– А то! – согласился Вобла. – У нас и автоматов-то не на каждого, а тут – гранатомёты!

– Ну, автоматов-то хватает, – не согласился Штырь с третьего этажа. – Патронов мало. А одними самострелами не отобьёмся.

– Вот и на совете то же самое говорили, – приосанился Демьяныч. – Не выстоять нам, если воевать будем.

– Так, что делать то? – заголосила Ирка с первого этажа. – Самим в петлю лезть?

– Договариваться надо. Сегодня ночью делегация пойдёт к ним в лагерь.

– Кто пойдёт?

– Не наше это с вами дело! Кому поручит господарыня, тот и пойдёт. Наша задача к осаде готовиться.

– Так, вроде, договариваться решили.

– Решили. Мы решили. А что кочевники об этом думают, то нам неведомо. Может, послы уже по деревьям развешены, а супостат к городу подбирается. Поэтому, мужики, готовим оружие, сухой паёк на сутки и на стену. Наш участок на розовом доме. В полночь собираемся здесь и уходим на позицию. Агафья, собираешь баб и с утра организуешь под Розовым домом полевую кухню. Позавтракаем тем, что из дома возьмём, а обед горячий быть должон. Поняла?

– Да, что не понять-то? Поняла.

– Сима!

– Что? – высокая статная женщина с четвёртого этажа, уже собирающаяся уходить, остановилась и повернулась к старосте.

– Лазарет для наших организуешь. Кого в помощницы возьмёшь?

– Ирку и Гулю.

– Хорошо. Пройдись по квартирам и собери перевязочные средства и ещё что у кого есть от ран.

– Все слышали? – Сима обвела взглядом народ. – У кого какие мази есть, всё приготовьте. И холстины, какие есть, на бинты.

– Мазь на барсучьем жиру подойдёт? – поинтересовался Серко.

– На травах? Пойдёт. В самый раз.

– Тогда приготовлю. Только до полуночи пройди. А то уйду потом.

– А, вот, сейчас и пойду.

Серко поднялся к себе на третий этаж, покопался в карманах, выудил ржавый ключ и отпер им тяжёлый амбарный замок. Дверь со скрипом открылась, и охотник вошёл к себе в квартиру. Унылая серая однушка встретила его ободранными стенами, разбухшим от сырости шкафом и продавленным диваном с выпирающими пружинами. Серко прошёл на кухню, быстро затопив буржуйку, поставил на её плоский верх противень и, дождавшись пока он раскалится, бросил туда присоленный кусок зайчатины. Зайчатина зашкворчала, пузырясь и тут же покрываясь розовой корочкой. По кухне распространился аромат жарящегося мяса.

Охотник долго не ждал и, как только кусок обжарился слегка, он подцепил его вилкой, переложил на алюминиевую миску и на его место бросил другой. Не теряя времени, он отрезал от первого куска порцию и быстро съел. Потом снял с противня второй и завернул оба в чистую тряпицу. Сухой паёк готов. Воду нужно будет не забыть набрать из колодца во дворе, но это потом. Сейчас нужно подготовить оружие. В дверь постучали. Только сейчас вспомнилось, что обещал Симе мазь от ран на барсучьем жиру. Достал из настенного шкафа большую жестяную банку, поискал глазами, куда можно переложить половину, а потом махнул рукой и потащил к выходу.

Сима посмотрела, удивлённо вскинула брови, но мазь взяла. Закрыв за ней дверь, Серко, наконец, принялся за оружие. Проверил самострел, подтянул тетиву, перебрал стрелы и уложил их в футляр, сшитый из заячьей шкурки. Потом вытащил из-под дивана старенький автомат, разобрал его, осмотрел, снова собрал и, достав из-за спинки холщовый мешочек с самым большим богатством: тридцатью восемью патронами, сразу засунул его в ранец. Это – на крайний случай. А, вначале, и самострелом воевать можно.

Ночь полностью вступила в свои права. Серко сидел на крыше, прислонившись к парапету спиной, и смотрел на тёмное небо. Погода стояла ясная, безоблачная, и звёзд высыпало видимо-невидимо. А, когда-то, люди изучали их, давали им названия. Об этом Серко в какой-то книжке без начала и конца прочитал. Там писалось, что на самом деле они большие, каждая – размером с солнце. Это, просто, из-за расстояния они такими маленькими кажутся. Человек, тоже, если очень далеко, то не больше муравья. А, раз, каждая звезда это солнце, то возле них должны быть планеты. И там тоже живут люди. Интересно, у них всё так же, как и здесь? Или так, как здесь было раньше?

