Бонни закашлялась.

- Нет, я так не думаю. Не снимай нижнего белья.

Мои глаза распахнулись.

- Что? - Кат нахмурился.

Она сморщила нос.

- Вид голой сточной крысы испортит мне аппетит.

Кат усмехнулся.

- У тебя странные идеалы, мама.

Она фыркнула.

- Извините, если я предпочитаю наслаждаться едой, не испытывая отвращения.

Снова стукнув тростью по стулу, она добавила:

- Садись. И молчи. Подумай о том, что ты сделала.

Жасмин подтолкнула меня вперед, идеально играя роль врага.

Холод скукожил мою кожу, сжал мое сердце и заставил покалывать пальцы ног, когда я согнула колени и села. Я едва сдержала крик, когда тысячи игл вонзились в мои ягодицы и бедра.

Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу, будто паря над острыми, колющими иглами.

- Перестань бороться с неизбежным, Нила. - Кат шагнул за спинку стула.

Я напряглась.

Затем я вскрикнула, когда он надавил мне на плечи, жестоко прижимая меня к иглам. Притянув меня к себе, он обнял меня одной рукой за грудь, стоя сзади.

Его горячее дыхание доносилось до моего уха.

- Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в кожу?

Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных огоньков, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.

Бонни схватила меня за запястья, выдернула мои руки вперед и прижала их к шипастым подлокотникам. Все кресло ощетинилось, причиняя боль.

- Хватит! - Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к иглам и обернув вокруг меня кожаные наручники.

Она не могла смотреть мне в глаза, возясь с пряжкой.

- Это не для того, чтобы убить тебя, так что я не буду затягивать слишком сильно. Это просто чтобы удержать тебя на месте.

Непрошеные слезы текли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться — я держала каждую мышцу напряжённой, чтобы шипы не проникали дальше в мою плоть.

- Не сопротивляйся, Нила. - Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться в сторону. - Будет легче.

Легче?

Каждый дюйм моей кожи болел. Мое чувство осязания переключалось со спины на предплечья, икры и задницу. Оно не могло различить, какая часть тела болит сильнее всего. Я не могла сказать, кровоточат ли определенные участки, проколоты ли они, или иглы затупились от старости и стали мягкими, вместо того, чтобы колоть.

В любом случае, это было ужасно. Я хотела немедленно покинуть кресло. Я бы снова заплатила первый долг, потому что, по крайней мере, тогда боль приходила волнами...а сейчас она лишала меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превратилась в дрожащий сгусток агонии.

Задыхаясь, я дышала через нос. Мой рассеянный разум подпрыгивал, как своенравный мячик для сквоша, не давая мне усмирить свою тревогу.

Кат усмехнулся и опустился передо мной на корточки.

- Начало - это самая легкая часть.

Поднявшись, он нежно поцеловал меня в щеку.

- Просто подожди и увидишь, что произойдет, когда часы начнут тикать вперёд.

Он посмотрел на Бонни.

- Как долго мы договорились, мама?

Бонни посмотрела на изящные золотые часики на запястье.

- Элиза мучилась два часа во время ужина.

Кат усмехнулся.

- Прекрасно. Пусть будет три.

***

Я вернулась в настоящее, закашлявшись. Мои пальцы растирали заживающие струпья, усеивающие, как созвездия, заднюю часть бедер, спину и руки. Язвы сменились с пылающих на зудящие, когда мое тело начало заживать, но иглы оставили на мне гораздо больше следов, чем это было заметно.

Даже сейчас, несколько дней спустя, я все еще ощущала многочисленные укусы.

Я засыпал, фантомно ощущая иглы, вонзающиеся в меня, и просыпалась, тяжело дыша, мечтая оказаться в ловушке в гробу, усеянном миллионами игл.

Три часа в этом кресле были худшими тремя часами в моей жизни.

Я должна быть польщена тем, что они старались изо всех сил, чтобы уничтожить меня. Я оказалась аномалией, проблемой, которую они не ожидали. Я разрушила их грандиозные планы и привела в действие то, что никто не должен был терпеть.

