успокаивается голос. В общем, не убедил я себя в святых помыслах. Не стать мне святым великомучеником, слаб желудком ваш покорный слуга.

Следующий день прошел так же, как и предыдущий, только был явно длиннее.

Единственно, от чего я не отказывался – это от семечек попутчиков и выпил десятилитровый запас чая у проводника, благо в то время чай был еще бесплатный. Наступила ночь, и я глубоко убедился в верности афоризма (фраза Болеслава Вольтера), которым и озаглавил эту статью. Правда думы мои были какими-то однобокими, в основном одолевали воспоминания об обедах на Куском консервном заводе. Какая окрошка была, пальчики оближешь. На сметанке, с настоящим мясом, не колбаса какая-нибудь, и с огурчиками и с лучком… Мечта. А борщец, это же поэма. А бифштекс, а…, а…, а… В общем, мне немного удалось вздремнуть только под утро.

А утром мы уже были в Туркестане, осталось всего каких-нибудь полдня с небольшим, и я дома. Ближе к обеду я под видом подготовки к прибытию достал свой чемодан, осторожно изъял десять баксов из заначки и поклялся себе съесть все без остатка на деньги от их продажи. Разменял я свой червонец у проводника за десять минут до прибытия, благо в то время официальных обменных пунктов еще не было и этим занимались такие ловкие и бравые ребятки, как проводники и таксисты.

Вот и родной вокзал. Я степенно вышел и направился на привокзальную площадь. Но постоянно сверлили и мешала какая-то мысль. Стоп, я ничего не забыл? Чемодан здесь, сумка с подарками тоже. Что-то из гардероба? Вроде все в порядке. А, вот! Я прислушался к себе… ЕСТЬ НЕ ХОТЕЛОСЬ!