Эльфы банально сбежали, прихватив семена мелорна и несколько жемчужниц для разведения. Тех самых молюсков, которые сейчас на материке называются эльфийскими. То-то Раш обмолвился, что эти перламутровые шарики в его время называли драконьим жемчугом и про эльфов никто не слышал.

Стоит добавить, что в те времена мелорны никто священными не считал. Видимо подобная вера сложилась за несколько тысячелетий, минувших с той поры. Плюс, из-за стерильности деревьев в Лесном царстве, их число невозможно было увеличить. Потому и ложатся костьми сейчас ушастые в битвах с проклятыми, лишь бы только не допустить осквернения новых мелорнов.

В виду всей этой информации теперь становится ясно, почему у меня получилось использовать свой Дар в эльфийском святилище. Ведь Лина была в курсе моих способностей, то есть, про них знали и и’куэли. Значит, что-то предприняли для их блокировки. Или всё ещё банальнее: рядом с мелорном невозможно магичить никому. Даже архимагу. Даже архиархиархимагу.

А я смог.

И выходит, что Рогнеда меня спасла раньше, чем я её, пусть и сделала это она невольно. Наша с ней связь помогла мне сделать то, что было не под силу никому, кроме драконов.

«А ещё выходит, что моя война с ушастыми ублюдками берёт начало во тьме веков былых, когда они ограбили мой клан», - мелькнула у меня в голове мысль.

Сведения, почерпнутые из клановых записей, дали одну интересную идею. Суть её в том, что проклятые мелорны и их миньоны должны ощущать во мне своего создателя или наследника и подчиниться. Остаётся только её проверить, что, мягко говоря, несколько пугает.

Следующая важная информация, которую я узнал во время чтения: драконий жемчуг. Любой дракон способен сделать даже самую маленькую жемчужину сильнее в несколько раз. Рогнеда это уже продемонстрировала чуть раньше. Она взяла одну жемчужину из моих запасов и подула, как дуют на трут или в костёр, желая поскорее разжечь пламя. Обычным дыханием это не назвать, так как воздух напротив губ драконицы дрожал, как марево от сильного жара. После такой операции жемчужина засияла, будто подсвечиваемая изнутри ярким светодиодом. А целительский амулет, созданный на её основе, на голову был выше старых, где я использовал по нескольку «сырых» жемчужин. Так что, моя артефакторика «на крови» с этого момента заиграла новыми красками.

«А ещё можно будет улучшать королевский и герцогский жемчуг в дыхании дракона. И сумму задрать повыше за эту услугу, хе-хе-хе», - про себя развеселился я. Рвать договор я не собирался, слишком это низко и подло будет. Пока что я могу себе позволить его соблюдение. А потом время покажет, что будет дальше.

От копания в записях отвлекла Ерана, которая через радиста прислала просьбу срочно встретиться в Немекте. Там меня ждёт некий эльф, глава погибшего Дома и готового на всё, если я помогу отомстить его недругам из прочих домов и восстановить его собственный.

В окрестностях города, который как-то вдруг резко стал для меня местом сбора наёмников для войны с ушастыми, я оказался в сумерках. Проходить сквозь городские ворота не требовалось, так как проситель расположился в одном из загородных постоялых дворов. Из-за того, что в Немекте аналогичное жильё обходилось дороже, некоторые амулеты и почти все големы в город не пропускались стражей, многие путешественники останавливались вот в таких постоялых дворах. А последних хватало, ведь недаром говорится, что спрос рождает предложение. Плюс, моя война с обитателями близкого эльфийского феода привлекла в эти края тысячи новых лиц: наёмников, маркитантов, работорговцев и многих других.

Эльф, который возжелал со мной встречи, выглядел лет на сорок пять. Разумеется, в сравнении с человеком. А вот эльфийский возраст я не научился распознавать. Правда, и не старался учиться этому. Зачем?

Высокий рост, худощавое телосложение, очень скупые и плавные движения, чуть вытянутое лицо и длинные светло-русые волосы, связанные на затылке ремешком в «хвост», а на лице прикрываемые капюшоном меховой куртки.

