Боль пронзительно остра. Прет навылет вертел. Расстаемся мы, сестра, Может быть, до смерти.

Мировая требуха В дьявольском желудке. В интонации стиха Старые погудки.

Ночь. Мороз. Метель и лед. Болен я и жуток. До посадки в самолет Меньше полусуток.

С поэтических котурн Шмякнусь мордой в лужу. Улетаешь на Сатурн, Оставляешь душу.

Стали детские стишки Яростной балладой. Из моей седой башки Вышла ты - Палладой.

Вурдалаки, псы-дружки: Пасти, когти, лапы. Осторожные шажки Направляешь к трапу.

Человечьих сальных стай Маята убога. Улетаешь, - улетай... Только веруй в Бога.

Разгрызай судьбы гранит, Не журись на долю Он спасет и охранит, Даст покой и волю.

Не печалуйся, прости Тех, кто сбоку, между. Мы хотим тебя спасти, Подарить надежду.

Трудно спрясть в стальную нить Волокно любое... Нас нельзя разъединить, Мы всегда с тобою.

2 января 1982 года

88.

Национальный спорт: горелки, Застолья злая чехарда, Изысканные посиделки, Разысканные господа...

И в этой зыбкой круговерти, В бенгальском чадном колесе, Я забывал совсем о смерти И был талантливей, чем все.

Метель с дождем пороли воду Моих Фонтанки и Невы. Я пил стаканами свободу И был свободнее, чем вы.

Я не боюсь хулы и славы: В запасе вечности мешок. Плесни мне, Антиной, отравы В щербатый кратер на вершок.

Высоколобые клевреты, Хоть я - отступник-ренегат, Надеюсь, русские поэты Меня возьмут с собою в ад.

Пусть я привержен к странной влаге, Но попадаю в колею... Ведь я умею на бумаге Творить вселенную свою,

Где бродят смутные светила, Где Бог смеется и грустит, Где Матерь Божья приютила Своих подружек Аонид.

8 ноября 1980 года

89.

И. З.

Во всем мне хочется дойти До оболочки.., А не до сути... Все пути Без проволочки.

Я - раб разнузданной молвы, Царь суесловья. "Если угодно" и "увы" Мои присловья.

Долил Господь стакан вина Мне, недоумку. Ничья вина? Моя вина. Стакан не рюмка.

Я получил свое сполна. Желта монета. Ничья вина? Моя вина. Прощай, планета.

Туман кровавый застит мозг. Живуч я - гнида. Теряю сон. Теряю лоск. Прощай, планида.

Мой ангел бодрствует в ночи, Роняя перья. Ты знаешь все, но промолчи Из суеверья.

Стою с протянутой рукой У двери рая. Бью кулаком, стучу клюкой И обмираю.

И у меня, как у крота, Закрыты вежды... Не вдруг откроются врата На зов надежды.

27 апреля 1993 года

90.

ДВАДЦАТЬ ДВА ПОСЛАНИЯ

I.

В. К.

Возликовала духа плоть. Намокла нижняя рубаха. Ослобонил меня Господь От разъедающего страха.

В извивах пакостных словес, Шизоидных и лучезарных, Страх стушевался и исчез, И я захныкал благодарно.

Набрякших век подъемный мост, Скрипя, открыл картину мира. Ответ на все вопросы прост: Не сотвори себе кумира.

Запей духовный бутерброд Глотком воды чужого моря, Забудь народ, оплот и род, Вдохни соленый воздух горя.

Я - пассажир, а не судья В не мной сколоченном ковчеге... Вонзись, харонова ладья, В песок на залетейском бреге.

24 февраля 1978 года

II.

В. Т.

Сними мишурное обличье. Побудь в раздумье недвижим. Яви таимое величье Не только близким, но чужим.

Ведь маска площадного мима Навек не скроет хитреца. Картон в чаду огня и дыма Пронижет аура лица.

И все увидят, холодея, Что, нарушая общий строй, Под балахоном лицедея Бредет трагический герой.

За ним на фуре в пестрых лентах Везут нехитрый гардероб, И серебро для монумента, И эшафот, и тесный гроб,

Ведро чернил, полпуда грима, Реприз дубовый поставец, Тугие крылья серафима, И поэтический венец...

Друзья склонятся горделиво. Враги рассеются, как дым... И ты уйдешь неторопливо На небо вечно молодым.

9 августа 1978 года

III.

Г. М.

Щеголеватый поползень, артист, Артикул разучивший под сурдинку, Гнетет тебя факира тяжкий свист И загоняет выспренно в корзинку. В норе из прутьев - теплое гнилье: Труха, трава, вода и даже пища. Ползи в свое предвечное жилье, В дарованное утлое жилище.

