У, подкованная ты моя! Все, оказывается, можно было зарубить, просто запретив впускать тебя в этот клуб?

– Нет, только этот. Дальше.

– Что? – Она снова облизала губы, а я непроизвольно поймал взглядом движение языка.

– Можешь налить чая или воды, – позволил я. – Потом расскажешь, с чего ты решила, что ты в Теме.

В этот раз Полина ломаться не стала, поспешно встала, со второй попытки нашла шкаф с чашками и наполнила из чайника наполовину.

– А заварка есть?

– Рядом стоит заварочный чайник с черным чаем. Свежим.

Это был мой фетиш, поэтому Нина все три раза, что приходила ко мне, заваривала свежий чай. Хм, надо отправить Нину на квартиру для игр, чтобы вычистила там все после Вари.

– Садись, продолжай.

Полина заметно раскрепостилась. Села на стул, обняла ладонями чашку и задрала на сиденье ноги, уперев голени в ребро стола.

Я промолчал. В любом другом случае сделал бы замечание, но сегодня можно было спустить такое поведение. Не думаю, что она станет частой гостьей в моем доме.

– А я у вас первый раз, дядь Саш, – вдруг доверительно произнесла Полина, словно считав мои мысли. – Почему вы нас не приглашаете в гости?

– Не имею привычки водить гостей в дом.

– Но сегодня я у вас дома.

Я уловил заигрывающие нотки в ее голосе.

– Кто тебе сказал, что в качестве гостьи? – холодно уточнил я и тут же вернулся к прерванному разговору: – Когда и с чего ты начала?

Ожидаемо, девчонка снова насупилась. Разглядывала свои коленки и морщила лоб.

– Я… не сразу. Просто все эти свидания, поцелуйчики – это не мое.

– Неужели?

– Дядь Саш, не смейтесь. Я реально думала, что фригидная, пришибленная какая-то. Все подружки уже по второму-третьему разу влюбляются, а меня тошнит от слюнообмена.

– Слюнообмена?

– Ну, от поцелуев! Меня вообще не возбуждает вся эта романтика. А когда я смотрела фильм, мне нравилось…

Слова вырвались из нее, и тут же речь оборвалась. Она испуганной пташкой смотрела на меня и мою реакцию, явно не собираясь быть настолько откровенной.

– Дальше, – сделал вид, что пропустил ее неловкое откровение.

– Все. Я поняла, что мне нужно пожестче.

– Насколько?

– Что?

– Насколько пожестче тебе нужно?

Полина пожала плечами, отставляя чашку и спуская ноги.

– Не знаю. Я не пробовала. Но я погуглила про БДСМ[4] и решила сначала попробовать, чтобы потом решить.

– Что уже пробовала?

– Ничего еще. До восемнадцати меня даже в клуб не пустили, а Стасик… Ой.

– А Стасик?

– Ну, это мой бойфренд… Бывший.

– Дальше. Или мне из тебя каждое слово клещами вытаскивать?

– Клещами? М-м-м… А вы умете клещами?

– Не отвлекайся. Что сделал Стасик?

– Ничего. Он не проникся. Было больно, но ни фига не возбуждающе. Мне нужен взрослый мужчина. Настоящий доминант.

Я хмыкнул:

– Ни один нормальный доминант с тобой связываться не станет. Ты молодое, нежное, неопытное мясо, Полин. А вот если увязнешь в отношениях с придурком, который тоже начитался книжек и насмотрелся порнороликов, он еще покалечит тебя физически и психологически. Это ты гуглила?

Она неуверенно кивнула.

– Но ведь должен быть договор, стоп-слово?..

– Будет. Это модно, поэтому договор и слово заводят все. Только никто не придерживается. И ты – куда пойдешь с нарушенным договором? В полицию? Или сразу к папочке?

– Я не… А стоп-слово?

– С разорванным ртом ты сможешь его произнести? – грубо оборвал я.

Полина снова схватилась за чашку.

– Можно спросить откровенно? – спросила спустя минуту. – Без передачи родителям?

– Сейчас можно. Мы заранее условились, что родители не узнают о нашем разговоре, если ты будешь послушной.

Полина кивнула, но опять замолчала. Я подождал еще минуту, отошел к окну и закурил. Тогда она и заговорила, наверное, перестав чувствовать давление взгляда.