И это было только начало.

В ту ночь, после железного стула, я заболела страшным гриппом.

У меня не было сил. Я почти ничего не ела. Мне не хватало солнечного света и любви.

Жизнь с таким злом и негативом разрушила мою иммунную систему, вызвав озноб и боль во всем теле.

И не было никого, кто ухаживал бы за мной.

Мне не позволяли увидеть Вона. Жасмин пропала.

Всё остальное превратилось в размытое пятно, когда я съежилась на пропитанной потом кровати и задрожала.

Моя комната никогда не была такой холодной. У меня не было сил разжечь огонь, а даже если бы и было, мне не дали свежих дров, чтобы сделать это.

Я замерзла, проголодалась и отчаянно хотела уйти. Я попыталась вспомнить, какой была моя жизнь до Хоуксриджа, до ухода Джетро, до смерти матери. Но у меня не было ничего. Все эти счастливые воспоминания были пустыми.

Неизвестный номер: «Бл*ть, я скучаю по тебе. Зная, что с тобой все в порядке...не могу выразить, как я благодарен. Это правда? Она оберегает тебя?»

Мое сердце упало. Я была в порядке. Я была сильнее, чем выглядела, но не настолько храброй, как мне казалось.

Я снова закашлялась, сотрясаясь от тошнотворной дрожи.

Джетро, я хочу рассказать тебе все.

Рассказать, что ты для меня значишь.

Рассказать, что они со мной сделали.

Я хотела поплакать у него на плече и разделить с ним свою ношу — уничтожить то, что я пережила, чтобы я могла отпустить и забыть. Вместо этого я заперла всё в себе и сохранила свои секреты.

Иголочка и ниточка: «Да, я в безопасности. Она была великолепна. Они меня не тронули. Не беспокойся обо мне. Просто поправляйся.»

Скрывать правду от Джетро - это самое меньшее, что я могла для него сделать. Я вздрогнула, не в силах избавиться от воспоминаний о том, что случилось, когда меня привязали к железному стулу.

Братья Black Diamond в течение часа подвергали меня пыткам. Они смотрели на меня с сочувствием, но не пошли против приказа Ката не подходить ко мне. Кроме Фло, я не разговаривала ни с кем из братьев после стрельбы. Им было приказано держаться на расстоянии, лишая меня любого союзника, которого я могла бы найти.

Ужин был подан, и я извивалась, когда вес моего тела медленно толкал меня на шипы. Укол каждого из них превратился в одно одеяло мучительного ужаса.

Подлокотники кресла были испачканы кровью, и я не осмеливалась взглянуть на пол, чтобы проверить, не капает ли она на ковер. Мне было жарко и холодно, я покрылась одновременно потом и мурашками. Мои мышцы напряглись, каждое подергивание посылало дикий огонь через мой организм.

А потом появился Вон.

Его глаза встретились с моими.

- Ниточка! - Он чуть не упал от ярости. – Бл*ть! Отпусти ее!

Ворвавшись в комнату, Ви двигался так быстро и яростно, что успел нанести удар кулаком в челюсть прежде, чем кто-либо отреагировал.

- Ви, не надо!

Часть меня была в восторге от того, что он ударил Ката. Другая же была в ужасе.

- Я в порядке. Не надо…

- Прекрати делать ей больно, чертов ублюдок! - Ви снова замахнулся, но промахнулся, когда Кат пригнулся и щелкнул пальцами, чтобы Black Diamond схватили Ви.

- Оставьте его в покое!

Мой крик не принес пользы.

Суматоха переросла в хаос. Мужчины отодвинули стулья. Мелькали кулаки. Послышалось ворчание.

- Стойте! Пожалуйста, остановись!

Они не остановились.

Мало того, что миллионы крошечных игл вонзались в мое тело, но я ещё была вынуждена смотреть, как моего близнеца бьют, пинают и оставляют задыхаться у моих ног.

Это заняло всего несколько минут.

Но наказание было суровым.