Перевари несбывшийся пленер, Сжав челюсти в неумолимой муке, Пока фигляр не бросит на ковер Перед толпой выделывать кунштюки.

Очковой кобры неподъемна роль Для поползня-ужа, художника-придурка... Укрой от всех надуманную боль, Фальшиво размалеванная шкурка.

Толпа зевак топорщит бельма глаз, Перстами тычет и гогочет гадко. Не умирай от гордости, сейчас Очнешься от сердечного припадка.

Раздуй свой бестелесный капюшон, Облей слюной вспухающее жало... Гляди: факир от ужаса смешон, А рыночная мразь бежала.

11 февраля 1979 года

IV.

А. Ст.

Глухонемой меж кукол хора, Усталый, нежный и хромой Любовник дряблой Терпсихоры Идет в метро. Пора домой.

Зал пуст, как пошлая бутылка. Нога болит. Спектакль не впрок. От пропотевшего затылка Клубится в сумерках парок.

Отхаркались аплодисменты. Привычный грим небрежно стерт. Затасканные комплименты Нашептывает грустный черт.

Где композитор, балетмейстер? Жрецы, завистники в душе... Ушли варить невкусный клейстер Для будущих папье-маше.

Шестнадцать полных рюмок пота Он выплеснул сегодня в зал, Такую дерзкую работу, Валясь с катушек, показал.

Толчками перла боль, помногу, Как водка в глотку с утреца. Он грыз прокушенную ногу... Никто не понял хитреца.

Ночь сладострастно бархатиста. Он едко шутит чуть живой... И обаяние артиста Как нимб, чадит над головой.

5 апреля 1983 года

V.

Дм. Шар.

Скандинавист, фразер, кирюха, Педант, авантюрист, жуир... Не воскресит уж бормотуха Тебя и не вернет в сей мир.

Прожил как вешний одуванчик Ты жизнь забавную свою. Нальет Господь тебе стаканчик Вина церковного в раю.

Ты не чиновен, и реляций Костлявых стук не канет в гроб. Соавторы твоих фелляций Перекрестят в кармане лоб.

Какая черная обида До судорог, до немоты: Урчат в утробе кровью гниды, А Богу душу отдал ты.

Столь благостен и деликатен Опохмелявшийся святой Ты был им, сукам, неприятен Своей повадкой и судьбой.

Завою в голос, будто прачка, И разобью об стол кулак. Ну, где ж она, твоя удачка, Новопреставленный чудак.

1 декабря 1978 года

VI.

Г. Мих.

В кого ударит гром копьем, Тот не умрет в мгновенье века, Растекшись по траве живьем Кипящей шкурой человека. Он гул трескучий ощутит Расплавившимися ушами, И всаженный до плеч в аид Заплачет черными слезами. И волдырями узрит глаз Чужих галер крутые груди, Пока горячечный экстаз Загробный ветер не остудит. И пыточное колесо По млечной полетит дороге... И он поймет, что с ним в серсо Играли люди, а не боги.

31 марта 1978 года

VII.

М. Люб.

Забавен рифменный нарядец Тугих полуребячьих строк. Я - прирожденный тунеядец, Хвастун, нахлебник, шут, игрок.

Мои бездумные проказы В водоразделе свето-тьмы Страшней прилипчивой проказы, Опасней легочной чумы.

Ступайте с миром, человеки, Не суйте в кал и гной носы. Рифмованные чебуреки Дешевле конской колбасы.

Купите пузырек портвейна (Покойник выпить не дурак). Смиренно и благоговейно Я вам желаю всяких благ.

Мои сомнительные связи... Но несомненно, что друзья Не понимают: им из грязи Не выйти никогда в князья.

Безоговорочно владею Пространством писчего листа... Богопротивная идея Избранничества и креста.

Я, хлопцы, леноват немного... Не всякий примет и поймет Престранную привычку Бога Копить для трутней горький мед.

Самодоволен, туп и сален Вместилище для потрохов Бездарен я и генитален Приборчик для таких стихов.

29 марта 1981 года

VIII.

А. Лав. Ты Логос сочетал и Эрос Под знаком нового креста Сшибая с нас и спесь и серость Ты свят и жизнь твоя чиста

Тебе орлу доступно небо К тебе склоняется Христос А мы для хлева и для хлеба Закапываемся в навоз

Наивный плут князь Мышкин в сбруе Нас ужасая и дразня Искариотских поцелуев Беги воскликнув Чур меня