Хейс лежал на мелкопесчаной полянке, откуда открывалась живописная панорама с величественным озером в центре и высокими соснами по его краям, словно это огромный сапфир в малахитовой оправе. Несмотря на столь удачное местоположение, природная красота сейчас мало интересовала меловика, ведь в данный момент он размышлял над очередным доводом Несонумгайла о физической невозможности полёта. Новый попутчик Хейса оказался в высшей степени интересным собеседником, аргументы приводил простые, а потому - на редкость убедительные, отчего хотелось тут же вспылить не только фигурально, но и вполне материально - благо наличие мелкой фракции в округе позволяло такую вольность. И если бы не давняя мысль великого Базальтуса, утверждавшего, что перевод спора из дискуссионного русла в сферу физического воздействия означает несомненное поражение не сдержавшего эмоции оппонента, Хейс обязательно так бы и поступил. Сейчас он с особой остротой понял, что холодной и беспощадной логике гранитоида может противопоставить только бесспорный аргумент в виде реального факта, однозначно подтверждающего его теорию, действительно на первый взгляд кажущуюся фантастической. То, что для этого требуется стечение множества обстоятельств, не только теоретически, но и практически возможных, доказать никак не получалось, и это приводило Хейса в бешенство. Справедливости ради следует отметить, что свои эмоциональные вибрации меловик всячески скрывал и внешне выглядел вполне спокойным.

      Некоторое время гранитоид не проявлял активности, подставив серый бок потокам лучистой энергии, тем самым ещё более подчёркивая своё превосходство в очередном раунде столь занимательной околонаучной дискуссии. Несмотря на все усилия Хейса, Несонумгайл всё же чувствовал незначительное напряжение эмоционального фона, исходящее от меловика. Если бы не этот фактор вкупе с фантастическими построениями оппонента, далёкими от знакомых с детства физических законов, спор давно бы прекратился, и дороги попутчиков разошлись. Нельзя сказать, что путешествие в одиночестве как-то тяготило гранитоида и он мечтал о спутнике, скорее наоборот, но! Неожиданно для себя Несонумгайл отметил, что невзрачный на вид меловик всё же умудрился заразить его абсурдными и в то же время, чем-то привлекательными идеями, а потому терять собеседника именно сейчас гранитоид вовсе не собирался. К тому же, для завершения дискуссии достаточно было бы вскользь упомянуть о рыхлости внутренней структуры собеседника... но хвала великому Базальтусу! Снижение уровня высоконаучной беседы до выяснений возраста и происхождения соперников было бы непростительной оплошностью, которая впоследствии могла бы сказаться на безупречной репутации Несонумгайла. И не только в среде гранитоидов, но и далеко за пределами столь уважаемого конгломерата!

      В условиях максимально замедленного личного восприятия времени поток лучистой энергии ласково щекотал внутреннюю структуру Несонумгайла, навевая приятные воспоминания о недавнем затмении Светила. В такие моменты концентрация жизненного флюида усиливается многократно, что рождает новые мысли, свежие идеи, придающие долгому существованию осмысленность и определённую значимость. Жаль, что Старый Знакомый никогда не спрашивает, какими путями ему следовать по небосводу, и потому ближайшее затмение в этих широтах произойдёт не скоро. Но вместе с тем гранитоид понимал и другое: долгое ожидание придаст особый, ни с чем несравнимый вкус жизненному флюиду, ведь значительная доля удовольствия формируется не столько самим фактом воздействия, сколько внутренней готовностью принять его, впитать, ощутить, насладиться всеми его оттенками. Нет, это не самообман, как утверждают адепты молодых и ныне модных философских течений. Ни в коем случае! Скорее, тонкая настройка восприятия на грядущее событие, ведь все когда-либо испытывали горечь несбывшихся ожиданий, но виной тому не само свершившееся событие, а непомерно завышенные требования к нему. Схожие мысли многократно излагались в бессмертных творениях весьма уважаемого Базальтуса, что ещё больше убеждало гранитоида в истинности собственной модели мировосприятия.

   Несмотря на принадлежность к легковесному конгломерату, отдыхающий неподалёку попутчик, проявил себя не только энергичным спорщиком, но вместе с тем и весьма интересным собеседником. До скального массива, куда направлялся гранитоид, оставалось ещё довольно далеко, поэтому Несонумгайл не стал отказывать себе в удовольствии совмещения физического отдыха с занимательной философской беседой под лучами зависшего в зените Светила. Это лишь недолгая остановка в пути, затем последует резкое ускорение личного восприятия времени, когда яркий жёлтый шар вновь начнёт стремительно пересекать небосвод, внезапно пропадая за линией горизонта и вновь появляясь с противоположной стороны, и тогда можно будет продолжить путешествие. Вместе с меловиком, пока их пути окончательно не разойдутся.

   Новый попутчик пребывал в той же временной фазе, что и Несонумгайл, излучая спокойствие с незначительными эмоциональными вибрациями, тональность которых гранитоид определить до сих пор не смог - вероятно, сказывалась значительная твёрдость его собственной внутренней структуры. Наконец, Несонумгайл ощутил готовность собеседника к новому раунду поединка, при этом отметив, что и сам желает его продолжения. Причём, исход дискуссии уже не казался предопределённым, а потому сулил приятные неожиданности.

      - Отвергать то, что пока неподвластно пониманию - антинаучно! - оживился меловик. - Истинная цель науки как раз и состоит в приведении необъяснимых явлений в строгое соответствие с физическими законами нашего мира. Отсутствие академических знаний о природе левитации вовсе не означает, что мы не можем летать! Будучи разумными и рациональными, мы себе запрещаем даже помыслить об этом. Но хотелось бы напомнить, что наука - это поиск возможностей, а не изучение запретов.

      - Тогда нужно отделить домыслы и фантазии от фактов, - спокойно парировал Несонумгайл, - разве это антинаучно?

      - Согласен! Но знаем ли мы заранее, где грань, отделяющая фантастику от реальности? - возразил Хейс, и тут же с пылом добавил: - Готов спорить, что Старый Знакомый, будь у него возможность участвовать в нашем споре, посмеялся бы над нами! Очевидно, его восприятие законов природы совсем иное, нежели у нас.

      - Обсуждать помыслы Старого Знакомого всуе... - мысль гранитоида излучала сочувствие к оппоненту. - Так мы и до Светила дойдём.

      - А почему нет? - не унимался Хейс. - Разве для настоящей науки существуют запретные темы? Уверен, что Старый Знакомый отличается от нас лишь размерами, разве что... по поводу Светила у меня окончательного мнения пока не сложилось...

      Несонумгайл чувствовал, что ещё немного, и меловик окончательно сойдёт на зыбкую почву предположений и догадок. Когда его теория окончательно рассыплется, гранитоиду придётся путешествовать в гордом одиночестве. Чтобы не лишиться попутчика, он решил мягко перевести беседу в нейтральное русло:

      - Лучший арбитр - неоспоримый факт! Подождём доказательства или опровержения столь смелой теории. Времени у нас более чем достаточно, не так ли?