В коридоре раздались торопливые шаги.

— Что тут такое?

Мистер Хилгард растерянно замер на пороге спальни. За его спиной маячила Климентина.

— Что такое? Что за вопли? — спросила мачеха, переводя глаза на трёх девушек.

Лицо её было без макияжа и выглядело измождённым.

— Ты сама подвергаешь Пенни опасности, — прошептала Джей Фионе на ухо, — смертельной опасности сейчас.

Она была разъярённой и выглядела дикой.

Страшной нечеловечески.

— Отпусти мою сестру! — заорала Пенни.

Глаза искрились от слёз.

— Господи, милая, — только и сумел произнести мистер Хилгард. Он бросился к дочери и обнял её. — Девочки, убирайтесь немедленно.

Дикий гнев испарился с лица Джей, она ослабила захват.

— Пенни… Прости меня, но я обязана остаться.

Фиона со всей силы толкнула Джей. Падать на пол для вампирши оказалось не больнючим, как если бы упал обычный смертный, и по лицу Джей пробежала злость, едва она встала. Сопя, она ринулась на Фиону и толкнула её к стоящему шифоньеру у стены. Мачеха заорала, отец кинулся между двумя девушками.

— Прекратите! — зарычал он. Повернувшись к Фионе, спросил: — Ты в порядке? — Потом обратился к Джей: — Что здесь произошло?

Фиона потёрла затылок и, не спеша, пришла в себя. Джей молчала. Пенни тоже.

— Хорошо, всё случившееся роли не играет, — подытожил отец. — Видно, мы все сегодня немного взвинчены. Джей, тебе лучше пойти домой.

Джей посмотрела на Пенни. Подрагивая, Пенни отвернулась от неё. Она кинулась и укрылась за спиной отца, ничего не сказав.

— Я возвращусь, — тихо сказала Джей.

Её слова прозвучали угрожающе, а не обещающе.

— Пока что нет. — Тон отца прозвучал командно.

Посматривая через плечо отца, Пенни заметила кровь на блондинистых прядях сестры.

— Нам необходимо время, чтобы остыть, — подвёл итог отец. — Давай, Джей, шевелись.

Джей покинула комнату, отец направился следом. Пенни била дрожь и она шмыгала носом, игнорируя головную боль и нарастающее бормотание разных голосов в своей голове. Из проигрывателя лилась бешеная музыка, стучащая по ушам.

***

Следующие два дня Джей звонила раз десять.

Пенни ответила на первый звонок. Телефон затрезвонил в полночь, Пенни взяла трубку автоматически, находясь в полусне.

— Пенни, не клади трубку, — сказала Джей.

Пенни положила трубку. Через миг телефон затрезвонил опять.

— Пенни, выслушай меня, если не хочешь умереть.

— Шантажируешь? Психичка, — ответила Пенни и стиснула трубку телефона.

Говорить было трудно, голова болела.

— Пенни, выслушай. Сегодня ты получила недостаточно крови. Из-за меня ты ослабла, а взамен ничего не получила. Тебя это убьёт.

Пенни слушала Джей, но смысл сказанного убегал от неё. Пенни пропускала её слова мимо ушей и проваливалась в какой-то туман.

— По барабану.

— Может, тебе и по барабану, но если бы ты сейчас была в здравом уме, то не сказала бы так. Сейчас твоя голова полна неразберихи. Ты не владеешь собой, неразумна, чтобы признать это.

Пенни поняла через какое-то время, что вела себя, как полная идиотка.

— Я хочу понять одно, — произнесла Пенни, — правда ли то, что ты сказала Фионе?

В трубке раздался вздох.

— Да, я и вправду сказала так Фионе, но это на самом деле не так, я всего лишь хотела отделаться от неё.

Нервы Пенни опять сдали.

— Почему я обязана верить девушке, которая всегда врала? — выкрикнула она и швырнула трубку, плача.

***

Следующий день Пенни провела в полном и бездумном отрицании. Девушка везде видела обман: и ругань с Джей, и её тревога, и её собственная болезнь. Пенни не обращала на неё внимания, просто принимала таблетки, не задумываясь над тем, для чего их пьёт. Она игнорировала болтовню отца и Фионы про то, насколько быстро она гаснет, как белеет и ослабевает, как состояние её становится хуже.

