Мое сердце бешено колотилось, когда ее волосы упали на сено, вплетая золото в чёрное. Она дрожала и икала со слезами на глазах, но не остановила меня. Во всяком случае, ее плечи расслабились, и она позволила мне исправить ту боль, которую причинила моя семья.

Я не торопился.

Я погладил ее, напоминая, что забочусь о ней, обожаю и никогда не причиню ей вреда. Мягкая густота ее волос проскользнула сквозь мои пальцы, становясь все более однородной по мере того, как я ухаживал за ней.

Я не только привел в порядок ее волосы, но и душу тоже. Я почувствовал, как она исцеляется, склеивая разрозненные кусочки, превращаясь обратно в Нилу, которую я знал и которой поклонялся.

Я влюбился в нее еще больше, потому что она показала свою силу не потерять себя.

И она сделала это для меня.

Под моим прикосновением она ожила.

Подчиняясь моей силе воли, она вздохнула свободно и счастливо.

Это не заняло много времени, обходя вокруг ее подбородка, я расчесал черные пряди. Сделав последний штрих, я откинулся на спинку, впитывая ее, заново знакомясь с этой новой женщиной, которая держала мое сердце так же уверенно, как и та, которую я оставил позади.

Обхватив ладонями ее лицо, я откинул в сторону её волосы и нежно поцеловал.

- Ты стала еще красивее, Иголочка.

У нее перехватило дыхание.

Прозвище, которое я использовал в нашей переписке, легко слетело с моего языка. Это слово символизировало все, что я любил в ней. Все, что я обожал с детства.

Ее губы приоткрылись, приглашая меня поцеловать ее глубже.

Я застонал, когда скользнул языком в ее рот, слизывая ее печаль и делая все возможное, чтобы она увидела правду.

Я никогда не смогу освободиться от нее. Никогда.

Мы молча лежали на сене, лицом к лицу, нежно целуясь. Мои пальцы скользнули в ее волосы, массируя кожу головы, удерживая ее в моих руках, а не в ее голове с мучениями.

Время шло, а мы все целовались и жили. Тихо и в безопасности, влюбляясь снова и снова. Мы дали друг другу ощущение нормальности, которого никогда не было раньше — притворяясь, что это наш мир, где ничто не может коснуться нас.

Наконец, я отстранился, поглаживая ее щеку костяшками пальцев.

- Я так понимаю, Бонс передал мое сообщение.

- Бонс?

- Пустельга.

Лицо Нилы загорелось впервые с тех пор, как я ее увидел. Боль от ее остриженных волос немного утихла.

- Да. Я понятия не имела, что хищные птицы могут быть обучены этому.

Я плюхнулся на спину, скрывая мучительную гримасу. Трахать Нилу стоя точно не было рекомендовано для выздоравливающего пациента.

- Они могут делать все, что угодно.

Мои губы дернулись, вспоминая, что мы сделали с Жасмин, когда были моложе. Я слишком оживился, чтобы развлечь Нилу, делая все возможное, чтобы забыть о ее волосах и наслаждаться нашим миром вместе.

- Например, Кес однажды научил ястреба залетать в комнату Жасмин и каждый вечер доставлять ей дохлых полевок, чтобы позлить ее. Она визжала и гналась за птицей до самой конюшни.

- Конюшни?

- Птичий вольер. - Я махнул рукой в сторону псарни. - По последним подсчетам, у нас в поместье было шесть хищников. Они живут на переоборудованном чердаке псарни. Птица, которую я послал тебе, вернется домой после того, как доставит свое послание.

Нила играла с сухой веточкой, и была все еще тише, чем обычно.

- Во-первых, я узнала, что здесь прячутся свиньи, а теперь еще и птицы. Чем дольше я живу в Хоуксридже, тем больше понимаю, как мало знаю.

И ты хочешь знать больше?

Как бы я ни ненавидел своего отца, я любил это поместье. Холл не держал меня —он мог превратиться в руины, но я любил эту землю. Акры свободы, убежище и дикая природа.

В конце концов, когда зло будет искоренено, я надеялся, что Нила примет это место как свое и сделает его таким же чистым, как она сама.

Это мысли о том, что будет после того, как все закончится.

Я нахмурился, сосредоточившись на другой части ее предложения.

- Свиньи?

