Когда гостеприимная Айла, мать Нии, начала прозрачно намекать, что любому гостеприимству есть пределы.
Тогда мудрая Лелле взяла Саю с собой в дом Олле рода Улы, давней ее старшей подруги. Сначала они просто чаевничали в оранжерее мудрой Олле. Холодные лучи осеннего солнца освещали сад, пронизывая стекло настолько прозрачное, что почти можно было поверить, что над ними не потолок, а небо, и Саю любовалась диковинными растениями, которые вырастила Олле, пропуская мимо ушей разговор старших. Она привыкла к такого рода визитам, и уже давно не пыталась принять участия в беседах, как не пытается поразить окружающих остроумными замечаниями драгоценная брошка, призванная украшать платье почтенной матроны. Иногда, впрочем, приходилось отвечать на дежурные вопросы: умеет ли Саю играть на музыкальных инструментах? Да, Саю неплохо импровизирует на фортепьяно и арфе. А что насчет готовки? Мама научила Саю всему, что должна уметь хорошая хозяйка... Ухаживала ли Саю за больными?
И тут Саю наконец отвлеклась от пестрого листа тропического дерева, который рассматривала.
- Я... Не доводилось, мудрая Олле.
- О, дело нехитрое, - поспешно добавила мать, - Саю очень быстро учится.
"Чему?" - всплыло в голове паническое.
Она уже очень давно жила в ожидании... чего-то, и сердце в ее груди вдруг забилось бешено и неровно, будто лопнула какая-то сдерживающая пружина.
- Такая приятная и красивая дочь у вас выросла, милая Лелле, - сладко улыбнулась Олле и взяла руку Саю в свои, - такая вежливая, такая воспитанная... Ты же не против встретиться с Мерном, милая?
- Мерном?
Руки у Олле были холодные, ухоженные, едва тронутые морщинами, несмотря на возраст.
У Саю дрогнули пальцы, но с голосом она справилась и задала вопрос светским тоном. И, кажется, Олле это понравилось.
- Это мой отец, - пояснила она.
Еще секунду назад Саю могла бы поклясться, что человеческий рот не способен растягиваться так широко, но улыбка Олле становилась все слаще и слаще, и уголки рта вот-вот должны были встретиться с ушами.
- Мой несчастный, больной отец.
Олле бросила взгляд на стоящую рядом горничную. Та хлопнула в ладоши, и в оранжерею выкатили... коляску...
Саю не хотела смотреть, кто или что там сидело. Оно говорило скрипучим, жутким голосом, и на острые колени был накинут клетчатый плед. Никогда еще тугой воротник изящного платья так не врезался Саю в шею, никогда еще ей не было так тяжело дышать.
Оно что-то спрашивало.
Саю бросила все свои силы на то, чтобы сохранять пристойно-участливое выражение лица. Отвечать ей не пришлось: мама отлично справлялась с вопросами за нее.
Никогда еще она не встречалась воочию с такой древностью. Да, она частенько сидела с бабушками - но это были живые, активные старушки, а не эта... развалина...
Рот у Мерна рода Улы не закрывался до конца, и ниточка слюны стекала на подбородок, и сиделка иногда брала платок и оттирала ему воротник. Зубов не хватало, и говорил он невнятно: иногда Олле приходилось вмешиваться и пояснять, что же именно он имел в виду.
Блеклые глаза смотрели куда-то мимо Саю, куда-то за ее плечо, и Саю боялась, что старый Мерн видит там ее мертвых предков, с которыми скоро породни...
Породнится?
Породнится?!
Разве она недостаточно красива, воспитана и талантлива, чтобы мама нашла ей кого-нибудь помоложе?
Она бросила взгляд на Лелле. Лелле улыбалась и кивала словам Олле, совершенно не обращая внимания на панику дочери.
- Здравствуй, мама! - прервал очередное старческое бульканье молодой - а по сравнению с голосом Мерна и вообще мальчишеский, - голос.
Саю посмотрела на мужчину, легкой походкой спешащего к столику по дорожке оранжереи. Свет, ложившийся на его темные, почти черные, волосы, по-жречески убранные в длинную, до пояса, косу, придавал им синеватый оттенок. Никакой седины! Ярко-синие глаза под густыми бровями смотрели осмысленно и внимательно, никакого старческого моргания. Да ему и тридцати, наверное, еще не было - этому сильному, здоровому, молодому мужчине.
Саю поспешно допила чай, смачивая пересохшее горло.
Слава Богине! Слава Богине...
Ей стало стыдно за свои страхи. Молодой жене надлежит заботиться о престарелых родственниках мужа, разве может быть иначе?
- Здравствуй, сынок, как служба? - светски поинтересовалась мудрая Олле, - Все ли хорошо?
- Все отлично, мам, - мужчина поклонился Мерну, - здравствуй, деда.
Он легко подвинул себе тяжелый дубовый стул и сел, откинувшись на спинку. Саю поежилась под его оценивающим взглядом. Лицо у него некрасивое, надменное, нос крючковатый, как у ворона. Неприятно. Но... все лучше, чем старик.
- Здравствуйте, мудрая Лелле. А это?..
- Моя дочь, мудрый Рео. Ее зовут Саю. Саю, поздоровайся.
- Здравствуйте.
- Какое сокровище! - Рео хлопнул в ладоши, и нефритовые жреческие четки на его широком запястье щелкнули в такт. - Какое сокровище достанется моему дедушке!
Все оставшееся время все силы Саю уходили на то, чтобы не разреветься. Она кивала, когда ее что-то спрашивали, и даже улыбалась в ответ на улыбки, но в горле стоял горький ком и в глазах так щипало, что она совершенно не следила, на что соглашается и кому же улыбается.