Лишь она одна знала про то, что может слышать беседы в коридоре, словно болтали в её комнате. Чувства стали обостряться, не смотря на туманное сознание. Смотря на себя в зеркало, Пенни удивляла собственная бледность. Кожа становилась похожа на воск, глаза глядели гневно и будто светились карим огнём. Джей звонила ещё раз пять, но мистер Хилгард отвечал, что Пенни не может взять трубку.

Чиня сломанный шифоньер в комнате Пенни, отец поражался:

— Никогда бы не подумал, что эта девушка может быть настолько сильной!

***

Джей отключила сотовый и ударила сжатым кулаком по рулю машины. Был почти вечер четверга.

Я люблю тебя, Пенни, — вот что она должна была сказать ей.

Сейчас она опоздала, Пенни не захочет с ней говорить. Почему она не сказала, что любит её?

Сейчас оправдания выглядели смешно. Она не использовала невинность Пенни, чувство благодарности, что та испытывала к ней…

Молодец! Она только прокусила ей шею и разбила сердце. Она всего-то приговорила её к смерти! Думать про это уже было поздно.

Теперь она должна принять участие в маскараде. Джей резко скинула с себя пиджак, приближаясь к шикарному особняку. Повернув ключ в замке, она вошла молча, ей не нужно сообщать про свой приход: отец чувствовал её приближение. Потолки в особняке были сводчатыми, а стены голыми. Поражала единственная деталь: солнце не пробивалось сквозь заказанные и элегантные шторы.

Поэтому комнаты выглядели свободными и мрачными, напоминая пещеру.

— Джей! — воскликнул мистер Расмуссен и вышел навстречу дочери из правого крыла особняка.

Его тёмные волосы блестели гелем, а мощную фигуру подчёркивал красивый чёрный костюм.

Ледяные чёрные глаза мистера Расмуссена с ресницами были схожи с глазами дочери. Он поцеловал её в щеку.

— Я получила твоё сообщение, — сказала Джей. — Что тебе надо?

— Я бы повременил отвечать до возвращения твоей матери…

— Пап, прости, я тороплюсь, дел полно, я сегодня не питалась…

— Это видно, — ответил мистер Расмуссен. Некоторое время он пристально смотрел на дочь. Потом он вздохнул и кивнул на гостиную, сказав: — Для начала пойдём и сядем… Ты взволнована, да?

Джей расположилась на бордовом диване. Она должна показать, на что способна. Если у неё получится скрыть от отца правду и не позволить полазить в своих мыслях, она свободна.

— Думаю, мама рассказала тебе о причине, — отозвалась она.

— Конечно, милая Пенни. Грустно, правда?

Лампа, стоящая около дивана, отбрасывала тень бордового оттенка; отсвет прятал часть лица мистера Расмуссена.

— Поначалу я расстроилась, но теперь мне получше, — ответила Джей.

Она старалась, чтобы её голос звучал без эмоций и сконцентрировалась на контроле своих мыслей. Отец не должен прочитать ни одну. Она чувствовала, как отец пытается дотронуться до её подсознания.

— Странно, — произнёс, наконец, мистер Расмуссен, — я считал, Пенни нравится тебе.

— Нравилась… Они же ведь не настоящие смертные, да? — Она подумала миг и добавила: — Напоминает смерть домашнего питомца. Считаю, надо отыскать ей замену.

Главным для Джей было держать мышцы расслабленными. Она чувствовала, что изучающие её мысли вдруг сузили поисковый круг и тщательно стали обследовать её ауру, стараясь отыскать дыру в её обороне. Она вынуждала себя воображать облик Микаэля Васкеза. Она старалась вообразить его в разных соблазнительных позах. Получилось!

Отец успокоился и, улыбаясь, откинулся на спинку кресла.

— Рад, что ты правильно относишься к произошедшему, но если ощутишь необходимость с кем-либо обсудить это…твоя мать знает пару отличных психологов…

Он подразумевал психологов-вампирш, которые должны внушать ей, что весь люд человечный необходим лишь для того, чтобы питаться их кровью.

— Знаю, тебе не нужны неприятности, как и мне, — добавил мистер Расмуссен. — Подобное отразится на всей нашей семье, тебе ведь известно.

— Да, — произнесла Джей и вздрогнула. — Мне пора. Передай маме привет, ладно? — Она едва поцеловала его в щеку.