- Господин граф, позвольте представиться. Глава Старшего Дома Тёмная Вода Дофаэн А’Лоти, - произнёс эльф, подойдя к моему столу и кивнул на лавку за ним. – Позволите?

- Присаживайтесь, Дофаэн, - ответил я. – Можете обращаться ко мне по имени.

- Можно перейти сразу к делу или вы желаете задать какие-то вопросы? – поинтересовался он, когда устроился напротив меня за столом.

- К делу. Вопросы потом.

Всё случилось чуть более пятидесяти лет назад, когда Дом Тёмной Воды влез в серьёзную интригу между другими эльфийскими Старшими Домами. Несколько лет шла вялотекущая грызня и активные подковёрные выступления. В один прекрасный момент та сторона, которую представляли «тёмноводцы» проиграла. На выживших мигом свалили все грехи, обвинили в предательстве, назвали еретиками и так далее. Кого-то казнили – магов и опытных воинов - других изгнали, которые не представлял особой опасности для победителей. Ко всему прочему изгнание было тоже своеобразной казнью. Ведь эльфы лишались львиной части той маны, что испускали мелорны. И чем дальше ушастые отверженные уходили от Лесного царства, тем хуже они себя чувствовали. А вернуться назад – никак. Пограничники и патрули специально ждали своих бывших сограждан, чтобы с удовольствием лишить их жизни.

Изгои не умирали от нехватки «правильной» маны, ничего такого не было и в помине. Не страдали они и от тяжёлых болезней. Иначе та же Лина давно бы отправилась на тот свет, как и многие рабы эльфы. Я бы назвал их состояние вечной акклиматизацией. Неприятно, но не смертельно.

Дофаэну А’Лоти в каком-то роде повезло получить тяжелейшее ранение в последней стычке перед поражением. Верные ему эльфы сумели вывести Главу из Лесного царства и скрыть в человеческих городах. За то время, пока мужчина провалялся на больничной койке, пользуемый обычными лекарствами без капли магии, стало уже поздно. Все, на кого он мог положиться или попросить помощи, либо были казнены, либо они порвали все связи с изгоем и первыми же его сдадут, реши он обратиться к ним. Мало того, от его Дома не осталось никого, совсем никого. Он был последним из Тёмной Воды. Его семья выжила во время многолетней грызни, но была казнена победителями, пока мужчина страдал на больничной койке.

В первые десять лет после поражения Дофаэн пережил около сотни покушений. Все его помощники стабильно гибли, агенты раскрывались и попадали прямиком на эшафот, а вот сам глава несуществующего Старшего Дома так же стабильно выходил живым из передряг. Потом внимание недругов снизилось. Наёмные убийцы стали заглядывать пару-тройку раз в год. А когда эльф перебрался на другую сторону гор, то и вовсе про него все забыли.

Вот только Дофаэн А’Лоти ничего не забыл и никого не простил. Все годы он собирал армию, создавал схроны с оружием и амуницией, вербовал сторонников всех рас. А самое главное – искал изгоев из своего народа и предлагал войти в его Дом, обещая, что рано или поздно они вернут себе полноценное гражданство Лесного царства и получат сполна почестей и благ за всё унижение, выпавшее на их долю. И обещал месть врагам. Некоторых обидчиков своих новых соклановцев Дофаэн А’Лоти карал сразу же, если до тех можно было дотянуться. Остальные ждали своей очереди.

За полвека жизни отверженным, глава Тёмной Воды, как и его соратники, пересмотрел многие старые взгляды и догмы. Так в его новом Доме не было места расизму. Ну… почти. Например, эльфы полукровки и квартероны считались полноценными членами нового общества. Все те, в ком ушастой крови было меньше, считались членами младшего Дома или младшей ветви. Такой прагматичный взгляд дал возможность главе Дома Тёмной Воды поднять численность подданных до сорока тысяч. Из них восемь тысяч были полноценными воинами и магами. К сожалению, чародеи сильно уступали своим коллегам из Лесного царства. Тут и возраст сказывался и то, что учиться тем приходилось там и тут, и факт того, что правильные методики и учебники были им недоступны, как изгоям.