– Сшить-то я найду где… – задумчиво сказал майор. – Ладно, иди, служи. Я подумаю над твоим предложением. А как связываться, ведь ты же не собираешься таскать на спине рацию?

– Хватит и мобильника, но лучше спутниковую связь, но звонить буду только я или в условленное время.

– А если мне срочно потребуется?

– Я, думаю, можно, но лучше только в оговоренное время.

– Почему ты не хочешь взять с собой кого-нибудь?

– Двое более уязвимы, да и не так много у нас охотников, что станут торчать в горах безвылазно много дней, а тем более без телевизора. – И подумав, старлей добавил. – Чтобы ходить с кем-нибудь в разведку, надо сжевать с ним пудик соли хотя бы…

Старлей не придал особого значения этому разговору. Основа для этого мероприятия была чересчур зыбкой и дальше трепотни, по его мнению, не должна была уйти. Он отлично понимал, что это интриги комбата и бывших иже с ним.

Майор Левченко доложил своему начальству об этом разговоре случайно, просто ему было нечего сказать на очередном докладе у полковника, а тот, как всегда, требовал успешных действий и свежих идей. Полковник задумался и спросил:

– Ты просматривал его личное дело?

– Да, в нем ничего особенного: учился, после школы закончил институт, работал по специальности, женился. Развелся и уехал к отцу, так как некуда было податься… Ещё торчал без работы месяца три, а потом пошёл в армию. Детям пять и три года, он постоянно помогает семье. Так: страстный охотник, все субботы и воскресения пропадает в тайге, приличный стрелок. Пока всё. В Чечню напросился сам, но, скорее всего, из материальных соображений и семьи. Мне порекомендовал его майор Иващенко, но видимо из-за личной неприязни.

– Ты с ним разговаривал лично?

– Да, производит приятное впечатление, но несколько замкнут, но обстоятельный мужик.

– Нам обещают новые разработки против радио фугасов, но это когда будет ещё и поступит ли столько сколько надо. Попробуй ты этого старшего лейтенанта, коль напрашивается, подбери к нему пару.

– В общем-то, он не напрашивается, но и не отказывается, только напарника брать не хочет.

– Почему?

– Видимо он одиночка и не любит связываться с незнакомыми людьми. Говорит о пудах соли, но это так – для отмазки.

– Ладно, попробуй, но пусть он будет осторожен, может, что и выйдет, – полковник Фоменко был старым оперативным работником и особенно не надеялся на успех этой операции, но понимал, что можно при случает поставить галочку в очередном отчете, о том, что организовали ночное патрулирование опасных участков дороги, в целях выявления и предотвращения минирования этих самых дорог.

Спустя несколько дней после этого разговора, старший лейтенант был откомандирован в распоряжение ФСБ, и с того момента никто ничего о нём не слышал.

Врач долго ощупывал Андрея, заставлял делать то простые движения, то несложные упражнения, то проверял реакцию на свет и ещё что-то, в чём он почти не разбирался. Затем он записывал наблюдения в тоненькую тетрадь и снова заставлял что-то делать. Он возился с ним больше часа, изредка одобрительно хмыкал и удивленно вскидывал брови или хмурился. Забавный старичок понравился Андрею. Они во время обследования коснулись многих вопросов, начиная с литературы и искусства, политики, женщин, охоты, войны, отношения с начальством. Андрей отвечал охотно, даже не соглашался с ним и довольно мирно оспаривал точку зрения доктора, впрочем, подозревая подспудно двойное дно этих разговоров. Затем провёл многочасовое тестирование, где Андрею пришлось заполнить множество анкет, в которых была намешана всякая мура. Он был знаком с этой методой, но в тонкости сильно не вникал.