– Я точно не такая, как мама, как девчонки. Я не возбуждаюсь от всей этой романтики.

– Это не повод лезть к извращенцам в БДСМ.

– Но… А если это единственный вариант отношений для меня?

– Тебе всего восемнадцать. – Я повернулся, присел на подоконник, затянулся и выпустил дым в кухню. – Ты слишком мала, чтобы уверенно заявлять, что БДСМ – это единственный возможный вариант.

– А вы?

– Что я?

– Сколько вам было, когда вы выбрали Тему?

Шах и мат. Но откуда она могла знать?

– Восемнадцать. Но тогда были другие времена.

– Сейчас не лучше. Почему вы уверены, что я в свои восемнадцать не могу определить, что мне надо? Вы же определили? Дядя Саша, вы до сих пор практикуете БДСМ?

Соврать или признаться? Она бестолковая, и нас ничего не связывает, кроме ее семьи. Сейчас я имею на нее давление, из-за которого она вынуждена слушаться, но признанием дам ей противовес. Если она вообще сможет удержать язык за зубами и не проболтается.

– Нет. Это было увлечение по молодости. Блажь. Потом прошло. Я повзрослел, поумнел, стал ответственнее относиться к жизни. И у тебя пройдет, просто не нужно углубляться в Тему и травмировать свою психику.

Полина поджала губы и не произнесла ни слова, пока я тушил сигарету и мыл пепельницу.

– Дорога в клуб тебе закрыта. Не пытайся снова туда попасть. И помни: если я еще раз поймаю тебя в тематических клубах – сдам отцу с потрохами. Уяснила?

Она неохотно кивнула, вышла из-за стола, сполоснула чашку и убрала на место в шкаф. Я следил за каждым движением: ничего лишнего, никакой суеты, все спокойно и упорядоченно. Мой внутренний перфекционист остался довольным.

– Идем, покажу, где взять постель. Расстелешь на диване.

И снова я следил за четкими, выверенными движениями Полины, начиная кайфовать от творимого ею упорядоченного беспорядка.

У меня редко, крайне редко кто-то ночевал. Иногда мог остаться Костя, еще реже – друзья по клубу, и никогда – девушка. Девушек я всегда отвозил на квартиру для игр.

Видеть разобранный диван – это как бросить грязную салфетку на пол. Но Полина очень аккуратно расстелила выданные постельные принадлежности. Простыня не спадала, подушка четко лежала на диване, не залезая на боковушку, у одеяла приглашающе откинут уголок.

– Спокойной ночи. Завтра утром отвезу тебя домой.

– Ага. Спокойной ночи, дядя Саш.

И снова тишина между нами. Я стою напротив нее, а она чего-то ждет. Чего?

– Ложись.

– Да. Сейчас вы уйдете, и я выключу свет.

Ах да! Черт, как же непривычно иметь в доме гостей, а не рабынь.

– Конечно.

Я развернулся и вышел, начиная осознавать, что если бы козявка меня не выставила, я бы с наслаждением досмотрел ее отход ко сну. Как она раздевается, как и где складывает одежду, как забирается под одеяло и какую позу принимает, когда засыпает…

Я в Теме. Я, на хрен, в Теме по самые яйца! Но ей этого знать не положено.

Утро добрым не бывает. Это правило как-то синхронно распространилось не только на меня, но и на мою гостью.

– Чай будешь?

– А пожрать-то уже можно?

– Колбаса, сыр, масло в холодильнике.

Я курил утреннюю сигарету, смакуя горький дым, и рассчитывал, что утренний стояк уймется с одной сигареты.

– Поставь чайник на огонь.

Полина совершенно выбивалась из образа, взлелеянного вчера перфекционистом: взлохмаченная, припухшая после сна, насупленная. Но исполняла все четко. Достала продукты, аккуратно нарезала на доске и собрала бутерброды. Не спрашивала, буду ли я, просто сделала и на меня тоже.

– Кофе есть?

– В верхнем левом шкафу.

Она поднялась на цыпочки, и вчерашнее слишком короткое платье задралось, приоткрыв нежные полушария попки.

Кадык дернулся, я поперхнулся дымом и отвернулся, рукой придерживая внезапный оптимизм члена. Придется закуривать вторую до кофе.