Он редко выражался, но сейчас настал именно такой момент. Просто в голове не укладывается! Не месяц, а сущая катастрофа. То одно, то другое – как сглазил кто-то.
– Черт, я же не успел скопировать с ноута свой проект, три месяца работы коту под хвост… – сокрушался любимый. – Ты уже в полицию позвонила? Что говорят, смогут найти воров? Плевать на деньги и остальное, в ноуте же столько инфы было и о заказчиках, и об их предпочтениях, там же вся моя работа… – не унимался никак Юра.
А ведь я ему говорила: копируй все на облако, но нет, он же сам знает, как лучше и проще.
– Никуда я не звонила и, если по правде, не вижу в этом необходимости. Вещи, как и деньги, нам все равно не вернут. Зато выедят весь мозг, затаскают по допросам, и в конечном итоге дело останется у них висеть мертвым грузом.
– Лика, блин, – заорал муж. – У нас отделение под носом расположено и камеры натыканы везде, подорви свою задницу и сходи, напиши заявление. Мне нужен только мой ноут, все остальное не несет в себе никакой ценности. А я постараюсь пораньше отпроситься с работы и тоже заскочу в полицию, напишу свое заявление, чтобы шустрее работали.
– Ладно, – я вздохнула.
Лучше согласиться и доказать ему на деле, как работает наша доблестная полиция. Я сбросила вызов и, встав с кровати, аккуратно вышла из комнаты, старясь не затоптать улики. Если их, конечно, кто-то будет искать.
Камеры натыканы… какой в них толк, если грабители наверняка предусмотрительно напялили на себя маски. Раньше, слыша о том, что кого-то ограбили, все время думала, что такого со мной явно не произойдет. И вот, пожалуйста!
Так не хотелось идти в полицейский участок, у меня с ним связаны отнюдь не радостные воспоминания, но ничего не поделаешь. Хоть бы не подняли старое дело, муж-то у меня не в курсе, что я проходила свидетелем в деле об убийстве… Не хочу об этом вспоминать, по крайней мере, не сейчас.
Стояла около подъезда еще долго, все тянула резину, будто ощущала подвох во всем этом. Ладно, нужно прекращать параноить, никому от этого лучше не станет. Только-только отошла от подъезда и… вдруг почувствовала, как сзади кто-то подкрался. Не успела среагировать, мне плотно закрыли рот ладонью, чтобы не вздумала орать. Как назло, рядом никого… Страх впился в кожу мелкими иголочками, а волосы на затылке встали дыбом, пока неизвестный тащил меня от дома прямиком на неохраняемую стоянку.
Я, наконец, взяла себя в руки и стала сопротивляться, отказываясь идти, тогда бугай просто приподнял меня над асфальтом, словно пушинку. Мычала ему в руку, даже вцепилась в кожу ногтями, но тщетно. За какую-то несчастную минуту меня оттащили на стоянку и силой запихали в черный тонированный джип. Кто-то сел на переднее сидение за руль, я тут же потянулась руками к двери, ложно надеясь, будто смогу убежать. Замок защелкнулся как раз в тот момент, когда дернула на себя рычажок. Меня заперли…
Из-за подступившей к горлу паники не могла нормально дышать в закрытом пространстве, я задыхалась и вот-вот могла потерять сознание, будто у меня клаустрофобия. Спустя пару секунд, когда казалось, что хуже уже быть не может, вдруг услышала:
– Ну, здравствуй, тварь. Вот мы и встретились.
Нет, этого не может быть на самом деле! В машине достаточно темно, хотя на улице светило яркое солнце. Но, как не силилась, я не могла толком разглядеть того, кто сидел рядом со мной на заднем сидении. Да и не хотела, но этот озлобленный голос… Его я узнаю из тысячи, даже если произнести шепотом. Сердце от паники ухнуло в пятки, меня тут же бросило в жар от одной только мысли, что Грачев все-таки вышел из тюрьмы. Погодите-ка, сколько лет прошло? Явно не десять! Он не мог так рано освободиться – точно, не мог! Неужели сбежал? От каждой новой мысли внизу живота адски ныло, а перед глазами плыла картинка.
– Вы… Вы… не… мог… ли, – я заикалась от страха, хотя Грачев ничего еще не сделал, только лишь заговорил со мной.
Я прекрасно помнила его твердое обещание в зале суда относительно меня. И вот он теперь тут, на свободе! Что мешает мужчине задушить меня прямо сейчас и выбросить тело в сточную канаву? Черт, как я могла на самом деле поверить тому противному, скользкому типу, что проблема решится еще в тюрьме?
