«Близнецы», – ахнула я.

– Тоша держит нижние конечности, Миша – верхние, и дружно понесли! – рассмеялась блондинка, а мне было не до смеха.

– Мама, он не хочет идти!

– Значит, мы ему поможем, – из укрытия я наблюдала, как девушка перехватила медведя Гошу за талию и поволокла вместе с мальчуганами к двери одного из запертых кабинетов.

Вот дела!

– Извините, – я вскочила с уютного дивана, ситуация выглядела подозрительной, – медведя точно можно передвигать с места?

– Мне можно, – девушка улыбнулась. – Вы на отбор?

Значит, и она на отбор. Моложе, уже при детях, да еще и, похоже, не посторонняя в этом агентстве. Моя самооценка неслась вниз по горке на бешеной скорости.

Я проследила, как мальчишки, шутя и резвясь, затолкали Гошу в кабинет. Их смех становился тише, и я решила, что снова осталась одна, как вдруг в дверях показалась та самая блондинка.

– Привет еще раз, я организатор, – выдала она. – Так это вы на отбор? Мне сказали, что кто-то уже подошел и сидит в зале для гостей. Заходите сюда, кофе можно с собой.

Она еще и психолог?! Думала, что самооценка упала на самое дно, а нет – снизу постучали!

Я осторожно вошла следом за ней и прикрыла дверь. Даже не закрыла. Растерянно села на дальний стул и глотнула кофе для храбрости.

– Ухи мохнатому не откручивайте! Ему не нравится! – завизжала она, и я, подпрыгнув на стуле, бросила взгляд в угол.

Мальчишки, резвясь, скакали на бедняге Гоше.

– Почему решили участвовать в отборе? – раздался вопрос, и я ухватилась за чашку.

– Долго мечтала о такой работе: известная фирма, приятный офис, интересные коллеги, – начала я.

– Кормить Георгия не надо! Он сытый! Раскормите, обратно потом не дотащим, – хихикнула она детям и снова взглянула на меня.

Я мельком посмотрела на дверь. Только что показалось, будто светлая вспышка пронеслась от двери до стола. Замотала головой, чтобы отогнать наваждение. Уже мерещится! Вот до чего стрессы довели!

Посмотрела на блондинку, пора закончить мысль. Меня встретил ее наклонившийся затылок.

– Минуту, у меня ощущение, что в колено впивается единорог, – тихо произнесла она.

Я застыла на месте. А этот психолог сама точно нормальная?!

Девушка полностью ушла под стол. И спустя минуту вылезла с белокурой малышкой. Та кряхтела и недовольно сучила пухленькими ручками.

– Кого поймала?! Мини я! Куся, куся! – психолог приложилась к упитанным ручкам, будто пытаясь их укусить. – Где твоя мама? Удрала от нее?!

– Хи-хи, – забавно причмокивала девчушка, обнимая плюшевого единорога.

Она обернулась, и я обомлела от ее голубых глаз. Не просто голубых. С мягким фиолетовым оттенком. Как два василька в чистом поле.

– Момент, я сделаю звонок другу, и мы вернемся к разговору, – отрезала психолог.

Да у них тут креативное агентство или частный детский сад?!

Внутри меня кипело недовольство, но долго злиться на белокурую кнопку было не возможно. Она, хихикая, суетливо вертелась на руках у психолога. Крутила головой по сторонам и явно желала спуститься, чтобы встать на свои ножки и понестись куда-нибудь дальше. Только что единорогом не отбивалась.

– Поймала кое-кого сладкущего, долго не удержу. Ты где? – быстро спросила деловая блондинка по телефону, пока я несмелыми шагами добиралась до мысли, что девушка с васильковыми глазами все-таки не ее дочь.

– Ника, здесь труп на полу! – услышала я восторженный голосок и, обмякнув, прилипла к стулу.

Неужели пришла моя расплата за визит в пряничный домик?!

– И вот тебе новая история, – продолжал голос из телефона. – Между мирами существует тайная дверь. Она открывается каждый раз, когда полицейские обводят мелом труп на асфальте. Как новый сюжет?

– Я б купила, но с драконами тогда прикольнее вышло у тебя. Сфоткай труп и бегом к нам. Спроси у кого-нибудь, где зал для гостей. Мы все тут сидим, дверь открыта, – неспешно договорила психолог и внезапно заорала на весь кабинет: – Белый хлеб не для медведя, мы его для уток брали!