Ее лицо напряглось.

- Забудь об этом.

Я хотел было возразить, но она вздернула подбородок, и мой взгляд скользнул вниз по ее шее к маленькому пятну на ночной рубашке. Несколько темно-красных капель насквозь пропитали белый хлопок.

- Что это за чертовщина? - Моя собственная боль не могла остановить меня от ощущения ее боли. Я позволил своему состоянию укрепиться, ища ее секреты, пытаясь узнать, как она пострадала.

Я знаю, как.

Мои кулаки сжались.

Нила тут же приложила руку к порезу на груди.

- Ничего страшного.

- Как это, бл*ть, ничего страшного. - Отбросив ее руку, я нахмурился. - Кто это с тобой сделал?

Холодная ярость овладела моей душой. Ее напряжение и секреты разбудили меня.

- Кто это сделал, Нила? Ответь мне.

Ее лицо исказилось, она отвела взгляд.

- Как я уже сказала, это не имеет значения. Ты видел мои волосы...это было ничто по сравнению с этим.

Схватив ее за подбородок, я заставил ее посмотреть мне в глаза.

- Это чертовски важно для меня. Мне нужно знать. - Все, что я хотел сделать, это ворваться в Хоуксридж и несколько раз ударить моего отца в гребаное сердце. Я хотел, чтобы он почувствовал боль смерти. Я хотел, чтобы он страдал вечно. - Кат?

Она зажмурилась. Еще больше эмоций нахлынуло на нее — страх, боль, слабость, чувство вины. В чем, черт возьми, она должна быть виновата?

Взглянув на два глубоких пореза, портивших ее совершенство, я понял, что Жасмин права. Следы могли быть нанесены только одним устройством.

- Этот гребаный членосос. Он воспользовался вилкой еретика.

Она вздрогнула.

- Как ты…

- Что еще они с тобой сделали, Нила? Твои волосы, твоя кожа. - Я потер лицо, не в силах избавиться от отвращения к себе за то, что оставил ее в руках отца и брата. - Ты должна была написать мне, рассказать, что они делают.”

Она села.

- Как ты догадался о вилке еретика?

Я нахмурился.

- По крайней мере, один человек говорит мне правду, а не пытается скрыть ее, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.

Она отвернулась, и в ее глазах вспыхнул гнев.

- Жасмин.

- Да, Жасмин. - Схватив ее за запястье, я заставил ее посмотреть на меня. - Сестра, которой я поручил охранять тебя. Женщина, которой ты должна была доверять и сказать, если тебе нужна помощь или защита.

Я хотел встряхнуть ее.

- Ты терпела и лгала мне, что все было хорошо…

Она вырвала свою руку из моей хватки.

- А что мне оставалось делать, Кайт? Я думала, ты умер. Я стала кем-то, кого не узнавал. А потом я услышала, что ты жив, и дала обещание тоже остаться живой, чтобы мы могли покончить с этим вместе.

Она опустила глаза, отстраняясь от меня.

- Кроме того, я пережила и худшее. У меня просто был момент слабости перед тем, как прийти сюда сегодня вечером, вот и все.

- Это еще не все, и ты это знаешь. - Я с трудом сглотнул, когда ее эмоции выкрикивали очевидное, в то время как ее рот отказывался говорить. - Ты на грани, Нила. Я чувствую это.

Схватив ее за плечи, я встряхнул ее.

- Черт возьми, ты сильнее их. Не дай им победить. Обещать мне.

Она пережила и худшее от моих рук.

Позорный стул. Порка.

Но я причинил ей больше всего боли, потому что не был рядом с ней.

- Боже, Нила. - Я подтянула колени кверху, словно я был в клетке. Эта позиция была предпочтительнее, когда я был ребенком. Колени подняты, руки уперты, голова опущена - маленькая крепость от подавляющего напряжения, которое я не мог отключить. - Я никогда не прощу себе того, что сделал.

Мои глаза защипало от ярости из-за того, кем я позволил себе стать. За то, что был таким чертовски слабым.

Нила бросилась на колени и прижалась ко мне.

- Прекрати. Тебе не нужно прощение. Забудь об этом.

- Я никогда этого не забуду. Нет, пока я жив.

Глядя в ее черные глаза, я поклялся:

- Я никогда не перестану делать это для тебя.