– Боишься меня, тварь? – он хмыкнул. – И правильно делаешь.
– Вы сбежали? – не знаю, как мне только хватило мужества спросить.
Боже, пожалуйста, скажи да! Тогда хотя бы можно анонимно сдать мужчину полиции. Однако после того как монстр гортанно засмеялся, вся моя уверенность одним мигом улетучилась.
– В этот раз тебе так не повезет, и не надейся. Меня выпустили по УДО еще полгода назад.
Он внезапно пододвинулся ко мне вплотную и больно схватил за волосы на затылке, с силой потянул их вниз, вынуждая смотреть ему в глаза. Они горели праведным гневом, не оставляя мне никакой надежды на спасение. Вот теперь я могла видеть мужчину перед собой, чувствовать его хищный магнетизм, перед которым незамедлительно нужно было склонить голову и скулить. Монстр, я не ошиблась в своих мыслях, безжалостный и беспринципный, такой никогда не отступится от своей цели, будет преследовать жертву до конца, а затем вцепится в ее нежную шею острыми клыками и будет держать до последнего выдоха. Именно таким я его видела сейчас в полутьме салона автомобиля.
Захват на затылке оказался крепким, слезы брызнули из глаз, а монстру только это и нужно было.
– Все это время я считал дни, часы, минуты до того момента, как снова встречусь с тобой, тварь, и плюну тебе в лицо. Поверь, это будет самое невинное, что я с тобой сделаю.
Слезы лились градом, меня всю трясло от переизбытка эмоций и паники. Никто не знает, где я и что со мной будет дальше, а кричать о помощи бессмысленно. Сейчас я во власти Грачева, и непонятно, насколько сильно испортила мужчину тюрьма, какого монстра из него сделала в итоге. А ведь почти целый год после вынесения приговора я просыпалась в холодном поту, видя постоянно один и тот же сон: нашу с Грачевым встречу. И это оказывалось не милое рукопожатие, а страшные муки от лап монстра, ищущего для себя справедливость. Потом едва нашла в себе силы успокоиться и поверить, что Грачев уже никогда не выйдет, а, значит, не сможет навредить. А теперь он появился именно тогда, когда я только-только стала жить счастливой жизнью и крепко стояла на ногах в финансовом плане. Получается, полгода прошло с момента его УДО. Да за это время монстр мог следить за мной, анализировать каждый шаг и действие, таиться во тьме, чтобы потом внезапно напасть. Боже, а как же мой любимый Юра? Неужели теперь рикошетом достанется и ему?
Мне нечего было сказать Грачеву. Извиниться? Какой уже смысл? Это все равно, что приклеить лейкопластырь к трещине. Молить о пощаде? Так монстр только того и ждет, выжидает, когда поползу за ним на коленях, в слезах и соплях, вымаливая для себя жизнь и свободу. И ведь поползу, если встанет острый вопрос с моим мужем. Он-то к этой истории никак не причастен. Так что, по идее, Грачев не станет трогать невиновного. Или станет, назло мне?
Решила промолчать и послушать, что скажет еще. Что уготовил для меня теперь, когда я уязвима и беззащитна, как бабочка в токсичной паутине.
– Ты будешь теперь каждый день жить в страхе, ходить по улице и оглядываться, не идет ли кто-то за тобой тенью. Я уничтожу тебя, раздавлю, как мелкую букашку, так неосмотрительно вставшую на моем пути. Разрушу все, чего так долго добивалась, и все, что дорого твоему сердцу, не пожалею никого и ничего.
Он с отвращением пихнул меня, можно сказать, швырнул как куклу на другой бок салона и жестко пробасил:
– А сейчас пошла вон, беги быстро, на пределе своих возможностей и запомни: от меня невозможно скрыться, я всегда буду за твоей спиной, куда бы ни пошла, чтобы ни сделала. Дрожи, думая, по какому уязвимому месту я ударю в следующий раз и, кстати, жди вечером от меня сюрприз.
Замки на дверях открылись, я пулей выскочила из машины. Даже не верилось, что после всего осталась цела… Как и было сказано, бежала быстро, не разбирая толком дороги. Слезы затуманили взгляд, а в ушах все еще звенели последние слова монстра. Сюрприз? Боже мой, прошу, пусть это будет удар по мне, а не по Юре! Я не переживу, если с ним что-то произойдет, слишком сильно люблю и не могу позволить пострадать ни за что. В таком случае, проще бросить его, как бы ни было больно обоим от разрыва.