Вечером врач представил свои выводы в письменном виде Левченко. Выводы были если не восторженные, то во многом хвалебные. Были отмечены редкие природные данные Андрея: острый ум, интеллект явно выше среднего уровня, широкий кругозор и начитанность, великолепные физические данные: эластичные мышца гимнаста, уравновешенная и крепкая психика, хорошая реакция на раздражители, великолепные зрение и слух, обоняние, правда, были ближе к среднему уровню, на что, впрочем, внимание не акцентировалось. Отмечалась хорошая память. Были ещё какие-то медицинские выводы, на которые неосведомленное в них начальство просто не обращает внимание. Доктор отметил, что инстинкты его близки не к человеческим инстинктам, а к инстинктам зверя. Например, болевой порог его был очень низкий. Он выносил боль, которую не вынес бы обыкновенный человек, просто умерев от шока. Отличался очень большой выносливостью, что была, по мнению доктора, скорее природной, чем приобретенной. Опытный доктор даже предположил в нём война от бога, способного к убийству.

Инструктора спецназа были более строги к нему, но отметили также хорошую стрелковую подготовку и крепкие нервы, редкую выдержку и… необщительность, отбраковав его по этому признаку, как перспективного спецназовца. Кроме всего прочего, они сообщили, что он перессорился со многими инструкторами и даже с одним подрался.

Через два дня состоялся разговор Фоменко с генералом.

– Ну, как там твой проект с этим скороспелым фсбешником? – спросил насмешливо генерал, рассматривая сквозь прищур глаз сосредоточенного и немного злого в этот день полковника.

– На редкость любопытный тип, – ответил Фоменко, зачем-то перебирая бумаги, пока не добрался до рапортички Левченко и не выудил её из стопки бумаг. – Вот майор Левченко докладывает.

Генерал взял бумагу, прочёл её и задумался.

– Ладно, попробуй его в деле. Погибнет, спишем на потери армии, получится что – флаг ему в руки. Курировать будет майор Левченко, коль отыскал его, – коротко отрезал генерал, внутренне собираясь и становясь суровей и жестче прямо на глазах. – Будут результаты – доложите. – И уже совсем изменившись, перескочив мыслью на неотложные дела, отрешенно сказал полковнику, собирающему свои бумажки. – Вы свободны, Геннадий Николаевич.

Генерал пожал крепкую руку полковника и тотчас уткнулся в срочные документы, которых у него было тоже предостаточно.

Таким маловероятным и малопонятным способом, вопреки всякой логике, на дорогах Чечни возник этот странный призрак, о котором заговорили позднее многие.

Машина оставила Андрея на одном из поворотов трассы, на которой он должен был торчать ближайшие ночи. Майор определил место, где ему будут оставлять продукты. Это был съезд с дороги, куда сваливали мусор военные и некоторые местные жители, целлофановый пакет в этом месте едва ли бы привлёк чьё-то внимание, тем более сверху продукты были накрыты бумагой и завернуты плотно во второй пакет. Ночью Андрей ходил по дороге, день проводил на ближайшей сопке, с которой наблюдал за трассой или спал, зарывшись в листья. Неделя прошла безрезультатно. Хотя он добросовестно бил ноги многие километры, но никого не встречал. Вечером, наблюдая с горы, которую по старой приморской привычке величал сопкой, он заметил проехавшую белую "Ниву". Она скрылась за поворотом, который не просматривался с горы, но так и не появилась на полотне дороги, которое за леском хорошо была видна с сопки. Там был только небольшой лес, по которому пробегал ручеек. Это место часто минировали, и Андрей решил найти подозрительную машину. Как стемнело, он выбрался на трассу и направился к повороту на просёлок, где укрылась «Нива», но, ещё не доходя до него, выйдя из-за поворота, он услышал шум.

События, последовавшие после этого, мы уже описали выше.

Через неделю следователи вновь выезжали на трассу: те же саперы нашли ещё троих убитых чеченцев на дороге и только несколько далее. Один, правда, лежал немного в стороне, но он, видимо, пытался бежать, но неудачно. А через два дня нашли ещё двоих… После чего трупы перестали появляться на этой трассе, как и мины.

Андрей доложил о происшествии и убитых майору утром. Майор выслушал и обещал перезвонить. Позвонил он только вечером, видимо проверяя его сообщение, и определил ему новое место патрулирования. Он было в километрах тридцати по этой же трассе, так что к нему он добрался только к утру следующего дня.