Войны Серко не помнил. Слишком маленький тогда был. Но война была страшная, об этом все говорили. А до войны люди хорошо жили. Они ездили на машинах на большие расстояния, одевались в красивые вещи и ели вкусную пищу. И, самое главное, никаких кочевников тогда не было. И патронов тогда много было. Люди умели их делать. Они, тогда, многое умели делать. Это сейчас люди используют то, что смогут найти. То, что осталось от той, счастливой жизни. Думая о том, как было до войны, Серко и сам не заметил, как уснул, и ему приснился солнечный сияющий мир, деревянные дома, просторные дворы с цветами за штакетником, вокруг улыбающиеся счастливые лица, а он идёт по нему навстречу родителям, которых никогда не видел.

Проснулся он от толчка в бок. Выныривая из такого приятного сна, охотник открыл глаза и увидел над собой Демьяныча. Староста молча ткнул рукой в сторону перетаптывающегося на посту Володьки и шаркающими шагами ушёл к люку, из которого несколько ребят из соседнего подъезда подавали на крышу крупные валуны. Досыпать пошёл. Серко поёжился от утренней прохлады, зевнул широко, от души, и пошёл менять Володьку. Сон было жалко. Предутренний сон самый сладкий, а тут ещё такое приснилось. Жаль, только, что лиц родителей рассмотреть не удалось. Интересно, как они выглядели на самом деле?

С высоты пятого этажа видно было далеко. Тьма ещё никуда не ушла, но сделалась совершенно прозрачной, лес был окутан предутренним туманом а в побледневшем небе всё ещё продолжали светить поблекшие звёзды. Скоро рассвет. Первые птицы в лесу уже проснулись и начали свой, ещё робкий и несмелый, пересвист. Где-то запоздало ухнула сова, словно вторя тому, что сейчас творилось на душе у Серко. А на душе было тревожно. Покоя не давали мысли о кочевниках. В то, что с ними удастся договориться, верилось слабо. Кочевники живут набегами. Не ведя своего хозяйства, они пробавляются грабежами. Интересно, какую плату запросят они за то, чтобы не трогать город? И потянет ли община эту сумму? Если и потянет, закрома до самого донышка опустошатся, последние патроны заберут, да и девушками не побрезгуют.

Внизу несколько человек выбрались из леса и сразу пошли к сторожевой стене. Серко присмотрелся и узнал в прибывших двух членов совета города. Вот, оказывается, кого господарыня на переговоры послала. Интересно, с какими известиями они прибыли? Отсюда даже выражений лиц не рассмотреть. Со сторожевой стены сбросили верёвочную лестницу, послы взобрались наверх и скрылись в люке. Осталось ждать новостей. И они не заставили себя долго ждать. Спустя полчаса на крышу пыхтя и отдуваясь, выбрался Демьяныч.

– Всё, снимаемся. Все вниз, на центральную площадь!

– Оборона, что, откладывается? – опешил Серко.

– Отменяется.

– Договорились?

– Ты людей поднимай. На площади всё скажут.

Обрадованные хоть какими-то новостями, соседи поднялись быстро и, на ходу зевая и почёсываясь, спустились вниз. Народ валил к площади со всех сторон. Отовсюду доносились предположения об условиях, которые выдвинули кочевники, но по растерянным лицам было видно, что никто ничего не знал. Площадь находилась прямо за домом господарыни, под её балконом. В условиях нехватки свободной земли для огородов, площадь всё равно оставили, потому что необходимо было где-то собирать народ в особо важных случаях.

Народу было много, и Серко постарался занять место поближе, чтобы не только слышать, но и видеть то, что происходит на балконе. Давка стояла сильная. Кто-то в толпе раздухарился и сыпал анекдотами направо и налево. Слышался немного нервный смех благодарных слушателей, а, где-то, неподалёку, возникла перепалка, быстро переросшая в потасовку. Толпа заволновалась, кто-то постарался отойти подальше, чтобы не попасть под раздачу, а, кто-то, наоборот, стремился подобраться поближе, чтобы полюбоваться зрелищем. Как обычно бывает, ещё в нескольких местах схватились за грудки, и, только, появление господарыни на балконе остудило страсти. Толпа почти одновременно выдохнула и устремила свои взоры наверх.