«Ника?» – задумалась я. Уж не та ли, кто требовала от Бориса по квартире для каждого из ее деток?! И количество мальчишек совпадает!

Дверь громко хлопнула, открывшись настежь, и не знала, чего же мне бояться больше всего: нагрянувшего трупа или голодных уток. Однако вместо того в проеме стоял синеголовый Борис, ликом напоминавший скорее недовольного и свирепого Синюю Бороду. В общем, с, мягко сказать, невеселым выражением лица.

Его взгляд первым делом уперся в меня, и мужчина тяжело вздохнул. Чего он уставился? Неужели запомнил еще со вчерашнего вечера и узнал?! Смотрел, будто я одна сижу в комнате.

– Почему медведь не на положенном месте? – рыкнул он.

Ну, на моих руках крови убитого Георгия точно нет! Это все мальчишки.

Решительным шагом мужчина направился ко мне, но белокурая девчушка шустро пронеслась к нему, и Главный был вынужден остановиться.

– А это что-о? – она показала крошечным пальцем на запекшуюся рану на тыльной стороне ладони Бориса.

– Болячка.

– Как тебя зову-ут?

– Боречка, – ответил синеголовый двухметровый амбал.

– Боя-ячка! – вдохновенно повторила белокурая кнопка.

Я только диву давалась, как легко маленькая кокетка подкатила к генеральному директору крутого креативного агентства. Учись у настоящих гуру соблазнения, Аля!

– А я Нику-уся! – взвизгнула девчушка и с таким искренним смущением прижала к тельцу плюшевого единорога, что я первая бы крикнула «Верю», если бы сидела на приеме абитуриентов в комиссии театрального вуза.

Психолог замахала Боячке рукой, тот коротко кивнул.

– Бояся! – закричали мальчишки, и, дав долгожданный передых медведю Гоше, бросились к синеголовому.

Повисли на его ногах, как на стволе дерева.

«Бояся! – расхохоталась я про себя, чуть слезы из глаз не брызнули. – Мальчики, вроде бы, уже вполне понятно произносили слова».

– Бояся, ты с нами сегодня в зоопарк пойдешь? – спросил один светлоголовый, и я остро ощутила, что идеальное название всему этому балагану найдено – «Зоопарк».

Борис буравил на меня темными глазами, да так, что становилось некомфортно. Тут вообще-то еще в кабинете орава шебутных детей и психолог. Плюс измученный медведь с единорогом, в конце концов. Есть, знаете ли, в зале, и более колоритные экземпляры. А Главный – вылупился на одну меня!

Даже показалось, что его перцовый запах стал еще жестче. В носу засвербело, и я поднесла ладонь к лицу. Не хватало расчихаться прямо на будущего начальника!

– Нет, Тоша, сегодня у дядьки много забот, – ответил мужчина и тотчас направился ко мне. – Когда племяшú были совсем маленькими и еще плохо говорили, я заехал к ним с двумя большущими медведями. Ника, как положено вежливой мамке, просила, чтобы те сказали: «Спасибо, Борис». Озорники молчат. Видать, перестарался я с размером медведей. «Да они тебя боятся!», – восклицает Ника, и мальчишки хором повторяют: «Бояся, Бояся!» С тех пор и повелось, что я – Бояся.

Я покраснела. История выглядела трогательной, но настолько личной. Я бы никогда не делилась подобными вещами с посторонними людьми. К тому же, я даже не знакома с Никой напрямую. Только догадываюсь, что блондинка, защищающая лежащего в углу зала медведя – та самая Ника, жена Глеба, брата Бориса⁴.

– Ну, наконец-то все в сборе, – психолог восторженно пропищала, а я заметила в дверном проеме еще одну девушку.

Хоть бы не участница! Золотистые волосы, зеленые глаза и какая-то непонятная красота. Тонкая. Внутренняя. Как из другого века или другого мира. Лицо девушки отчего-то казалось мне знакомым. Хотя в Москве у меня точно никаких приятельниц нет. Может быть, я видела ее в альбоме с репродукциями картин Старых мастеров? Она похожа на девушку с полотен Боттичелли.

Белокурая малышка, крепко сжав плюшевого единорога, пыхтя, подбежала к золотоволосой. Протянула вверх пухленькую ручку, и та ловко поймала пальчики кнопки.